— ой, как вы тут мальчики нахулиганили, — звонко рассмеялась она, — надо тут маленько проветрить и помыть. Я сейчас вернусь.

Она исчезла также, как и появилась — бесшумно, видеть что-то я не мог, вокруг была кромешная темнота. Может оно и к лучшему. Что-то заклацало, защелкало и мне в лицо ударил шквал ледяного воздуха, а затем сверху ливанула вода, будто надо мной перевернули огромный бассейн, я кашлял, захлёбывался этой грязной жидкостью, вонявшей болотом и опустить голову не было никакой возможности, потому что верёвка на шее начинала нестерпимо душить. Через пять минут всё закончилось. Вода, дошедшая мне до колен, начала куда-то спускаться, помои с потолка прекратились. Когда жидкости на полу было примерно по щиколотку, появилась моя мучительница.

— вот, теперь другое дело. Правда? Ну как, сегодня ты меня чем-нибудь порадуешь? Я с радостью послушаю всё, что касается быта повстанцев. Точнее военной жизни этих загадочных и столь интересных людей, — она нежно провела пальцем по конуру моего лица, заставляя дернутся, — ну, что же ты? Я ведь тебя не обижаю, правда? Я даже принесла тебе поесть, — появился тусклый свет и девушка, расположившись у меня на коленях, поднесла мне ко рту ложку с едой.

Брать что-то из её рук не было никакого желания, но, если я совсем обессилю, у меня точно не будет даже крохотной возможности выбраться отсюда. Я понимал, что кормят меня слишком мало и, если меня сейчас развязать, я и пары шагов не сделаю, мне дают ровно столько сколько надо, чтобы моё сознание не ускользало, но это было хоть что-то. Закончив кормить меня, она встала и прошлась:

— я готова слушать, — мучительница подождала, что я начну говорить, — ох, какой ты упёртый мальчик, — свет погас, а когда снова загорелся, передо мной сидел очередной пленник, в одежде повстанца и со скрытым лицом, — а теперь?

— что ты хочешь услышать? — разлепил я непослушные губы.

— всё-всё, — просюсюкала она, — только имей ввиду, за неправильный рассказ, я буду наказывать одного из твоих друзей, у меня их в арсенале много, — подмигнув она вытащила вчерашний нож и покрутила его, уперев кончиком в ногу связанного мужчины, — например, вот так, — и девушка, размахнувшись, всадила лезвие в бедро несчастному. Пленник приглушенно застонал, похоже, во рту у него был кляп, и выгнулся от боли, — сам понимаешь это мелочи, за плохую сказку всё будет серьёзнее, — она оскалилась, словно злобная дикая волчица, вот когда я, наконец, увидел её настоящее лицо, не прикрытое слащавой масочкой, но это была всего лишь секунда, потом всё вернулось на круги своя.

— я не знаю, что рассказывать, — прохрипел я.

— Давай начнём с азов, с обучения.

— Не имею информации.

— Как так? — наигранно удивилась она и зайдя за стул со связанным пленником начала что-то делось, по его тяжелым стонам и извивающемуся телу я понимал, что она причиняет ему боль и поторопился заговорить.

— меня повстанцы не учили и это не касалось моей сферы деятельности, — затараторил я, но похоже это не сильно помогло

— а где же ты учился? — она снова встала передо мной, крутя между пальцев что-то, когда я увидел, что, желудок скрутил спазм и я закашлялся, это был измазанный в крови палец. Палец парня, сидящего передо мной, отрезанный за то, что она мне не поверила…

— я учился в армии Общества.

— Перебежчик! — Она наклонилась ко мне и двумя пальцами, перепачканными в крови, сжала мне щёку, — ай-ай-ай! Как же так можно! И что армия Общества хорошо тебя научила?

— не плохо. Но я не перебежчик, меня сдали в Лагерь, так что не думаю, что Общество планировало меня как-то планировало использовать, кроме как на органы.

— Между прочим тоже дело нужное, — назидательно сказала девушка, — вот мне, например, пригодилась почка из Лагеря.

— А мне почему-то захотелось пожить со своими почками!

— Бывает! Ладно про обучение ты не знаешь. Как устроена поставка продовольствия?

— я что поход н фермера? — фыркнул я.

— не правильный ответ, — она всадила нож другому пленнику в бок, он тяжело застонал, было такое чувство что она получала от этого удовольствие.

— но я правда не знаю! — вскричал я, — моё дело это тренироваться, да автоматом на вылазке махать.

— ух какой. И про поставку оружия не знаешь?

— да откуда? Знаю, что сами его не делаем, — это была заведомая лож, но Обществу не надо знать, что у нас есть свой оружейный завод, эта информация береглась как зеница ока.

— хм-м странно она стояла спиной ко мне и крутила ножом перед грудью мужчины, — а у мены другая информация, — замах и нож приходится в низ грудной клетки. Когда она отходит, человек дышит с трудом, с бульканьем — легкое, она повредила ему легкое, — хорошо, ничего-то ты не знаешь, ну хоть тактику наступления на город ты знаешь?

— я же не командир, — обреченно вздыхаю, — я знаю, что мы зачищали дома, а потом пошли на выручку другой группе.

— такой большой, а врать не научился! — и она всадила нож в самое сердце, пленника, по тому как дернулось и обмякло тело я понял — не промахнулась, — что ж, до следующих встреч, — оскалилась она, в очередной раз обезобразив этим своё симпатичное лицо.

Камера снова погрузилась во тьму, по отсутствию хоть каких-то шумов, а в последствии и запахов, я понял, что остался один, даже труп забрали. Что она придумает завтра? Наступила апатия. Я не смогу выбраться, она будет мучить меня, а потом убьёт, но это не важно, лишь бы наши нашли и спасли Асю. Всё остальное ерунда. Как хотелось оттереть лицо, оно зудело от моего пота, от грязной воды, что меня поливали. Скорее бы всё закончилось, но я понимал, что всё только начинается.

— Доброе утро! — пропел у меня над ухом голосок, заставив вынырнуть из липкого марева поверхностного сна — проснись, нас ждут великие дела! — Я вздрогнул и скосил глаза, — моё начальство решило, что толку допрашивать тебя нет. Я правда уговорила их покормить тебя. Правда здорово? — она уселась мне на колени и поднесла мне ко рту ложку, — но, наверное, это твоя последняя еда, если, конечно, твоя командирша не окажется более сговорчивой, — Я вздрогнул, не смог сдержаться, — м-м-м даже так? Может она к тебе тоже питает чувства и всё же попытается спасти тебя? Мне будет жаль если такой милый мальчик умрёт!

Как же мне хотелось её удавить! Я, кажется, даже начал понимать её удовольствие от пыток, вот уж от издевательств над кем я получил бы ни с чем не сравнимое удовольствие! С каким бы кайфом, я бы расчленил эту пигалицу, которая издевается над людьми и бровью не ведёт. Я не просто ненавидел её, я мечтал о её смерти всеми фибрами души!

Но страшнее всего было, что сломается Ася, что выдаст свою заинтересованность во мне. Ни её, ни меня это не спасёт, только удлинит наши предсмертные судороги, с другой стороны, моя голова же будет в мешке, и она не узнает над кем издеваются, как не знал я. Но моим надеждам не было суждено сбыться.

После того как девица закончила меня кормить она нажала какую-то кнопку и стул, к которому я был привязан, ухнул вниз. Я летел по какому-то узкому коридору вниз, потом меня то тянуло вверх, то кидало из стороны в сторону. После пяти минут, когда вся еда уже подкатывала к горлу я неожиданно остановился в темноте. Оказался ли я в комнате или застрял в трубе я не знал. Но неведение моё было недолгим, уже через двадцать минут меня словно вытолкнуло в такую же как у меня камеру. Свет по началу ослепил меня, а когда я смог видеть сердце пропустило удар, на расстоянии метра передо мной сидела связанная Ася, а справа сильно избитый Ли. Девушка нервно переводила взгляд с меня на него, а помощник, увидев меня кажется понял свою учесть и просто закрыл глаза.

09/01/16

32

— Как хорошо, наконец-то всё руководство в сборе! — довольно протянула моя мучительница, она походе была здесь главной, еще трое мужчин стояли за каждым стулом — ну что ж госпожа предводительница, кого из двух приближенных юношей вам будет жальчее? Беленького или черненького, — она прошла между нами с ли проводя пальцем по нашим подбородкам, Ли дернулся от прикосновения, словно его коснулся слизняк, я молча стерпел.

Ася переводила нервный взгляд с одного на другого. Я громко фыркнул: