— Корова Му?

Марина уронила в корзинку пирожное с грецкими орехами и попыталась вспомнить, смыла ли шоколадные пятна с лица, прежде чем выйти из дома. Отыскав где-то внутри себя улыбку, она представила ее своей приятельнице.

— Сюзи! Ты-то что делаешь в этой трущобе?

Она мигом отметила отлично сидящий на Сюзи красный костюм, ее двадцатипятидюймовую талию и прекрасно уложенные белокурые волосы. Внешним видом Сюзи походила на специалиста по связям с общественностью. По ее словам, она именно этим и занималась, хотя на самом деле работала секретаршей. Выглядит великолепно. Не будь она старинной приятельницей, Марина тотчас возненавидела бы ее.

Привлекательный образ омрачала лишь куча сумок, которыми была увешана Сюзи. Она никогда не выходила из дома без списка безотлагательных покупок для семьи, у которой, кажется, не переводились ненасытные материальные потребности. Определялись эти потребности семьей или же самой Сюзи, Марине так и не удалось выяснить. Сюзи никогда никуда не ходила с одной целью, в одном направлении. Должно быть выполнено по меньшей мере четыре задания, в противном случае вылазка рассматривалась как потерянное время. В рабочие дни обеденные перерывы отводились на стратегические закупки. Просто потратить час на обед было бы непростительным потаканием своим слабостям.

— Я шла домой и вспомнила, что у меня нет хлеба, вот и заскочила сюда.

Она с любопытством заглянула в корзинку Марины.

— И где сегодня вечеринка, Корова Му?

Марине и самой показалось, что рассмеялась она слишком уж звонко и жизнерадостно.

— Да какая там вечеринка! Как ни смешно, это… помнишь, я рассказывала о детях своих друзей? Да нет, наверное, я рассказывала о них кому-то другому, так вот, они собрались заглянуть ко мне завтра, чтобы забрать рождественские подарки, но ты же знаешь детей, такие привередливые, и попробуй ошибись с пирожными и конфетами и всем прочим, к тому же я не знаю, что им больше нравится, дети есть дети, вот и решила, что лучше всего набрать всякого разного, на всякий случай.

Она перевела дух.

Сюзи подняла брови.

— Надеюсь, они умирают с голоду. Бог мой, да ты, наверное, ждешь все семейство фон Траппов. Их родители, пожалуй, терпимее меня. Я бы Элис и Фредерика и близко ко всей этой дряни не подпустила. Уж я-то помню, Му, как нелегко тебе приходилось, когда ты была толстой девочкой. Не хотелось бы, что мои дети прошли через все это.

Марина знала, что недолго осталось ждать, прежде чем не по летам развитые двойняшки восстанут против соевых бутербродов и «игрушечных» пакетиков с изюмом и станут законченными обжорами, как это произошло с ней самой в их возрасте. Однако свою уверенность на этот счет она не облекла в слова.

— Значит, все идет хорошо, Сюзи?

— Да вот вчера опять воспалился кишечник. Пришлось идти к врачу. Выписали рецепт, хотя одному Богу известно, будет ли какой толк. Я говорила тебе, что у меня в последнее время появились боли в голове? А ведь так начинается опухоль мозга. И кровоизлияния. Врач говорит, наверное, это мигрень. Велел принимать парацетамол. Думаю, он просто поленился послать меня на рентген.

Марина воспринимала ипохондрию Сюзи как то, чем это являлось на самом деле — желанием женщины обратить на себя внимание, которого она лишена. Сетованиями матери, которая употребляет двадцать пять часов в сутки на то, чтобы всем угождать, и не находит времени, чтобы задуматься, если только боль (воображаемая) не заставит ее резко остановиться. К несчастью, Марина ощутила лишь раздражение. Ипохондрия — еще одна закрытая для нее дверь.

Да лучше знать наверняка, что у тебя воспаление кишечника и опухоль мозга, а не колики и головные боли. Зачем вообще толстому человеку ходить к врачу? Какими бы ни были симптомы, виной всему будет лишний вес. «Растянуты связки? Да это чрезмерный вес выводит вас из равновесия, не иначе. Боли в груди? А чего вы ждете с такой нагрузкой на легкие? Высыпания на теле? Должно быть, так ваше тело реагирует на всю эту жирную пищу, которую вы едите. Сломана рука? А вы бы не нагружали ложку таким количеством холестерина, госпожа Толстушка».

Сюзи взглянула на свои часы. Циферблата на них не было, так что определить время по ним было непросто.

— Это уже столько времени? Пора бежать. Надо еще нашить ярлычки на наборы игрушек для близняшек. Да! И еще им надо что-то взять с собой на игру «Покажи и расскажи». От меня они ждут, что я придумаю для каждого из них что-то свое. Они попросят и Кена, но Кен все испортит. Этим всегда должна заниматься я. А Кен будет только расхаживать взад-вперед. Ты ведь знаешь его. Как первобытный охотник, только и ждет, что его накормят, как только он переступит порог. Если на столе для него ничего нет, когда он входит в дом, то он превращается в настоящего неандертальца.

Представить ворчащего или бьющего себя в грудь Кена Марина не смогла. Ей казалось, что он скорее из тех, кто безмолвно вздыхает и молча страдает. После трудного дня, проведенного в статистических расчетах, усталость берет свое. И тем не менее она позволила Сюзи и дальше фантазировать насчет того, будто она замужем за Конаном Варваром.

Сюзи продолжала болтать, не обращая внимания на то, что Марина слушает ее вполуха.

— Так, значит, завтра вечером ты свободна?

Суббота, вечер. Что там у нас в субботу вечером? Марина тотчас вспомнила о приглашении, которое приняла, поддавшись минутной слабости. Она откликнулась с энтузиазмом.

— Ужин? Ну да, разумеется. С радостью.

— Вот и отлично. Надеюсь, ты сейчас не на диете? Такие глупости эти твои диеты. А я раздобыла роскошный рецепт лимонного шербета. Хочу попробовать. Разумеется, тьма калорий. Попробую кусочек и сама на диету сяду.

Она с деланной стыдливостью похлопала себя по несуществующему животу.

— Так договорились?

Марина болезненно улыбнулась.

— Ну конечно.

Сюзи впервые внимательно посмотрела на Марину.

— Что-то случилось?

Марина задумалась, пытаясь связать воедино булькающие где-то внутри страхи. Только она собралась отвечать, как заметила, что Сюзи бросила взгляд на часы. Взгляд был быстрый, не из тех, что могут оскорбить, но результат был именно таков. Этим взглядом Марине грубо напомнили, что у Сюзи есть обязательства, что ее окружают другие люди, которым она нужна, у нее есть цель. Оскорбление было нанесено.

Она натянуто улыбнулась.

— Нет-нет, все в порядке. Просто немножко устала. Не буду тебя задерживать.

Вид у Сюзи был виноватый. Она выглядела виноватой, а вот чувствовала зависть. Она завидовала Марининой свободе: никаких тебе обязательств, никому ты не нужна и никто не распоряжается твоим драгоценным временем. Только одно ее и волнует — какие пирожные купить детям, которые придут в гости. Тем самым детям, которых можно отослать обратно домой, как только с ними станет трудно.

Она тоже натянуто улыбнулась.

— Поговорим в субботу. Извини, если огорчила тебя, напомнив о диете. Знаю — ты не любишь говорить о… о таких вещах. Вообще-то мне показалось, что вид у тебя счастливый. Ты ведь счастлива?

Да я просто летаю, подумала Марина.

— Со мной все в порядке, Сюзи, честное слово.

— Вот и прекрасно! Ладно, покидаю тебя. Береги себя. Увидимся в субботу, Му.

Сюзи потянулась к Марине, чтобы поцеловать ее, и ее тонкие губы утонули в щеке из рисового пудинга. Марина повернулась и пошла дальше, отвечая про себя на все те вопросы, которые ее приятельница не додумалась ей задать. Да, дела идут превосходно. Да, я склонила на свою сторону того нового клиента, о котором рассказывала тебе на прошлой неделе. Нет, конечно, сейчас я ни с кем не встречаюсь. Да, я зарабатываю больше, чем вы с Кеном, вместе взятые. Да, в этой дизайнерской скатерти, которая сейчас на мне, я больше похожа на Демиса Руссоса. Да, субботними вечерами я в основном по-прежнему сижу дома и читаю третьесортные любовные романы. Да, иногда мне кажется, что моя жизнь — сплошная неудача. Да, мне не нравится, когда меня называют Коровой Му. Мне было больно это слышать, когда нам было по одиннадцать, а двадцать лет спустя слышать это еще больнее.