— Правильно, — сказали рыбаки, — об этом нам говорил учитель русского языка.

— А не говорил ли он вам о том, что подчинительная связь между частями сложноподчиненного предложения выражается в синтаксической зависимости одной части от другой и что часть сложноподчиненного предложения, зависимая от другой части, называется придаточным предложением, а та часть, которой подчинено придаточное предложение, называется главным предложением. Говорил или не говорил?

— Го-во-рииил...

— Хорошо. В таком случае определите главное и придаточное в таком сложноподчиненном предложении: Когда барабанщик вошел в избу, Петя сел подальше.

— Тут и определять нечего. Первое из них придаточное, второе главное, — сказали рыбаки.

— Правильно. А что выражает союз когда?

— Выражает... выражает... — смутились рыбаки.

— Выражает отношение разновременности и говорит о том, что действие главного предложения следует за действием придаточного, — сказал пожилой человек.

— Верно, — обрадовались рыбаки, — сначала вошел барабанщик, а потом Петя сел подальше.

— А какие еще союзы служат для выражения последовательности во времени?

— После того, с тех пор...

— Во-первых, это не союзы, а только части союзов, во-вторых, их гораздо больше, а в-третьих... Тут пожилой человек стал задавать рыбакам вопросы, связанные с употреблением подчинительных союзов, и ровно через полчаса они запутались в сетях сложноподчиненных предложений. Запутались потому, что не могли вспомнить многое из того, что изучали на уроках грамматики. И хотя человек, расставивший сети, не был учителем русского языка, ему все же пришлось напомнить рыбакам несколько правил, без соблюдения которых наша устная и письменная речь страдает рядом весьма существенных недостатков. Он сказал: «При построении сложноподчиненных предложений следует избегать одновременного употребления подчинительных и сочинительных союзов: когда — и, как только — и, когда — но, когда — а, как только — но, только — но, так как — и. Стоит лишь забыть об этом, как из наших уст или с кончиков наших перьев срываются такие «перлы»: «Когда Чичиков явился на бал к губернатору и был поражен представившейся картиной (вместо ...он был... или ... то был поражен...); как только установилась теплая погода и мы отправились в поход (вместо ...мы сразу же отправились... или ...мы отправились...); когда охотник выстрелил в медведя, но медведь заревел, встал на задние лапы и пошел на него (вместо ...медведь заревел...); во время ледохода, когда все были на реке, а дома оставались старики и маленькие дети... (вместо ...дома оставались...); как только врач приблизился к больной, но та отвернулась и заплакала (вместо ...та отвернулась...); только дирижер поднял палочку, но вдруг из зрительного зала раздался чей-то громкий голос (вместо ...как вдруг из зала...); так как игра в шахматы доставляет огромное наслаждение и многие увлекаются ею» (вместо ...то многие увлекаются...).

Кроме того, при построении сложноподчиненных предложений следует остерегаться пропуска союзов, употребления лишних союзов и союзных слов, а также употребления одних союзов и союзных слов вместо других. Последнее обстоятельство особенно пагубно отражается на нашей устной и письменной речи. Когда, например, человек употребляет союз как вместо союза что или союз и вместо союзного слова который, у него получаются нелепости такого рода: «Мастерство Некрасова состоит в том, как он в совершенстве владеет стихотворными размерами; унесенные штормом потеряли уже всякую надежду на спасение, когда увидели вертолет и спускал им лестницу.

Один большой (взрослый) оратор попал однажды на собрание, где вместо обычных и привычных ему слушателей сидели частицы русского языка, с которыми он был постоянно не в ладу. Испугавшись, оратор хотел сразу же ретироваться. Но не тут-то было. Частицы крепко ухватились за него и не отпускали до тех пор, пока он не прочел им обычной своей лекции о русских художниках. Если бы кому-нибудь довелось присутствовать на этом собрании и видеть, как вели себя частицы во время лекции, ему стало бы явно не по себе. Частицы кричали, топали ногами, вскакивали с мест, а под конец все вместе навалились на оратора и окончательно доконали его. Какие же ошибки, связанные с употреблением частиц, допускал несчастный оратор?

Он то и дело пропускал частицу бы, превращая сослагательное наклонение глаголов в изъявительное и создавая одну речевую бессмыслицу за другой. Он говорил: «Вот посмотрел (?) кто-нибудь из вас «Золотую осень» Левитана и полюбил (?) ее на всю жизнь... Не восхищался (?) Айвазовский морем, никогда не написал (?) своих чудесных картин... Много лет тому назад задумал Репин произведение, которое отражало (?) жизнь бурлаков на Волге». Примерно то же самое получалось у оратора и с частицей ли, которую он пропускал в косвенных вопросах: «Крамской спросил у молодых художников, помогли (?) им его советы... Бывают (?) где такие закаты, — поинтересовался Серов... Можно (?) передать красками это очарование! — воскликнул Куинджи».

Кроме того, оратор, и это был самый большой его грех, нарушал порядок слов в предложении, помещая частицы в тех местах, где им вовсе не полагалось находиться: «В библиотеке художественного училища точь-в-точь такие же стояли шкафы, как и в музее... Вам-то хорошо ведь известно, что такое перспектива, — возмутился Саврасов... Останусь здесь-ка я на все лето, — сказал Крамской, приехав в деревню».

Рассказывая эти истории, мы стремились, как это уже отмечалось, показать лишь часть грамматических и стилистических ошибок, связанных с употреблением союзов и частиц русского языка. Однако сказанного вполне достаточно для того, чтобы сделать вывод, что союзы и частицы требуют к себе не только глубокого уважения, но и самого пристального внимания.

Так называлась статья, присланная в редакцию одного молодежного журнала. Автор статьи в сильных и страстных выражениях протестовал против того, что современная молодежь, не считаясь ни с какими правилами и законами русского языка, допускает в речи большое количество ошибок. Редакция журнала не сочла возможным напечатать статью полностью и поместила лишь краткое изложение высказанных в ней мыслей, а также приписку, сделанную автором в конце статьи. Эта приписка испортила настроение не одному старшекласснику. Вот ее содержание:

«Уважаемые товарищи, я врач, писать не умею, но гнев и негодование, кажется, сделали меня литератором. Подумать только, мои сыновья, оканчивающие среднюю школу, не умеют правильно говорить по-русски. Почти в каждой произносимой ими фразе можно обнаружить одну, а то и несколько ошибок, связанных с употреблением слов, грамматических форм и конструкций. Особенно возмущает меня их неспособность к управлению, то есть к такой связи слов в предложении, при которой управляющее слово требует от управляемого определенного падежа. Здесь, можно сказать, происходит настоящая «трагедия с падежами». Привожу несколько фраз, которыми «порадовали» меня сыновья несколько дней тому назад: «К тридцатому апрелю все было готово... Директор школы горячо поздравил нас с Первым маем... Прошлое лето мы чаще ездили на рыбалку... В эту ночь мне приснился тяжелый сон...»

Ну, не трагедия ли это: молодые люди, будущие мастера, инженеры, врачи, изобретатели, не могут отличить родительный падеж от творительного и творительный — от винительного?![4]

Эта заметка вызвала многочисленные отклики читателей, которые в один голос заявили, что «Трагедия с падежами», свидетельствующая о низком уровне речевой культуры молодежи, должна быть немедленно «снята со сцены» и навсегда вычеркнута из репертуара нашей действительности. Идя навстречу пожеланиям читателей, редакция поместила несколько статей о падежах, которые мы считаем необходимым привести (разумеется, с разрешения редакции) на страницах этой книги.