То была превосходная паровая яхта водоизмещением в двести десять тонн, а ведь первые суда, достигавшие Америки, — суда Колумба, Пинсона, Веспуччи, Магеллана — все были гораздо меньших размеров[22].

Две мачты «Дункана»: фок и грот — несли по два прямых паруса, кроме того, на яхте были косые паруса: кливера и стаксели. Вообще парусность «Дункана» была совершенно достаточной для того, чтобы он ходил как обыкновенный клипер [23]. Но, конечно, больше всего можно было рассчитывать на его механическую силу — паровую машину, построенную по новейшей системе. Это был двигатель высокого давления в сто шестьдесят лошадиных сил, приводящий в движение двойной винт. Идя на всех парах, «Дункан» развивал небывалую скорость. В самом деле, во время пробного плавания в заливе Фёрт-оф-Клайд патент-лаг [24] отметил скорость, доходящую до семнадцати морских миль [25] в час.

«Дункан», конечно, мог смело отправиться даже и в кругосветное плавание.

Джону Манглсу оставалось лишь позаботиться о внутреннем переоборудовании судна.

Прежде всего он занялся расширением угольных ям, чтобы погрузить побольше угля, ибо в пути не так-то легко возобновить запасы топлива.

С не меньшим вниманием отнесся Джон Манглс и к пополнению камбуза. Он умудрился запастись съестными припасами на целых два года. Правда, недостатка в деньгах у него не было; ему их хватило даже на то, чтобы приобрести небольшую пушку, которая и была установлена на шканцах [26] яхты. Кто знает, что может случиться в пути!

Надо сказать, что Джон Манглс был знаток своего дела, и хотя в данное время он командовал лишь яхтой, но вообще считался одним из лучших шкиперов Глазго. Ему было тридцать лет. В чертах его лица, немного суровых, сквозили мужество и доброта. Ребенком он был взят в Малькольм-Касл. Семья Гленарван дала ему образование и сделала из него прекрасного моряка. Во время нескольких совершенных им дальних плаваний Джон Манглс не раз проявлял свое искусство, энергию и хладнокровие. Когда Гленарван предложил ему взять на себя командование «Дунканом», он охотно на это согласился, ибо любил хозяина Малькольм-Касла, как брата, и искал случая выказать ему свою преданность.

Помощник Джона Манглса, Том Остин, был старый моряк, заслуживавший полного доверия. Судовая команда «Дункана», включая капитана с его помощником, состояла из двадцати пяти человек. Все они, испытанные моряки, были уроженцами графства Дамбартон, сыновьями арендаторов Гленарванов. Они и на яхте как бы представляли собой клан бравых шотландцев. Среди них даже был традиционный piper-bag[27]. Таким образом, Гленарван имел в своем распоряжении команду преданных ему, отважных, горячо любящих свое дело, опытных моряков, умеющих владеть оружием и пригодных для самых рискованных экспедиций. Когда команде «Дункана» стало известно, куда ей предстоит отправиться, моряки не в силах были сдержать свою радость и огласили громким «ура» скалы Дамбартона.

Джон Манглс, усердно занимаясь погрузкой на «Дункан» топлива и провианта, не забывал о необходимости приспособить для дальнего плавания помещения лорда и леди Гленарван. Ему также надо было приготовить каюты для детей капитана Гранта — ведь леди Элен не могла не внять просьбе Мери взять ее с собой на борт «Дункана». А юный Роберт, конечно, скорее спрятался бы в трюме, чем остался на берегу. Он был готов плыть на «Дункане» юнгой, как в свое время Нельсон и Франклин. Разве можно было отказать такому мальчугану! Даже и не пытались. Пришлось согласиться и с тем, что он будет считаться не пассажиром, а членом команды. Джону Манглсу было поручено обучать его морскому делу.

— Прекрасно! — заявил Роберт, — Пусть капитан не щадит меня и угостит кнутом, если я сделаю что-нибудь не так, как надо.

— Будь спокоен на этот счет, мой мальчик, — серьезным тоном ответил Гленарван, умолчав о том, что кошки-девятихвостки [28] на «Дункане» не применялись, да в них и не было нужды.

Чтобы дополнить список пассажиров яхты, надо еще упомянуть о майоре Мак-Наббсе. Это был человек лет пятидесяти, с правильным, спокойным лицом, с прекрасным характером: скромный, молчаливый, мирный и добродушный. Мак-Наббс всегда шел туда, куда ему указывали, всегда во всем со всеми соглашался. Он никогда ни о чем не спорил, ни с кем не препирался, никогда не выходил из себя. Так же спокойно, как по лестнице в свою спальню, взбирался он на откос разбитой траншеи: ничто не могло его взволновать или отклонить от его пути, даже бомба; и, вероятно, он так и умрет, не найдя случая рассердиться. Мак-Наббс был не только храбрым воякой, смельчаком, какими бывают все физически сильные люди, но, что гораздо ценнее, у него было и нравственное мужество — сила духа. Единственной его слабостью было то, что он был шотландцем с головы до ног, настоящим сыном Каледонии, и упорно придерживался всех старинных обычаев своей родины. Поэтому он никогда не хотел служить Англии, а свой майорский чин получил в 42-м полку конной гвардии, командный состав которого пополнялся исключительно шотландскими дворянами. Как близкий родственник Гленарвана, Мак-Наббс жил в Малькольм-Касле, а как офицер, майор счел совершенно естественным отправиться в плавание на «Дункане».

Таковы были пассажиры яхты, которой по непредвиденным обстоятельствам суждено было совершить одно из самых изумительных путешествий новейших времен.

С момента своего появления у пароходной пристани Глазго «Дункан» стал возбуждать любопытство публики. Ежедневно его осматривало множество народа; только им и интересовались, только о нем и говорили. Это не очень-то нравилось другим капитанам, в том числе и капитану Бертону, который командовал великолепным пароходом «Шотландия», стоявшим у пристани бок о бок с «Дунканом» и готовившимся плыть в Калькутту. Капитан этого громадного парохода действительно был вправе смотреть свысока на своего крошку-соседа, «Дункан». Однако всеобщий интерес, притом со дня на день возраставший, сосредоточивался на яхте Гленарвана.

Время отплытия «Дункана» приближалось. Джон Манглс показал себя капитаном умелым и энергичным. Через месяц со дня испытания яхты в заливе Фёрт-оф-Клайд, снабженный топливом, провиантом, оборудованный для дальнего плавания «Дункан» уже был готов выйти в море. Отплытие было назначено на 25 августа. Таким образом, яхта могла прибыть в южные широты приблизительно к началу весны.

Когда проект лорда Гленарвана получил известность, ему пришлось выслушать много замечаний об утомительности и опасности подобного путешествия, но он не обратил на них ни малейшего внимания и готовился отбыть из Малькольм-Касла. Многие порицавшие шотландского лорда в то же время втайне восхищались им. В конце концов, общественное мнение открыто стало на его сторону, и вся печать, за исключением правительственных органов, единодушно осудила поведение лордов адмиралтейства. Впрочем, лорд Гленарван был так же равнодушен к похвалам, как и к порицаниям, — он делал то, что считал своим долгом, а остальное его не волновало.

24 августа Гленарван, леди Элен, майор Мак-Наббс, Мери и Роберт Грант, мистер Олбинет, стюард [29] яхты, и его жена, миссис Олбинет, служанка леди Гленарван, покинули Малькольм-Касл. Преданные семье Гленарван слуги устроили им самые сердечные проводы.

Через несколько часов путешественники уже были на борту «Дункана». Население Глазго с большой симпатией приветствовало леди Элен, эту юную отважную женщину, которая, от казавшись от роскошной жизни с ее спокойными удовольствиями, спешила на помощь потерпевшим кораблекрушение.