Чужая память несколько отличалась от своей: воспоминания, хотя и столь же яркие, воспроизводились в сознании куда неохотней. Образы и мысли походили на мелких рыбешек, снующих в толще воды и не желающих попадаться на крючок. И все же, сосредоточившись, можно было извлечь воспоминания Ренни из глубин сознания и проанализировать, хотя добровольно они никогда не приходили на ум.

Укия выхватил отголосок из прошлого и углубился в него: Ренни посещал восточный Орегон дважды. Первый раз это произошло через десять лет после того дня, как Ренни перестал быть человеком, — 5 мая 1864 года.

Онтонгарды размножались, паразитируя на чужом теле подобно вирусам и используя особенности биологии других существ. Постепенно все клетки «хозяина» изменялись и становились идентичными клеткам подселенца. Но с одной маленькой особенностью: эти Твари — так Онтонгарды называли полностью модифицированных «хозяев» — сохраняли все знания и умения, необходимые для выживания и процветания в исходной экосистеме. Так Онтонгарды кочевали по вселенной, приобретая по пути не только тела, приспособленные к различным условиям жизни, но и разум, память и навыки, принадлежавшие прежним владельцам.

И некогда хилая и беспомощная раса похитила все необходимое для завоевания звезд.

Чтобы сражаться с Онтонгардами, Прайму пришлось самому создавать Тварей.

На службе в армии во время войны Ренни был ранен и придавлен собственной лошадью в густом подлеске к западу от Дикой Церкви. Первая Тварь Прайма, Койот, явился перед Ренни при свете луны — волк, ставший человеком благодаря крови инопланетянина и названный в честь языческого божества, — и предложил проклятый дар жизни Твари. Ренни согласился: ему тогда было всего двадцать три, где-то далеко его ждала жена с маленьким ребенком, и он не думал о цене. Кровь Койота прожгла себе путь сквозь тело Ренни, внося генетические изменения и превращая Ренни в копию Койота — только с прежним лицом.

И он стал первой Тварью Койота. Но к тому времени Гекс, единственный из Онтонгардов, который выжил после учиненного Праймом взрыва инопланетного корабля на Марсе и теперь держал путь прямиком на Землю, создал небольшую армию Тварей.

Ренни никогда больше не возвращался к семье. Он посвятил себя войне против Онтонгардов, издалека защищая жену, сына и все человечество от космических завоевателей. К 1874 году они с другими Тварями Койота вынудили Гекса убраться подальше. Оставив Гекса на попечении боевых товарищей, Ренни сформировал отряд Волков-Воинов, и они все вернулись в Орегон, чтобы охотиться за рассеянными Тварями Гекса. Чувствуя себя на приграничных рубежах, Волки вели отчаянную борьбу и не щадили врага.

Ренни вернулся в Орегон в первой половине прошлого века по вызову Дегаса, главы клана Дворняг-Демонов. К тому времени противостояние между Стаей и Онтонгардами превратилось в скрытую войну. Ни одна сторона не желала, чтобы люди прознали о существовании между ними пришельцев из космоса.

Ренни стоял на том же холме, озирая Пендлтон и забавляясь своим собственным удивлением.

Прошло пятьдесят лет, старый пес. Конечно, все должно было измениться. Черт, они даже изменили прежнее название Станции Гудвина.

Маленький городок, родившийся в эпоху золотой лихорадки, послужил отличным местом для охоты на Онтонгардов, думал Ренни. Теперь в этом новом Пендлтоне, появившемся на месте старой доброй Станции Гудвина, будет куда сложнее уничтожить их.

— Теперь у них даже появился шериф, — произнес голос позади Ренни, заставив его подскочить. — Первый из них погиб при поимке бежавших из тюрьмы. Многие почитают его святым мучеником или кем-то в этом роде.

Ренни резко обернулся, выхватывая спрятанный пистолет, но тут подул ветер, принося с собой запах невысокого мужчины, пропитанного дымом от горящего дерева. Тогда Ренни узнал его.

— Дегас.

В последний раз, когда они вместе охотились, Дегас был только-только создан. Его ярко-рыжие волосы свисали кудрями до резко очерченного подбородка. И было это — когда? — лет двадцать назад. Инопланетный ген постепенно делал волосы темнее, и огненные пряди со временем стали каштановыми. К тому же Дегас вздумал побриться — и в таком виде Ренни никак не мог признать крепко сбитого вожака Дворняг-Демонов.

— Ты не особо торопился, — пробурчал Ренни, не слишком-то довольный, что не заметил приближения человека. Уже давно его никто не заставал врасплох.

Дегас спустился с холма, вытирая руки белым платком, на котором оставались пятна крови.

— Тебе не спрятаться от меня, Шоу. Я читаю все твои мысли. Ты злишься, что прозевал меня?

— Сам знаешь, — рявкнул Ренни, испытывая новый прилив раздражения.

Дегас издал негромкий, мягкий смешок.

— Ладно, хватит рычать и гавкать, стань человеком, каким ты был от рождения, а не волком. Иначе в следующий раз мы будем нюхать друг у друга задницы.

— Ты захотел со мной встретиться, чтобы заставить меня дожидаться, а потом оскорблять в лицо?

— Это ты опоздал. — Дегас помахал у него перед лицом окровавленным платком. — Снова начались убийства с обеих сторон. Мы поймали одну из Тварей Гекса, у него из ушей лилась кровь Стаи.

— Кого он убил? Окончательно или нет?

— Не знаю. — Дегас отпустил платок, и ветер унес покрасневшую тряпицу, словно подбитого голубя, висящего над прериями. — Никто из Дворняг не пропал. Наверное, это какой-то новый потомок Стаи, и он снова становится собой. Если его не убили насовсем, то скоро он вернется в строй.

Слова эти раскрывали неприглядную истину: Дворняги нередко создавали Тварей оптом, целыми пачками.

Ренни скривился.

— Это не наш метод.

— Ну и зря, стоило бы изменить подходы! Гекс каждый день подселяется к новым людям. Мы не должны отставать от него: Тварь на Тварь.

— То есть, если он получит половину мира, мы забираем себе вторую?

— Но как сотня победит тысячу?

— С помощью разума, с которым мы родились. Гекс держит Тварей на привязи, не позволяя им думать. Стоит перестать ими управлять, Твари превращаются в младенцев.

— Ага, в младенцев с пушками.

— Единственное, что нужно, это быть умнее, чем они.

Ренни не сводил глаз с белого клочка, летящего над равниной. Идея только-только начала созревать, но тут он вспомнил, что Дегас читает в его сознании, и немедленно оборвал мыслительный процесс.

Дегас подозрительно взглянул на собеседника, недовольный, что от него скрыли мысли.

— Что?

— Здесь мы попросту тратим время.

— Ты думал не об этом.

— Мои мысли не относятся к теме данного разговора.

Ренни развернулся и зашагал прочь, старательно сохраняя разум в девственной чистоте.

Вынырнув из воспоминания, Укия принялся размышлять над услышанным разговором. Какое отношение война между Стаей и Онтонгардами имеет к нему — если вообще имеет? Ренни ничего не помнил о пребывании в Орегоне самого Укии. Стая вообще не знала о существовании Укии до июня этого года. И все же следопыт не мог сбросить со счетов странное совпадение: Ренни прибыл в Пендлтон 23 сентября 1933 года — в тот же год, когда Брыкающиеся Олени потеряли своего ребенка, который впоследствии стал Волчонком из Уматиллы.

24 августа 2004 года

Ферма Брыкаюшегося Оленя

Резервация индейцев Уматилла, штат Орегон

Прямо по курсу автотрассы И-84 Укия обнаружил пропавшие холмы; они возвышались впереди, стеной протянувшись с севера на юг. Но где же деревья? На склонах не виднелось ни единого деревца, как и на соседних полях. Укия миновал знак «Въезд в резервацию индейцев Уматилла», который единственный свидетельствовал о пересечении границы. По сторонам дороги по-прежнему тянулись пашни и ограждения.

Найти ранчо оказалось довольно просто. От главной дороги отходили извилистые грунтовки, ведущие к домам. Порой пологие холмы скрывали особняк от глаз проезжающих, но темный гравий дорог не давал ошибиться.