- Привет, Джей, - вздохнул я. Если бы я звонил ему, допустим, из полицейского участка, я обратился бы к нему «мистер Маннс».

Голос Джейсона потеплел.

- Салют, старик. Какими судьбами?

Слава богу, наша многолетняя дружба дает мне право обойтись без предисловий.

- Хотел узнать, какие у тебя планы на вечер.

Ну да, спрашивать такое у человека, которого дома дожидаются жена и двое детей, это не просто невежливо, это почти издевательство. Но я слишком хорошо знаю этого парня.

Джейсон хмыкнул.

- Баба кинула? – с понимающим смешком предположил он. Маннс тоже меня неплохо изучил, даже спорить не буду.

Я усмехнулся.

- Джей, у тебя что, проблемы с наличием чувства такта? Может, у меня сердце разбито.

Маннс рассмеялся.

- У тебя нет сердца, Эклз. Так какие будут предложения?

- Немного отдохнуть. Ты как?

Новый смешок.

- Ты умеешь уговаривать, Дженс.

- Кстати, Джей. У тебя есть?

- Найдем.

- В восемь, у меня.

- В половину девятого, раньше не смогу.

- Ок. Да, Маннс, не вздумай опять наплести Лорейн, что меня взяли с мелом, и ты всю ночь собираешься провести в участке, закрывая мою задницу от сокамерников своим телом.

Джейсон рассмеялся и нажал отбой. Впрочем, я к нему несправедлив, обычно Маннс отмазывается от жены действительно виртуозно, а тогда ему просто пришлось импровизировать на ходу, будучи уже конкретно навеселе.

Вообще-то мне иногда становится обидно, что несколько лет брака превратили этого веселого заводного парня в банального подкаблучника, который без благословения своей дражайшей половины и пива выпить не решается.

Мы, мужчины, вообще странные существа. Тот же Маннс в своей мужской, профессиональной среде обитания – хитрый и проницательный юрист, умнейший парень, обмануть которого даже у меня не всегда получается. Но как только он переходит на женскую территорию, то есть возвращается домой, все это куда-то пропадает, и остается мягкий и покладистый Джейсон, хороший отец и примерный семьянин, по моим ощущениям больше всего похожий на обленившегося кастрированного кота. Он сам утверждает, что просто любит свою жену. Но я ему не верю.

Наверное, именно поэтому мне доставляет такое удовольствие временами играть роль змея-искусителя и увлекать Джейсона в мир, так сказать, порока и разврата, где лет десять назад мы отрывались с раскрепощенностью укуренных кроликов. Впрочем, есть навыки, которые не забываются. И каждый раз, когда я наблюдаю за тем, как Маннс привычно уходит в отрыв, я понимаю, что ни черта не изменилось. А еще - что никакой любви в принципе не существует. Есть похоть, которая кидает нас в чужие объятья, и есть стремление к покою и уюту, которое подталкивает нас к созданию семьи. Вот и все.

Если честно, от этой мысли мне почему-то становится спокойнее. По крайней мере, пропадает ощущение, будто я чего-то в этой жизни недополучил и что-то недопонял.

***

Над Манхэттеном не бывает ночи. Просто раз в сутки приглушенный и спокойный дневной свет уступает место буйству электрических огней, небо приобретает разную глубину темно-серого, и немного затихает движение на улицах. Иногда мне кажется, будто где-то в глубине этого чертова острова бьется невидимое сердце, заставляя всех нас подстраиваться под свой ритм, дышать в такт, принимать условия игры под названием «жизнь в Нью-Йорке».

Не знаю, кого как – но меня это устраивает.

Впервые о степени своей зависимости от цивилизации я задумался несколько лет назад, когда на город опустилась абсолютная, беспросветная тьма. Говорят, за тот энергетический коллапс взяла ответственность Аль-Каида. В любом случае, все выглядело действительно эффектно – погрузившееся во мрак Восточное побережье, всеобщая истерика, отсутствие объективной информации, и апофеозом коллективного безумия (который я наблюдал лично) - массовый пеший исход из Манхэттена. В другой ситуации я, возможно, даже впечатлился бы этим «концом света» в мегаполисе, внезапно лишившемся не только света, но и всех привычных благ; где запертые в лифтах и поездах метро люди задыхались от нехватки воздуха, а те, кому повезло оказаться на улице, с запрограмированностью муравьев старались оказаться подальше от гибнущего муравейника. Но тогда мне реально было не до отвлеченных наблюдений. Когда все случилось, я был дома, просто взял и ушел с работы пораньше. Хорошо, что иногда я все же прислушиваюсь к своим предчувствиям... Так вот, тогда я был дома, и, как и все - я тоже испугался. Сильно. В любом случае, выйти на улицу я не решился. Просто забаррикадировал входную дверь и достал из сейфа пистолет. И понял, что не мыслю себя в мире, где ночью не загорается яркий электрический свет. Потому что абсолютная тьма не просто страшит – вызывает чувство беспомощности.

На следующий день я купил десять пошлых розовых свечей из парафина (других уже не было) и три фонарика. Судя по умиротворенно-счастливой улыбке продавца, я был не первым.

С тех пор, лежа на парапете крыши моего дома и глядя в небо, я искренне радуюсь, видя в серых облаках над собой отсветы вполне земных огней. На хрен звезды. Не место им здесь.

Вот только сегодня зарево Нью-Йорка над моей головой почему-то ни хрена не успокаивало. Настроение было никаким.

Марихуана не вставляла.

Чертова. Марси. Миллер.

Сидящий спиной к парапету, на котором я лежал, Джейсон молча протянул мне джойнт.

Я затянулся и задержал дыхание. Я, кстати, охуительно умею задерживать дыхание – одно время у нас все руководство дружно поехало крышей на теме йоги и всяческих дыхательных гимнастик, я тогда только пришел в компанию и был просто вынужден поддержать эту идиотскую инициативу собственным участием. Маннс ржал, что я пошел на это специально, чтобы повысить КПД курения травы. Хрен знает. Может, и правда повысил.

Вот только сегодня это ни хера не помогает.

Я бы с удовольствием помолчал, глядя в небо и думая о своем, но на Джейсона марихуана действует быстро и вполне классически, он начинает ржать, нести всякую ахинею и требовать от собеседника активного участия в разговоре. А меня, похоже, сегодня в лучшем случае пробьет на измену. Впрочем, когда ты лежишь на краю крыши и под тобой восемнадцать этажей – этот эффект травки не лишен определенной изысканности. Ладно, подождем. В конце концов, вечер только начинается.

- Это все от недотраха, Дженс, - глубокомысленно произнес Джейсон, по всей видимости, отвечая еще одному присутствующему здесь Дженсену, потому что лично я его ни о чем не спрашивал.

- Это ты мне? – Шевелить губами было лень. Хотелось спать. Так, надо добавить. Затяжка.