—Только что.

—Отлично. — Джоанна привычно взглянула на свои часики простой работы, с черным кожаным ремешком. Другие, инкрустированные бриллиантами, которые выбрала для нее секретарша отца в подарок на прошлый день рождения, все еще лежали в своей коробочке. — Слушай, ты давай иди на обед. Я сама отнесу контракт.

—Джоанна, ты опять разучилась делегировать обязанности?

—Нет, я просто делегирую их себе. — Встав со стула, Джоанна встряхнула свой слегка помявшийся бледно-розовый жакет. Взяв со стола пульт, она направила его на телевизор; изображение, мигнув, тут же пропало вместе со звуком. — А ты все еще встречаешься с тем начинающим сценаристом?

—При каждом удобном случае.

Джоанна усмехнулась, набрасывая на себя жакет.

—Тогда тебе лучше поторопиться. Сегодня после обеда нам надо устроить мозговой штурм на тему конкурса для телезрителей. Я хочу, чтобы все вопросы были готовы к следующему месяцу. — Она взяла со стола контракты и сунула их вместе с кассетой в кожаный портфель. — Ах да, напиши мне еще записку, чтобы я не забыла надавать по рукам Джону Джею. Он снова заказал ящик шампанского для шоу.

Бетани с энтузиазмом повиновалась, написав записку большими буквами.

—Рада стараться!

Джоанна рассмеялась, уже стоя на пороге.

—Результаты отбора участников — к трем, — продолжала она. — Да, жена нашего техника Рэнди лежит в «Ливанских Кедрах»[7], ей сделали небольшую операцию, так что распорядись послать ей цветы! И кто говорил, что я не умею делегировать? — усмехнулась Джоанна через плечо, прежде чем уйти.

Поднимаясь в лифте, она улыбнулась самой себе. Это счастье, что у нее есть Бет, размышляла она, хотя уже предвидела, что придет время — и ее ассистентка проторит себе самостоятельную жизненную дорогу. Хорошие мозги и талант редко совмещаются с осуществлением чужих мечтаний. Джоанне нравилось думать, что она доказала эту теорему своей жизнью. Во всяком случае, сейчас Бет была рядом с ней, и вместе с другими членами блестящего молодого коллектива Джоанна уверенно шла к тому, чтобы занять свою нишу в известном жесткой конкуренцией дневном телеэфире.

Если можно будет преподнести свою новую концепцию как пилотный проект, то она, вне всяких сомнений, сможет ее продать. Затем, наверное, можно будет подумать о дневной мелодраме, в которой действия столько же, сколько душевных переживаний. Ее сюжет уже находится в стадии разработки. Вдобавок Джоанна задалась целью создать вечерний вариант «Тривии», чтобы объединить обе независимые программы. Словом, она уже близка к достижению цели, к которой шла пять лет, — к созданию своего продюсерского центра.

Поднимаясь на лифте, Джоанна машинально провела рукой по волосам и оправила кромку жакета. Она твердо знала, что внешность не менее важна, чем талант.

Когда двери лифта открылись, она была довольна, что выглядит стремительной и профессиональной. Через широкие стеклянные двери она вошла в приемную Яблонски. Он, судя по всему, не страдал скромностью. Кругом стояли громадные красные китайские вазы, из которых торчали перья и веера. Начищенная латунная скульптура, должно быть, изображала человеческое туловище. Ковер был белоснежно-чистым, и практичная Джоанна тут же подумала: каких адских мук стоит поддерживать его в первозданном состоянии.

Широкие кресла, обитые красной и черной кожей, были расставлены рядом со стеклянными столиками, на которых аккуратными стопками были разложены бизнес-издания и ежедневные газеты. Похоже, Яблонски не видел ничего зазорного в том, чтобы посетители его подождали.

Стойки на ресепшн были выдержаны в том же стиле: лакированные, красные с черным. За одной из них сидела привлекательная брюнетка. А опершись на стойку, близко к девушке склонился Сэм Уивер.

Джоанна слегка приподняла бровь. Ее не удивило, что она застала его за флиртом с одной из сотрудниц. По правде говоря, она ожидала такого поведения от него и от любого подобного ему. Даже у ее отца бывали интрижки с каждой его секретаршей, сотрудницей приемной или ассистенткой, когда-либо бывшей у него в подчинении.

Ее отец был того же типа: высокий, темноволосый, красивый, подумала Джоанна. Все-таки был. Единственное, что по-настоящему поразило ее при этой случайной встрече с Сэмом Уивером, было то, что он принадлежал к той редкой породе актеров, которые в жизни выглядят лучше, чем на экране.

Он умел сражать, притом наповал.

Нельзя было не признать, что облегающие джинсы идут ему, равно как и простая хлопчатобумажная рубашка, подобная тем, которые носят рабочие. Ни блеска золота, ни мерцания бриллиантов. Они ему и не нужны, решила Джоанна. Мужчине, который может смотреть на девушку с ресепшн так, как Сэм смотрел на брюнетку, не нужны никакие уловки, чтобы привлечь к себе внимание.

—Она прелесть, Глория! — Сэм склонился еще ниже, чтобы рассмотреть сделанные моментальной камерой снимки, которые демонстрировала ему девушка. Джоанне со стороны казалось, что он нашептывает той слова нежности. — Тебе повезло.

—Ей сегодня шесть месяцев. — Глория улыбнулась, глядя на фотографию, а затем подняла взгляд на Сэма. — Мне повезло, что мистер Яблонски дал мне такой долгий декретный отпуск, и так замечательно вновь быть на работе, но, честное слово, я по ней уже скучаю!

—Она похожа на тебя.

Щеки брюнетки залились румянцем от гордости и удовольствия.

—Вы так думаете?

—Разумеется. Ты только посмотри на этот подбородок. — Сэм коснулся пальцем подбородка Глории. Он говорил все это не просто из вежливости. Правда заключалась в том, что дети всегда доставляли ему радость. — Держу пари, что она не дает тебе ни одной спокойной минуты?

—Вы не поверите... — Молодая мать, возможно, начала бы свой рассказ, если бы не подняла голову и не увидела Джоанну. Смутившись, она тут же сунула фотографии в ящик своего стола.

Мистер Яблонски был щедрым и понимающим, но Глория сомневалась, что ему понравится, если она весь первый после декрета рабочий день будет показывать всем фотографии своей дочки.

—Добрый день. Чем могу помочь?

Слегка кивнув, Джоанна вошла в помещение. Сэм обернулся и принялся рассматривать ее. Не то чтобы он изучал ее с неприкрытым любопытством, но был чертовски близок к этому.

Она была красивой. Сэм не мог устоять перед красотой, несмотря на то что его часто окружали такие женщины. На первый взгляд ее можно было принять за одну из стройных длинноногих калифорнийских блондинок, обитательниц пляжей, украшавших постеры в глянцевых журналах. У нее была золотистая кожа — не бронзовая, но очень светлая, того красивого оттенка, который выгодно подчеркивал светлый пепельный цвет пушистых волос, игриво касавшихся прикрытых жакетом плеч. Выступающие скулы и пухлые губы придавали ее лицу классической овальной формы особую выразительность. Глаза, слегка подкрашенные розовыми и фиолетовыми тенями, были пронзительно-голубыми, словно озеро в горах.

Она была сексуальна. Едва уловимо. Он знал и таких женщин. Может быть, именно ее особая непринужденная манера держаться, будучи одетой в просторный длинный жакет и прямую юбку, делала ее такой необыкновенной. Туфельки у нее были цвета слоновой кости, на низком каблуке.

Сэм поймал себя на том, что заметил не только их, но и маленькую узкую ножку.

Она на него даже не взглянула, и он этому обрадовался. Это давало ему возможность не отрываясь смотреть на нее и получать от этого удовольствие, прежде чем она заметит его и разрушит очарование.

—У меня материалы для мистера Яблонски.

У нее даже голос великолепный, отметил Сэм. Мягкий, ровный, с едва уловимой прохладной интонацией.

—Я буду рада передать их ему. — Глория одарила ее своей самой дружелюбной улыбкой. А Джоанна расстегнула молнию на портфеле и вынула оттуда контракты вместе с кассетой.

Она не смотрела на Сэма, хотя отлично видела, что он рассматривает ее.

—Здесь контракты Уивера и запись «Тривия Алерт».