— Хорошо, но ты расскажешь? — в ней боролись два чувства: знать о нём все, что только возможно и нежелание бередить старые раны.
— Да расскажу. Я хочу, что бы ты знала обо мне всё.
— Почему?
— Я хочу знать, могу ли я, такой, какой я есть… ну, нравиться что ли. Или симпатию ко мне могут испытывать только такие… как Карен, — его глаза стали ещё темнее, и в них была такая боль, что девушка отставила свою тарелку, поднялась с дивана и подошла к парню вплотную. Пристально посмотрев ему в глаза, она прижала его голову к своей груди.
— Я не знаю, какой ты, — сказала Эля, уткнувшись ему в макушку, от чего голос прозвучал глухо, — Но мне кажется, что бы ты ни сказал, я не смогу изменить своего отношения к тебе, — его ухо было прижато к её груди, и он слышал, как гулко и быстро бьётся её сердце.
— Ты меня боишься? — неожиданно спросил он, обняв девушку за талию и сильнее прижавшись щекой.
— Нет.