Так что я натягиваю чистую одежду, сбрызгиваю водой волосы и говорю маме, что пойду прогуляться. Я не жду захода солнца, чтобы снова увидеться с Одри.

Крики. Ужасающие, леденящие душу крики раздаются посреди невнятного гула, а камни, земля, ветки и множество других непознаваемых предметов обрушиваются на мое тело.

Я спотыкаюсь, но стараюсь удержаться на ногах, не позволяя порывам ветра унести меня прочь. Мы не можем справиться с этим штормом. Он уже уничтожил слишком многое. Но я не уйду без отца.

Кто-то хватает меня за запястье и тянет назад. Я оборачиваюсь, и, вглядевшись сквозь щебень, землю и размытую стену ветра, различаю черты лица мальчика. И тут же понимаю, что знаю его.

- Мы должны вернуться, - кричит Вейн.

Но душераздирающий крик пронзает воздух, прежде чем я успеваю ответить.

- Мама? - Вейн отпускает мое запястье и мчится в центр шторма.

Я пускаюсь за ним вслед, и, поравнявшись, вижу, как в небе проносится женщина в синем платье. Она борется с ветром, опутывающим ее подобно оковам, но не может вырваться на свободу.

- Мама! - снова кричит он, прыгая и пытаясь достать ее.

Но она слишком высоко.

- Вейн? - женщина мечется еще яростнее. - Беги. Ты должен...

Ее слова уносит порыв ветра. Он меняет направление, мчится мимо выкорчеванного дерева и швыряет его в маму Вейна. Я закрываю глаза, но слышу вызывающий тошноту хруст, раздающийся, когда одна из отломившихся веток врезается в женщину, и, глядя наверх, я вижу, что ее тело согнуто под неестественным углом, а голова свисает набок. Вокруг нас идет кроваво-красный дождь.

Вейн кричит - жуткий вопль боли, ярости и ужаса.

А я просто стою.

Я не могу двигаться.

Не могу думать.

Могу только смотреть на изувеченное тело в синем платье, за которым струится кровь, в то время как потоки воздуха уносят его в темноту.

- Одри? - кричит мой папа, выдергивая меня из оцепенения. - Одри!

В его голосе раздаются отчаянные нотки, когда я не отвечаю. Поэтому, повернувшись, я вглядываюсь в небо, пока не нахожу папу, бурящегося с воздушными потоками высоко надо мной.

- Вам нужно уходить отсюда, Одри. Забирай Вейна и выбирайтесь с пути шторма.

- Я тебя не оставлю, - я начинаю подпрыгивать также как Вейн. Должен быть способ дотянуться до отца, помочь ему спуститься.

Все внутри меня отчаянно желает взлететь к папе, но я все еще не достаточно сильна.

- Уходи, Одри!

Ни разу в жизни отец не звучал настолько серьезно. Его слова словно вводят меня в транс, и я перестаю сопротивляться, разворачиваюсь и делаю то, что папа приказал: я хватаю Вейна за руку и тяну его за собой, двигаясь быстрее с каждым шагом, словно ветер толкает меня в спину.

- Продолжай идти, - подгоняет отец. - Не возвращайся.

Каким-то невероятным образом мы добираемся до внешней границы урагана, избежав ударов града обломков. Я выталкиваю Вейна за стену воздушных потоков на безветренный участок, и он падает на безопасную устойчивую землю. Я знаю, что должна следовать за ним, но не могу уйти и бросить свою семью. Я разворачиваюсь обратно, но голос отца останавливает меня.

- Нет, Одри.

Он парит ниже. Все еще вне пределов досягаемости, но достаточно близко, чтобы я могла разглядеть слезы в его глазах.

- Уходи, дорогая. И позаботься о Вейне.

Папа посылает мощный Восточный ветер, отбрасывая меня прочь. Я брыкаюсь и кричу, сражаясь всеми силами с потоком воздуха. Но меня выбрасывает из воронки торнадо в паре шагов от всхлипывающего Вейна, лежащего на земле. Шторм взрывается прежде, чем я успеваю подняться на ноги.

- Папа! - я кричу так громко, словно разрывая голосовые связки.

Воронка распускается у меня на глазах, и нити ветров разлетаются в разные стороны. Я вглядываюсь в небо в поисках отца, напрягаю слух, надеясь услышать его голос. Но понимаю, что не найду папу. Я ощущаю в воздухе его присутствие, и знаю, что он принес себя в жертву, позволив ветрам разорвать себя, чтобы сразиться с ними изнутри.

Я тянусь за потоками воздуха, пытаясь удержать их.

Но они утекают сквозь пальцы.

Папы больше нет.

Грохот, подобный грому, раздается вокруг, когда обломки и камни сталкиваются с землей. Они врезаются в меня. Ранят руки и ноги.

Я не бегу. Я сжимаюсь в рыдающий, неудержимо дрожащий, клубок.

Он не попрощался.

Он не сказал, что любит меня.

Все, что он сказал - это "позаботься о Вейне".

Меня обвивает пара рук, и я подскакиваю; подобно яркому лучу солнца, на меня накатывает чувство облегчения, когда я поворачиваюсь, чтобы обнять отца.

Но это не он.

Я всматриваюсь в полные слез глаза Вейна, чувствую дрожь его рук, пока он душит меня в объятиях, цепляясь за меня, словно я - единственное, что держит его на земле.

Я хочу оттолкнуть его и ударить кулаками.

Почему он здесь, а мой отец нет?

Это его вина.

Его. Вина.

Но даже моя ярость не позволяет мне солгать.

Правда кромсает меня на кусочки, разрывают на части, сбивают с ног. Я утыкаюсь в Вейна, рыдая у него на плече также громко, как и он - на моем. И рассказываю ему правду.

Я говорю, что это моя вина. Перекрикиваю ветер. Я должна сказать Вейну, прежде чем бремя того, что я сделала, сокрушит меня изнутри.

Я знаю, что Вейн все слышит, потому что он прекращает плакать. Но не размыкает объятий. Не вырывается.

Он прижимает меня еще сильнее.

Ветер холодный, леденящий душу, а мир никогда не казался таким одиноким и темным. Но я ощущаю тепло Вейна сквозь ткань его плаща, и чем дольше мы прижимаемся друг к другу, тем больше меня охватывает тепло, наполняя энергией и жизнью.

Я никогда не хочу отпускать его.

Заботиться о Вейне. Последнее желание моего отца.

Я обещаю тому, что осталось от отца, что позабочусь о нем.

Я никогда не смогу исправить случившегося. Но попытаюсь и сделаю все, что в моих силах.

Одри не в сожженной лачуге, это, кажется... Странным. Не так странно, как эхо от тихого насвистывания ветра, заглушающее жужжание, щебетание, потрескивающие звуки рощи.

- Одри? – Зову я, пытаясь следовать за звуком. Кажется, что это доносится сверху, но солнце слишком яркое, и даже когда я смотрю искоса, все, что я вижу в нечетком свете - это пальмовые листья.

Все мое тело дрожит, когда ужасная мысль приходит ко мне.

Они здесь. Они добрались до нее.

Я понесся назад к сгоревшему дому, карабкаясь в угол, где она спрятала меч. Я вырываю его из щели в земле и держу перед собой. Это труднее, чем я ожидал, и мой желудок сжимается, когда я смотрю на острые края.

Тело разрывается.

Кровь льется на извилистые зубья.

Капает вниз с лезвия.

Картины в моей голове заставляют руки дрожать так сильно, что я почти роняю меч.

Но Одри нужна мне.

Я мчусь сквозь пальмы, следуя за звуком ее рыданий. Сломанные ветки царапают мои ноги, а острая кора - руки, когда я мчусь в чащу рощи.

-Одри! - кричу я.

Плач прекращается.

Громкий визг заменяет его, и яростный ястреб опускается с неба, целясь в мою голову. Я едва успеваю увернуться.

- Я пытаюсь помочь ей, глупая ты птица! - Кричу я, ища меч, хотя он уже вылетел за пределы моей досягаемости.

- Вейн?

Голос Одри эхом откатывается от деревьев в нескольких разных направлениях, я не могу сказать, откуда доносится он. - Где ты, черт возьми?

- Здесь, наверху.

Я смотрю на верхушки деревьев и там, из-за листьев одного из самого высокого дерева выглянула Одри.

Одна.

В безопасности.

Беспокоиться не о чем, кроме блеска в ее глазах, когда она спрашивает, - Что ты делаешь? Зачем ты взял ветрорез?

Ветрорез?

Устрашающее название.

Я отхожу в тень ее дерева, чтобы остыть. Бегать в жару, не лучшая идея. Хорошо, что я дополнительно использовал дезодорант.