— Задавайте, — неохотно согласилась девушка.

— Вы никогда не встречались с Леней? Я имею в виду, не были с ним знакомы? Не общались?

— Это уже три вопроса, — довольно миролюбиво заметила Юля, — и на все три я вам могу ответить: нет, нет и нет. Не встречалась, не знала и никогда с ним не общалась. И не подозревала о его существовании, пока он не начал меня преследовать. Нес какую-то пургу про то, что мы любим друг друга, что я его невеста, и мы будто бы собирались пожениться! А я его впервые в жизни видела! Он у вас что, больной был? — В голосе промелькнул намек на сочувствие.

Кира промолчала.

— Я так и подумала, — удовлетворенно проговорила девушка. — Больше у вас ко мне вопросов нет?

— Больше нет.

— Тогда до свидания, — девушка повесила трубку.

— До свидания, — проговорила Кира в пустоту.

— Ну? — нетерпеливо спросил Денис.

— Что — ну? Ты и сам все понял. Эта Юля его не знает. Никогда в жизни не видела. А Ленька думал, она его невеста.

— Так. Приехали. — Денис тяжело опустился на стоящее рядом кресло. — Что получается? Он был уверен, что они с этой Юлей — пара, а она его знать не знает?

— Тут два варианта. Либо Ленька был законченный псих, либо она врет.

— Есть третий вариант, Кирюха. Как раз наш с тобой вариант. Девица не врет. Она его и вправду не знает. Как твой Саша не знает, что у него была родинка, а сестра не знает, что ее мужа звали Игорем. Леня тоже не врал. И, кстати, Елена-то Тимофеевна про эту Юлю знает, он ей рассказывал.

— Но тогда жуть какая-то получается, Деня, — простонала Кира. — Одно дело — родинки, туфли, коты. И совсем другое — близкий человек пропал! Только представь: вчера они расстались в любви и согласии, свадьбу планировали и все такое, а назавтра выясняется, что она его знать не знает!

— Полезешь тут в петлю, когда у тебя день за днем кусок жизни отбирают. Зацепиться не за что.

— А знаешь, — прошептала Кира, — оно ведь идет по нарастающей. Сначала мелочи, чепуха, а потом… Скоро и с нами такое будет. Ты об этом подумал?

— Только что, — ответил Денис. — Это случится, если мы не докопаемся, в чем дело, и не прекратим это.

— И если докопаемся, не факт, что остановим.

— Хватит, Кирюха, не унывай. Ленька был один. А нас двое.

— Не двое, — Кира отрицательно покачала головой, — четверо. Все дело в нашей поездке.

— Видимо, да, — согласился Денис. — Значит, так. Составим план действий.

— Командовать парадом будешь ты, — улыбнулась она.

— На том простом основании, что я мужчина, — тоже улыбаясь, подтвердил Денис. — Завтра с утра встречаемся, едем к Элке. Выясняем, что там с ней. Потом — к Миле. Адрес знаешь?

— Знаю, что это Аракчеевка. И улицу помню. Миля говорила, они живут, как при социализме: на улице Пролетарской. Дом не помню.

— Не страшно. Дом-то как-нибудь найдем.

Полтора часа спустя Кира нога за ногу тащилась на свой этаж. Лифт не работал. Запрещая себе думать об этом, в глубине души она боялась, что откроет дверь, а Саша ее не узнает. Посмотрит, как на чужого человека. Удивится, что она здесь делает. Велит уйти. Что тогда? Что она будет делать?

Войдя в квартиру (ключ подошел — уже хорошо!) и увидев мужа, который тоже недавно вернулся и выходил из ванной, Кира робко выговорила:

— Привет.

— Привет, Кирюха, — как ни в чем не бывало, ответил Саша и поспешил к ней.

От облегчения она не смогла вымолвить ни слова. Припала к мужу, судорожно обняла его, словно опасаясь отпустить хоть на минуту, и расплакалась.

— Кира, ты что? Кирочка? Что случилось? Тебя кто-то обидел? Тебе больно? — растерянно и испуганно бормотал Саша, пытаясь заглянуть ей в лицо.

Кира молча трясла головой и крепче прижималась к мужу.

Была почти полночь, но Кира не могла заснуть. Ей было страшно просыпаться. Она боялась наступающего дня. Сашке сказала, что просто сильно перенервничала, отсюда и слезы. Рассказала про Елену Тимофеевну: мол, забыла у нее перчатки, они вернулись, а там…

В ответ Сашка осторожненько сообщил, что у него тоже не очень хорошая новость. Кира напряглась. Выяснилось, что завтра ему надо ехать в командировку. В Москву. Отказаться невозможно. Провожать не нужно: в семь утра за ним заедет служебная машина.

Поначалу Кира, как обычно, огорчилась, но потом поразмыслила и решила, что это неплохо. Саши не будет несколько дней, и за это время они с Денисом что-нибудь да выяснят. Попробуют разобраться. А если повезет, то и остановят этот кошмар. Раз Сашки не будет, то ей не придется ничего объяснять, врать, говорить, где она пропадает. Сказать правду — страшно. Мало ли, как отнесется ко всему Саша? Может быть, не поверит. Решит, что они с Денисом что-то скрывают. Или поверит, но испугается. Нет уж, лучше пока молчать, думала Кира, собирая мужу вещи. Пусть едет.

Сейчас все было позади: сборы, ужин, разговоры, секс.

Саша спал. Кира пялилась в темноту и ждала утра, решительно настроившись бодрствовать. Однако незаметно для себя заснула, и ей приснился давний кошмар. Этот сон она видела уже несколько раз и помнила в деталях. Никакой связи с событиями ее жизни Кира никогда не улавливала. Сон ничего не предвещал, ни о чем не предостерегал. Просто пугал, и все.

Во сне она снова школьница, сидит за письменным столом в своей комнате и делает уроки. Алгебру. Самый нелюбимый предмет, выкручивающий мозги.

Дома больше никого нет. Свет горит только здесь, в детской — включена настольная лампа. Во всей квартире — темнота. Сначала все идет как обычно: маленькая Кира сидит, считает, что-то записывает в тетрадку.

Вдруг ей слышится неясный шум в соседней комнате. Непонятные звуки — то ли голоса, то ли шаги, то ли шорохи. Кире становится страшно. Она осторожно поворачивает голову — и замечает, что комната изменилась. Обычно здесь всегда аккуратно: Киру с детства не нужно было заставлять прибираться, она сама терпеть не могла, когда вещи разбросаны, всюду пыль и грязь. Не выносила беспорядка, не могла в нем существовать. Хаос проникал в ее мысли, разъедал их, мешал жить. И Кира всегда боролась с ним даже в мелочах.

А теперь в комнате именно то, чего она так не любит: яркое покрывало смято и сброшено с кровати, скомканная одежда бесформенной грудой лежит на стуле, на полу какие-то книги, бумаги, игрушки. Все сдвинуто, убрано с привычных мест, да вдобавок покрыто серой душной пылью. Кира встает со стула, изумленно оглядывая это безобразие. Шум в соседней комнате усиливается.

Она спешит к выходу. Ей нужно добраться до прихожей и включить свет, чтобы осветить заодно и гостиную. Тогда станет видно, что (кто?) производит там шум. Зайти сразу в темную комнату, где нечто вдруг зажило своей странной жизнью и производит неведомые звуки, Кира не решается.

Она идет быстро, стараясь унять сбившееся дыхание. Выскакивает в прихожую, нащупывает выключатель (вот-вот чья-то влажная, холодная, скользкая рука накроет мою руку!) и включает светильник.

Большая прихожая тут же озаряется уютным желтоватым светом. Кира поворачивает голову и видит, что кто-то стоит на балконе их шестого этажа и пытается открыть дверь. Толкается, скребется, нетерпеливо постукивая пальцами по стеклу.

Кира, как завороженная, смотрит на высокую темную фигуру.

«Он не сможет открыть, — пытается она успокоить саму себя, — там же задвижка».

И в эту минуту дверь открывается. Легко и беззвучно. Просто поддается и приглашающе распахивается. Предательница! Незваный гость тихо шагает в комнату. Осторожно отводит в сторону легкую тюлевую занавеску и движется, беззвучно скользит вперед.

Кира пытается кричать, но горло перехватило, и ей не удается издать ни звука. «Бежать! Надо открыть дверь и бежать», — вспыхивает в мозгу спасительная мысль, но Кира продолжает стоять на месте, беспомощно глядя на приближающуюся фигуру. Разглядеть, кто это, она не может — освещение слишком слабое.

Между тем неясный силуэт приближается. Когда он оказывается уже на середине гостиной, Кира снова обретает способность двигаться. Она разворачивается лицом к входной двери, пробует трясущимися от страха руками открыть замок и выбраться наружу. Сердце колотится как сумасшедшее. Возвращается голос, и Кира тоненько подвывает от ужаса. Как это всегда бывает во сне, движения ее замедленны, ключ не желает поворачиваться, выскальзывает из пальцев. Кира судорожно тормошит замок, а шаги приближаются. Наконец ей удается отпереть дверь. Она стонет от облегчения и уже собирается выскочить в коридор, когда на ее плечо опускается рука.