Ирина, конечно, обиделась.

— Своих сначала роди, а потом меня учить будешь, — холодно припечатала она. Сестра не догадывалась про Кирин страх бесплодия, потому что не знала про давний аборт, иначе ни за что бы так не сказала. Даже в гневе. Ирина была порядочным и деликатным человеком.

Кира не обиделась на ее слова, но ледяной тон сестры отрезвил ее. «Что я делаю? И без того близких людей рядом все меньше, кто знает, что будет завтра? А я родную сестру отталкиваю!»

— Ириша, прости меня! — умоляюще попросила она. — Я не хотела. Просто сорвалась. Поэтому и в отпуск пошла. Устала, ору, на людей кидаюсь. Ты прощаешь? Скажи, что прощаешь!

Ирина не умела долго обижаться. К тому же на младшую сестренку.

— Ты тоже меня извини, Кирюша. Я не должна была так говорить. И ты, если честно, в чем-то права. Мы Катьку распустили дальше некуда.

В дверь позвонили. Ирина услышала звонок.

— Кто это к тебе в такую рань?

— Соседка, наверное, — беззаботно ответила Кира.

— Ладно, Кирюша, потом еще созвонимся.

— Пока. Всем своим привет от меня передай.

— Обязательно. Отдохни хорошенько! Счастливо!

— Целую.

Кира, продолжая по инерции улыбаться, открыла дверь. На пороге, конечно же, стоял Денис.

— Привет. Готова? — спросил он.

— Готова. Пошли, — ответила Кира деревянным голосом.

— Я звоню-звоню, сказать, что приехал, а у тебя наглухо занято.

— С сестрой разговаривала, — Кира закрыла квартиру и спрятала ключи в сумку, — и с подругой.

«Которой у меня, как выяснилось, нет».

Они с Денисом пошли к лифту, в молчании спустились вниз. Дверь одной из квартир на первом этаже открылась, пропуская двух аккуратных маленьких старушек в одинаковых старомодных пальто с кудрявыми воротниками.

— Здравствуйте, — поздоровалась Кира и даже нашла в себе силы привычно улыбнуться.

— Добрый день, дорогая, — хором пропели они.

Бабушек звали тетя Валя и тетя Галя. Они были сестрами, старыми девами, и всю жизнь прожили вместе. Поначалу, когда Кира с Сашей только-только переехали, она была уверена, что это один человек. И увидев как-то двух старушек, вот так же выходящих вместе из квартиры, несказанно удивилась. Похожи они были, как две горошины в стручке: рост, лица, прически, одежда, голоса. Потом выяснилась еще одна поразительная вещь. Оказалось, что сестры — вовсе никакие не близнецы: Галина была старше Валентины на шесть лет. Тихие и приветливые старушки трогательно заботились друг о друге и были по-своему счастливы. Глядя сейчас на них, Кира почему-то особенно остро ощутила себя одинокой и потерянной, никому не нужной в этом огромном мире.

— Значит, на улицу Восстания? — прервал Кирины размышления Денис, заводя двигатель. — Я хорошо помню дом. Скорее всего, Элка давно от родителей съехала, вечно с ними ругалась. Но ее адреса мы все равно не знаем. А если бы и знали, что толку ехать к ней? Дверь поцелуем и уедем: она же в больнице.

Они еще вчера решили, что поедут к Элкиным родным. Обсуждать было нечего. Денис говорил без умолку, только чтобы не молчать, поняла Кира. Он нервничает, с ним что-то случилось, но он не хочет об этом говорить. У нее вот тоже случилось, и она тоже не хочет. Но вдруг это важно?

— Денис, у тебя что-то произошло, да?

Он сразу как-то осунулся, потемнел лицом.

— Произошло. Я сегодня Ленку, дочку свою, не узнал. Не мой это ребенок! Выхожу из спальни, в ванную пошел. Навстречу — чужая девочка. Привет, говорит, пап, с добрым утром. И, как ни в чем не бывало, на кухню чешет. Возраст, рост — все как у Ленки. И зовут Леной. А больше — ничего общего! Мне плохо стало, аж заколотило всего. В туалет зашел — вырвало, извини за подробности. Вылетел из дома, смотреть на нее не могу. Алиска еще… Болтает, смеется, давайте, говорит, на выходные на коньках съездим покататься. Леночка хочет! А Ленка наша вообще никогда близко бы к конькам не подошла, она же с четырех лет на пианино учится. Абсолютный слух! Мы ей лучших учителей наняли, она пианисткой мечтает стать, руки бережет. Какие тут коньки?! Я к ней в детскую заглянул, а пианино нет! Вчера было — сегодня нет. Зато вот коньки появились.

Кира заметила, что руки у Дениса ходят ходуном. Чем она могла его успокоить? Она и сама никак не могла отойти от разговора с Гелькой.

— У меня тоже сегодня с утра сюрприз обнаружился, — она попыталась переключить его внимание, отвлечь. — У меня подруга есть, Геля. Очень близкая. Помнишь, я тебе говорила?

— Угу.

— Я про все это, что с нами творится, Гельке рассказала. Звоню ей сегодня — она меня не узнает. Мы с ней, оказывается, не знакомы. Она с мужем, Серегой, развелась, когда мы с моим Сашкой еще не познакомились. В общем, я тоже… в шоке.

Ее план сработал: Денис сочувственно смотрел на подругу по несчастью, ненадолго позабыв о своей боли.

А вскоре и некогда стало предаваться горю.

Они приехали. Поднялись на четвертый этаж. Ноги сами привели к нужной двери: оказывается, ничего не забылось. Кира неожиданно вспомнила, как они отмечали вместе новый год. Кажется, на третьем курсе тогда учились. Вышли на улицу — шампанское у елки во дворе выпить, дверь захлопнули, а ключи в квартире забыли! Пришлось через соседский балкон лезть. А там тоже компания собралась. Перезнакомились, передружились «на всю жизнь». Полночи там отмечали, полночи — здесь, у Элки.

Хорошее было время, тихонько вздохнула Кира. А ведь тоже переживали, глупые, из-за чего-то. Проблемы какие-то находили, заботы…

Пожалуй, только Денис всегда был спокойным, уверенным в себе, основательным. Не концентрировался на мелочах, не перепиливал опилки, умел отделять мух от котлет. Поставит четкую цель — и движется к ней шаг за шагом. Никакой рефлексии, никакого сплина. Ясный, земной человек. Поэтому, видимо, и в бизнесе всего добился. И поэтому сейчас ему особенно тяжело, ведь нет для такого человека ничего страшнее, чем лишиться опоры.

На звонок открыла Эльвирина мать. Кира сразу ее узнала, хотя они много лет не виделись. Бывают такие люди: совершенно не меняются с годами, словно и не стареют.

Кира забыла ее имя, в памяти застряло лишь отчество — Львовна. Помнила только, что звали Элкину маму как-то вычурно. Не то Виолетта, не то Изабелла.

— Здравствуйте! – лаконично поздоровалась Кира.

— Доброе утро, Инесса Львовна, — вступил Денис.

Точно, Инесса! Надо же, молодец, запомнил! Впрочем, у него всегда была отличная память.

Инесса Львовна сначала всматривалась удивленно, переводя взгляд с Дениса на Киру и обратно. Потом вспомнила, распахнула дверь пошире:

—Денис, Кирочка! Как же я вас сразу не признала! Проходите, проходите, мои дорогие!

— Извините, Инесса Львовна, мы немного спешим. Эля лежит в больнице, мы хотели бы ее навестить. Вы не подскажете нам, где именно ее искать? – Денис из всех сил старался говорить спокойно и приветливо. И не догадаешься, что человек на пределе.

А вот Элкина мама так хорошо держать лицо не умела. Услышав, зачем они явились, вздрогнула и побледнела. Сразу стало ясно, что ей ближе к шестидесяти. Обозначились морщины, углы рта поползли вниз. Она пугливо оглянулась на соседские двери и еще раз, почти жалобно, сказала:

— Может быть, вы все же зайдете? Что же мы так, на пороге?

Кира решительно шагнула в квартиру. Зачем мучить женщину: она ведь боится, что их кто-то услышит. Денис зашел следом. Поспешно захлопнув за ними дверь, Инесса Львовна снова попыталась проявить вежливость:

— Хотите чаю? Или, может, позавтракаете?

— Нет, спасибо, — твердо отказался Денис. — Скажите нам, пожалуйста, как найти Элю.

Инесса Львовна растерялась от такой настойчивости. Машинально поправила безупречное каре тонкой рукой с аккуратным маникюром.

— Что вы, дорогие, не нужно беспокоиться. Элечка не хотела, чтобы ее навещали, — робко попробовала она отговорить их. Да только куда ей, музыкантше, против бизнес-хватки Дениса!

— Инесса Львовна, поверьте, нам она будет рада.