В незапамятные времена, когда произошла эта история, время двигалось с помощью часового механизма. Я имею в виду настоящий часовой механизм — пружины, шестерёнки, маятники и так далее. Разобрав его, вы сможете понять, как он работает и как его можно собрать снова. В наши дни временем движет электричество, вибрация кварцевых кристаллов и бог знает что ещё. Можно даже купить часы, которые работают на солнечной батарее, да ещё сами себя заводят, принимая сигнал по радио, и при этом ни на секунду не отстают. На мой взгляд, вполне возможно, что такие часы и будильники работают с помощью колдовства.

Настоящие часы тоже вещь весьма загадочная. Возьмём, к примеру, пружину, такую, как ходовая пружина в механическом будильнике. Она сделана из закалённой стали, и её острым краем можно порезаться, словно лезвием. Если вам вздумается неосторожно поиграть с ней, она развернётся и ужалит вас, как змея, и даже может выбить глаз. Или, например, гири, те железные гири, что помогают двигаться массивным часам на башнях соборов. Если вы подставите голову под такую гирю, а она вдруг упадёт, то ваши мозги просто разбрызгаются по полу.

Но при помощи нескольких зубчатых передач, осей и маленького маховика, снующего туда-сюда, или маятника, раскачивающегося из стороны в сторону, сила пружины и мощь гири благополучно используются для управления движением стрелок.

Есть что-то пугающее в том, что однажды вы заводите часы — и они продолжают непреклонно идти. Их стрелки невозмутимо движутся по циферблату, словно обладают собственным разумом. Тик-так, тик-так! С каждым движением стрелок часы безжалостно и неумолимо приближают нас к могиле.

Некоторые истории похожи на работу часов. Однажды вы заводите их, и ничто уже больше не в силах их остановить. Они движутся вперёд до тех пор, пока не достигнут предрешённого окончания, и не важно, как сильно действующим лицам хотелось бы изменить свою судьбу, — они в ней не властны. Вот одна из таких историй. И теперь, когда она заведена наподобие часов, мы можем её начать.

Давным-давно (когда время двигалось при помощи часов) в Германии, в маленьком городке, случилось странное событие. Говоря точнее, произошла целая цепочка событий, и все они цеплялись друг за друга, словно детали часового механизма, и, хотя каждый из участников видел свою, отдельную её часть, ни один человек не видел истории в целом. Но вот она перед вами, такая, какую я сумел вам поведать.

История началась зимним вечером, когда жители городка собирались в таверне «Белая лошадь». С высоких гор вьюга наметала снег, и под порывами ветра без устали звонили церковные колокола. Окна таверны запотели, в печи ярко пылал огонь, старая кошка Путци дремала у огня, а в воздухе носились густые запахи колбасы и квашеной капусты, табака и пива. Маленькая служанка Гретель, дочка хозяина таверны, шустро сновала туда-сюда с пенными пивными кружками и дымящимися тарелками снеди.

Дверь отворилась, и в дом ворвались крупные хлопья снега. Едва встретившись с воздухом жарко натопленной таверны, они мгновенно превращались в водяные капли. Вновь пришедшие, часовых дел мастер герр Рингельманн и его ученик Карл, топали ногами и стряхивали снег со своих пальто.

— Да это герр Рингельманн! — воскликнул бургомистр. — Что ж, старый друг, входите и выпейте со мной пива! Пусть подадут кружку и для вашего юного ученика — как бишь его?..

Ученик часового мастера Карл благодарно кивнул и отошёл, сел в углу в одиночестве. Вид у него был мрачный и угрюмый.

— Что стряслось с вашим… забыл-как-звать? — спросил бургомистр. — Он темнее тучи.

— А, это меня не волнует, — ответил старый часовщик, усаживаясь за стол с друзьями. — Он в дурном расположении духа, переживает из-за того, что будет завтра. Понимаете, срок его обучения подошёл к концу.

— Ах, да, конечно! — кивнул бургомистр.

В городке бытовала традиция: когда ученик часовщика заканчивал обучение, он изготавливал фигурку для больших башенных часов Глокенхейма.

— Так, значит, мы должны получить новую часть часового механизма, что на башне! Мне не терпится узнать, что же мы все увидим завтра!

— Помню, когда мое ученичество подошло к концу, — ударился в воспоминания герр Рингельманн, — я всю ночь глаз не сомкнул. Всё думал, что будет, когда моя фигура появится из часов. Что, если я неточно рассчитал шестерёнки? Что, если пружина окажется слишком тугой? Что, если… Да что там, тысячи мыслей вертелись у меня в голове. Уж очень высока ответственность.

— Возможно, вы правы, но только я никогда прежде не видел парня таким угрюмым, — сказал кто-то из посетителей. — А его и в лучшие-то времена трудно было назвать весёлым.

И остальным гостям таверны показалось, что и сам герр Рингельманн немного грустный, но он поднял кружку вместе со всеми и перевёл разговор на другое.

— Я слышал, что нынче вечером сочинитель Фриц собирается прочитать нам свою новую историю, — напомнил он.

— Так мне сказали, — подтвердил его слова бургомистр. — Надеюсь, эта история не будет такой страшной, как та, что он прочёл нам в прошлый раз. Я, сказать по правде, раза три за ночь просыпался от кошмаров, и волосы на голове вставали дыбом при одном воспоминании о ней!

— Даже не знаю, что страшнее: слушать истории здесь, в таверне, или читать их самому, — подтвердил один из гостей.

— Самому куда страшнее, поверьте мне, — отвечал другой. — Так и чувствуешь, что пальцы призрака бегают у тебя по спине. И даже если знаешь, чем кончится история, обязательно подпрыгнешь от страха, когда это наконец случается.

Затем посетители заспорили о том, что страшнее: слушать историю про привидений, когда не знаешь, что произойдёт (потому что ужасное событие застаёт тебя врасплох), или когда знаешь (потому что слушателей охватывает тревожное ожидание чего-то неизвестного, но ужасного). Все горожане обожали истории про призраков, и в особенности те, что придумывал Фриц, потому что он был талантливым рассказчиком.

Сам писатель Фриц, о котором шла речь, весёлого вида молодой человек, наслаждался своим ужином в другом конце таверны. Он шутил с хозяином, весело смеялся вместе с соседями по столу и, когда покончил с едой, потребовал ещё одну кружку пива, подхватил неопрятную стопку рукописных листков, лежавших рядом с его тарелкой, и подошёл к Карлу, чтобы перекинуться с ним словечком.

— Привет, старина! — весело воскликнул он. — К завтрашнему дню всё готово? Мне не терпится увидеть твою работу! Что собираешься нам показать?

Карл сердито зыркнул на него и отвернулся.

— Художественный темперамент, — мудро заметил хозяин таверны. — Пей своё пиво, и получишь ещё за счёт заведения в честь завтрашнего события.

— Добавь в него яду, тогда я выпью, — пробормотал Карл.

— Что?

Фриц не мог поверить собственным ушам. Двое друзей сидели у края барной стойки, Фриц повернулся спиной к остальным завсегдатаям таверны и сказал Карлу тихо, чтобы никто его не слышал:

— В чём дело, старина? Ты работал над своим созданием многие месяцы. Уверен, что ты не о нём тревожишься. Оно тебя не подведёт.

Карл посмотрел на приятеля с бесконечной горечью.

— Я не сделал фигуры, — пробормотал он. — Не смог. Я потерпел неудачу, Фриц. Завтра куранты начнут вызванивать мелодию, и все придут посмотреть на мою работу, но из часов ничего не появится, ничего… — Он тихо застонал и отвернулся. — Я не могу смотреть им в глаза! — продолжал он. — Я должен пойти и броситься с башни — и покончить с этим!