Главное состояло в том, что они оба хотели жить вместе. Были, конечно, кое-какие сомнения, но ни Настя, ни Никита не сомневались в том, что сообща они смогут преодолеть все трудности. У них не существовало секретов друг от друга, а ведь такое встречается нечасто. Можно даже сказать, что у них был талант общения. Они могли легко говорить друг с другом обо всем.

Никита по-настоящему был ее первым мужчиной.

Однажды, когда его мать уехала за город, Никита пригласил Настю к себе. Они, как обычно, долго болтали, а потом совершенно легко и естественно легли в постель.

Насте было приятно слышать его прерывистое дыхание, видеть, как он пожирает ее глазами, чувствовать его страстное желание обладать ею, смешанное с нежностью и преклонением перед ее прекрасным телом.

— Никита, обними меня покрепче, — попросила она, когда он лег рядом и положил руку на ее обнаженное плечо. — И поцелуй…

Он повернул голову Анастасии к себе и, трепеща от желания, впился ей в губы. Этот поцелуй был таким глубоким и долгим, что после него им понадобилось еще несколько минут, чтобы отдышаться.

— Еще… — наконец сказала она.

И вновь Никита целовал ее в губы, потом начал спускаться все ниже и ниже, покрывая жаркими поцелуями ее тело.

Потом случилось то, чего она ожидала. Никита выпрямился и вошел в нее, припав губами к нежной пульсирующей коже на шее. По всему ее телу пробежала дрожь. Она ощутила судорожное сердцебиение.

Ладонь его руки легла ей на грудь. Сосок затвердел и выпрямился под тяжестью его ладони.

Ее тело, охваченное волнами, сменяющими одна другую, приподнялось над постелью. Стоны радости и восторга вырвались из груди Насти.

Был лишь один момент в самом начале, когда она почувствовала резкую, но быстро исчезнувшую боль. После этого Анастасия ощутила каждую клеточку своего тела в отдельности и все тело в целом. Как будто она оторвалась от земли и кругами поднималась все выше и выше. И с каждым кругом ее упоение от этого полета все возрастало.

И снова из ее губ вырвался сладострастный стон. В мозгу закружился калейдоскоп цветных огней. Это было мгновение полного ухода от внешнего мира в себя.

Восторг! Блаженство! Наслаждение! Остановка времени!

После этого — плавное возвращение к реальности, постепенное включение сознания… Она увидела полумрак комнаты, услышала неясный шум города за окнами.

Все случилось как-то само собой. Она даже толком не поняла, как это произошло.

Но главное было не в этом. Теперь она — женщина. Теперь у нее есть человек, который открыл ей новый взгляд на жизнь. Он всегда будет рядом — по крайней мере, ей хотелось в это верить…

— Как все просто, оказывается, — шепнула она, когда Никита уже лежал на спине рядом с ней.

— Конечно, просто.

— Нужно только полюбить, и все. Мне даже не пришлось преодолевать себя. И мне было так хорошо с тобой…

— А что ты чувствовала?

— Как будто я лечу и вижу звезды.

— А я что-то не заметил, чтобы у тебя из глаз сыпались искры, — засмеялся Никита.

— Они были внутри… Это что-то новое, удивительное. Мы с тобой как будто разговаривали без слов…

Потом они повторили это еще раз, и еще…

На следующий день они встретились в столовой. У Насти был какой-то отрешенный вид. Ош долго задумчиво ковырялась вилкой в салате, а потом неожиданно подняла глаза и посмотрела на занятого обедом Никиту. В ее взгляде было что-то особенное. Казалось, она хотела что-то сказать, но вдруг снова опустила голову.

— Что такое? — деловито осведомился Никита, прожевывая котлету.

Она пожала плечами.

— Я не знаю.

Никита отложил вилку в сторону.

— Ну как это — ты не знаешь? Мы вчера в первый раз сделали это. Но ты молчишь, ничего не говоришь. Может, пойдем отсюда? Ты, кажется, смущена?

В столовой было не слишком многолюдно, и Настя отрицательно покачала головой.

— Нет, лучше здесь.

— Так скажи что-нибудь. У тебя такой вид, как будто произошло нечто ужасное. Я что, сделал тебе больно?

— Дело не в этом, — уклончиво сказала она. — Но только поклянись, что никому не расскажешь.

— Хорошо, — пожал плечами Никита, — не скажу. А разве ты ожидала услышать от меня что-нибудь другое? Так что произошло?

Она замялась.

— Нет, я все-таки не могу здесь об этом говорить.

— Настя, что случилось? То ты хочешь об этом говорить, то не хочешь, я не понимаю. Успокойся и скажи.

— Нет, — капризно заявила она, — я не могу.

— Скажи…

— Не могу…

Они препирались еще несколько минут, после чего, наконец, Анастасия с видимым усилием промолвила:

— Ладно.

После этого она опять надолго замолчала, но Никита терпеливо ждал.

— Знаешь… ведь у меня раньше такого никогда не было… мама меня пугала… рассказывала всякое…

Она опять умолкла, и Никита не выдержал.

— Так что дальше?

Она прикрыла глаза рукой и пробормотала:

— Я никогда…

— Ну что, что — никогда?

— Я никогда раньше не знала, что оргазм — это так здорово.

Никита сдвинул брови и озадаченно посмотрел на Настю.

— Ты раньше не знала, что оргазм — это так хорошо?

— Да, — поджав губы, ответила она. — Я никогда раньше не знала, что оргазм — это так хорошо.

Сидевшие за соседним столиком девчонки изумленно посмотрели на Анастасию. Она кашлянула и, подперев подбородок рукой, уставилась в потолок.

— Понятно, — с улыбкой сказал Никита. — Значит, ты раньше этого не знала.

— Нет, я читала, конечно, в книгах, подруги мне кое-что рассказывали, но все это было не то.

Никита на самом деле был хорошим любовником. Прежде у него уже была девчонка, и он успел приобрести кое-какой опыт. Он делал все так, что Анастасия забывала, на каком свете находится. Горячие волны наслаждения накатывали на ее тело, разум на время покидал ее, она даже не слышала собственных стонов и вздохов.

Потом они долго лежали, обнимая друг друга, и когда Никита пытался что-нибудь сказать, Настя прикрывала его рот ладонью.

— Тс-с… Ничего не говори, не надо, — шептала она.

Ей хотелось подольше продлить это ощущение безмятежного спокойствия и удовлетворенности.

Они занимались этим все чаще и чаще, при любой удобной возможности. Анастасия до сих пор удивлялась, как она умудрилась не забеременеть.

Она мечтала о том, как они с Никитой поженятся, будут жить отдельно и заведут ребенка. Ей хотелось иметь от него дочь.

Но они были еще слишком молоды. Настя поняла это, когда Никита решил познакомить ее со своей мамой. Это произошло у него дома.

Наталья Петровна Шилова оказалась импозантной сорокалетней женщиной с такими же рыжими, как у Никиты, волосами, упрямым волевым подбородком и проницательными голубыми глазами. Услышав от сына о том, что они с Анастасией собираются жить вместе, она недоверчиво посмотрела на сидевшую рядом с ней за столом очаровательную юную особу.

— Жить вместе?

— Ну да, — ответил Никита, — а что в этом плохого? Живут же другие.

— Вы хотите сказать — жить, как муж с женой?

— Мама, — со вздохом сказал Никита, — нам очень хорошо вместе, почему мы не можем жить в одном доме?

— А о каком доме идет речь? — осторожно спросила Наталья Петровна.

— Мы можем жить у нас, — убежденно сказал Никита. — Двухкомнатная квартира — это вполне подходящее место.

Наталья Петровна задумчиво улыбнулась.

— Это, конечно, хорошо… хорошо… Значит, вы вместе счастливы?

Никита не почувствовал никакого подвоха.

— Ну, разумеется, — убежденно сказал он.

Однако Настя по глазам Натальи Петровны безошибочно определила ее настроение. Никакого восторга сообщение сына у нее не вызвало. И дело было, скорее, не в том, что Наталью Петровну пугала перспектива жить вместе с потенциальной невесткой. Похоже, что она вовсе не желала таких ранних отношений.

— В общем, я не знаю, — тяжело вздохнув, произнесла она. — Жаль, конечно, что у тебя нет отца.