Когда все заканчивается, он лежит в после оргазменном ступоре, протягивая руки вниз в поисках связи с ней. Дымка насыщенности проникает в нее. Она взбирается вверх по его телу и укладывается калачиком на сгибе его руки.

ГЛАВА 3

Блейк не собирался запрыгивать на нее в следующий раз, когда она подойдет. Это будет, по крайней мере, домогательством с его стороны. Его мозг жутко разнесло за эти дни. – "Что, если она не хотела этого? Что, если она чувствовала, будто не может сказать "нет"? Тогда это было практически изнасилование".

В любом случае, он должен быть арестован. Избит. Кто–то должен надрать ему задницу за то, что он воспользовался ей. Чертовски плохо, что у Эрин нет никого, кто бы мог это сделать.

Ни отца, ни братьев, ни "панк–задницы" парня из колледжа. Она была уязвимой, а он – последним ублюдком.

Когда она подходит к передней двери, она окликает его, как и всегда:

– Мистер Моррис, это Эрин.

Его пульс подскакивает от звука ее голоса. Член твердеет. – "Боже, нет".

Он не может этого сделать. Достаточно того, что она знает, что он грязный старик, желающий ее и воспользовавшийся ей. Хуже того, что он воспользовался ее отчаяньем, потому что ей нужно работать, чтобы заплатить за колледж, и это когда–то было его страховочным тросом, удерживающим ее рядом с ним. Он не может получить ее тело, ее невинность.

Если она невинна… – "Ох, она же занималась раньше сексом?" – Боже, она сосала так, как он никогда этого не испытывал. Даже перед своими ранениями, это не было так хорошо. Но ее карие глаза были так открыты, так доверчивы. Ее тело было гибким, гладким и молодым. Он всего этого не заслуживал. Вот она, входит на кухню. Невероятное тело и прекрасный ум.

– Эрин, – говорит он. – Нам нужно поговорить.

Она подмечает его тон, прикрепляя на лицо маску торжественности, но она всегда выглядит яркой. Она шагает к нему, не поднимая всезнающих глаз. Наверное, она переживает, что он снова прикоснется к ней, притронется своими грязными руками к ее телу, а его обезображенное лицо будет рядом с ее. И почему она не должна переживать? Он же животное.

– Боюсь, так не пойдет, – говорит он. – Ты больше не можешь работать здесь.

– Ладно, – спокойно отвечает она. Но ее руки дрожат. И когда она понимает, что он это замечает, она скрепляет их в замок. Она не та, кто показывает слабость на людях, а он ненавидит, что делает ее слабой.

– Ты же понимаешь, что это никак не твоя ошибка? – Спрашивает он. – Ты проделала прекрасную работу. У меня никогда не было такого чистого дома. Просто... Ну, уверен, ты понимаешь, в чем проблема. Это больше не должно произойти.

– Ладно, – отвечает она, все тем же нейтральным тоном. – Я поняла.

Он не желает причинять ей боль, но он понимает, что уже сделал это. Он думает, что она будет просто разочарована, ведь ему хочется думать, что между ними была дружба. Или, может, она чувствует облегчение, что сможет уйти от старого развратника без шумихи. Это уже намного хуже. Но он знает, в чем дело.

– Знаю, ты полагаешься на эту работу из-за колледжа. Я не собираюсь это разрушать. Я дам тебе немного денег. Такую же сумму ты бы получила, продолжая на меня работать.

Ее фасад трескается. Как и ее голос.

– Вы хотите мне заплатить?

– Ну, да, – говорит он, искренне смущенный ее горечью. Он все испортил, занявшись с ней сексом. Он заплатит за это, все верно, и никогда больше ее не увидит. Но последнее, что он может сделать – это сохранить ее обучение, а это означает, что он продолжит платить ей зарплату, которую она получала.

Она останавливается. Ее нижняя губа дрожит, но глаза вспыхивают яростью.

– Можете оставить свои чёртовы деньги при себе.

– Эрин, я не понимаю...

– Не понимаете? Я объясню вам. Знаю, я просто глупая студентка, и вам плевать. Я могу это принять. Для вас я просто домработница, и в конце концов девушка, которую можно трахнуть. Но я не шлюха. Вы не можете заняться со мной сексом, а потом заплатить, чтобы я ушла.

Он шокирован.

– Я не это имел в виду. Конечно, ты не шлюха.

Ее лицо морщится от последнего слова. Она бросается вон из комнаты. Он догоняет ее, когда она ищет в сумочке ключи. Блейк сжимает ее руку.

– Эрин, Эрин. Пожалуйста.

Сквозь слезы она не может видеть, что делает, и в расстройстве бросает сумку, но отказывается на него смотреть.

– Эрин, мне жаль, – произносит он. – Я не должен был никогда тебя касаться. Ты заслуживаешь намного больше, чем...

– О, только вот этого не надо, – кричит она, наконец поворачивая свое заплаканное лицо к нему. – Знаете, я бы все отдала, чтобы быть с вами. И я взяла бы это любым способом, каким вы способны мне это дать, но только если вы не собираетесь мне за это платить. Я не могу быть проституткой, даже для вас.

– Я не хочу этого, – говорит он. – Я хочу тебя, и это все. Я просто не могу обладать тобой. Ты так прекрасна и молода, а я...

– Шшш, – шепчет она. – Хватит. Это все, что нам нужно было сказать друг другу. Если ты имел в виду то, что сказал, если ты действительно меня хочешь, этого достаточно для меня.

– Но так не должно быть, – сердится он. – У тебя должны быть стандарты. Ты...

Его голос прерывается, когда она хватает подол своей рубашки и стягивает ее через голову. Ее спортивный бюстгальтер едва ее прикрывает, показывая тугие соски. Ее талия переходит в широкие бедра, обтянутые черными брюками. У него пересыхает во рту.

Предупреждающие колокольчики звенят у него в голове. Он сказал, что больше этого не сделает, больше не прикоснется к ней, больше не будет ей обладать. Но затем она снимает бюстгальтер, а его разум блаженно молчит.

Он ничего не может поделать. Со стоном капитуляции он притягивает ее в свои объятья для медленного томного поцелуя. Это снова происходит. Все последствия потом свалятся ему на голову, но сейчас он должен попробовать ее, почувствовать ее под собой, притвориться.

"Прекрасная, прекрасная". – Он хочет прикоснуться к ней во всех прекрасных местах, но они везде. Ее пухлые губы, но нет, их надо изучать ртом. А эти полные груди с бронзовыми наконечниками – они созданы для его рта.

Но ниже находится мягкий женственный изгиб ее живота, плавные линии и тени.

А еще ниже – ее атласная сексуальность, но он не в состоянии прикоснуться ко всему и сразу.

"Постепенно", – этим был поглощен его разум, – "сейчас, сейчас. Прикоснись к ней сейчас. Возьми ее сейчас". – Сейчас она принадлежит ему.

Слишком поздно он замечает ее руку, нажимающую на его грудь, останавливая его. Она хочет, чтобы он остановился. И он остановится. Конечно, остановится. Он никогда никого не изнасилует, особенно ее. Не его уродливое лицо и слишком старое тело.

Но он видит, что в действительности она не останавливает его. Она берет его за руку и ведет в спальню. Снимая трусики, она заползает на кровать. Ее ноги раздвигаются в приглашении, в истинно женской манере. Раздвигаясь, но очень скромно.

Прежде чем он может придумать любую причину этого не делать, он уже обнажен ею по пояс. Мужчина теряет голову. Она сосет, ласкает и подводит его к разрядке. Его рациональная часть мозга кричит, что он должен ее остановить. Но его ошарашивает тепло их тел.

Она все ему возвращает. Трогает его, пробует его. Ее рот прокладывает себе дорожку вниз, и он этого желает, – "Боже, да".

Теперь еще он думает, что не сможет долго протянуть. Он знает, что не сможет, поэтому останавливает ее.