— Дорогая, для меня всегда в радость оказаться здесь.

Его прервал журналист, наконец нашедший свои записи:

— Возможно ли достичь счастья, о котором вы говорили, с помощью химии или медицины, что, собственно говоря, здесь и практикуют?

Философ глубоко вздохнул. Он устал после полутора часов беседы и попытался ответить на вопрос несколькими фразами:

— Все зависит от того, о каком счастье идет речь. Лекарства являются прекрасными средствами во всех случаях, даже очень сложных. Как говорил Фрейд, они помогают перейти от «несчастья ужасающего» к «несчастью приемлемому». Но нужно внимательно следить за последствиями. Стоит ли прибегать к химии каждый раз, когда возникают неприятности?

Журналист быстро записывал ответ. Он хотел задать еще вопрос, но Лекомт уже отвернулся от него и снова заговорил с Сириль. Спустя пятнадцать минут она подошла к стойке, перекусила пирожным и проверила свой мобильный телефон. Было почти шесть вечера, а Мари-Жанне так и не удалось дозвониться до Жюльена Дома.

Сириль подумала о записке, которую он оставил, и глубоко вздохнула. Еще два часа назад она бы сочла себя сумасшедшей. Теперь же интуиция подсказывала, что она ответит за случившееся, если ничего не предпримет. Бенуа будет ждать ее в половине восьмого на набережной Бранли. Она не может опоздать. Итак, у нее есть всего лишь час. В лучшем случае. Она снова взглянула на телефон и вышла из здания.

Сириль не сразу вышла из машины, рассматривая дом под номером 21 по авеню Гамбетта и ворота с кодовым замком. Кода она не знала.

«Черт побери! — Она побарабанила пальцами по рулю. — Мне следовало догадаться! Это же полный идиотизм: ехать через весь Париж, не зная кода… — Она достала из кармана пальто ключ. — А если окажется, что этот ключ даже не от его квартиры? И что я здесь забыла?..»

Сириль прекрасно знала ответ на этот вопрос: она была его врачом. Жюльен Дома показался ей чем-то обеспокоенным, и с каждым часом она все больше и больше волновалась из-за того, что он не отвечал на звонки. А эта записка! «Я не вернусь в психиатрическую клинику. Лучше умереть. Ж.»Должно быть, он догадывался о ее намерении передать его дело в больницу. Возможно, она совершила глупость. Возможно, лучше передать его как можно быстрее, пока еще не поздно!

Кого она могла отправить сюда, чтобы не ехать самой? Полицейских? Рискуя окончательно запугать его? И под каким предлогом?

Сириль как раз захлопывала дверцу машины, когда мимо нее прошла молодая женщина с коляской и тяжелыми пакетами. Раскрасневшаяся и усталая, она остановилась перед домом под номером 21. Это был шанс. Женщина набрала код, и Сириль придержала тяжелую дверь, пока она заходила, толкая перед собой коляску. Они оказались на старом крыльце. Внутренний двор был неухоженным, дорожки заросли травой, в углу валялся старый детский велосипед. Впереди виднелись две лестницы.

— Я извиняюсь, мадам, — заговорила Сириль, — вы случайно не знаете человека по имени Жюльен Дома? Он живет в этом доме, но я не знаю, в каком именно корпусе.

— Парень с котами?

Сириль растерялась.

— Э-э-э… возможно… я… Высокий блондин, похож на серфера, вот такие волосы.

Она показала их длину на себе. Женщина закивала.

— Да, это он. Парень с котами.

Сириль нахмурилась.

— Он держит дома котов?

— Он создал группу, которая подбирает животных в квартале. За ними присматривают, а потом отдают в хорошие руки.

— Я не знала.

— Он живет в корпусе А на последнем этаже. Кстати, а зачем он вам?

— Я… его врач.

— Да? Впервые к нему кто-то приходит… Хорошего вечера.

— Вам также.

Парень с котами… Сириль прошла по двору направо, к корпусу А. Штукатурка отвалилась целыми пластами, узкая и темная спиральная лестница вздымалась вверх на неизвестно сколько этажей. Сириль вздохнула. Ну что же…

Она поднималась по ступенькам, чувствуя себя чрезвычайно неуютно. Ей нечего было здесь делать. Что на нее нашло? Следовало попросить Мари-Жанну поехать вместе с ней. Но девушка весь день была в плохом настроении и ушла с конференции Лекомта, даже не попрощавшись.

«Будь честной, Сириль! Какова настоящая причина твоего пребывания здесь? Между прочим, через полчаса муж будет ждать тебя возле музея на набережной Бранли».

Остановившись, чтобы отдышаться, она попыталась быть честной с самой собой.

«Из-за профессиональной добросовестности? Да ладно! Ни один специалист не поехал бы сюда сам, это против принципов работы. И ни один специалист не согласился бы взять ключ. Все это чепуха!»

Тем не менее какая-то неведомая сила толкала Сириль вверх по ступенькам.

«Я здесь, потому что боюсь, что совершила ошибку…»

Потрясенная этой мыслью, она на несколько секунд остановилась, а потом возобновила подъем. Но теперь она шла уже медленнее. Именно так: она боялась. Втайне она была в ужасе от мысли, что у нее провал в памяти, что она что-то упустила во время своих консультаций и оставила пациента без присмотра в то время, как он представлял угрозу для самого себя.

Она видела Жюльена Дома всего лишь трижды. Возможно, он доверил ей что-то существенное, о чем она забыла. Забыла так же, как об обеде с представителями крупной фармацевтической компании. Она опасалась, что против воли совершила первый настоящий промах.

«Господи, сделай так, чтобы я ошибалась…»

Она подняла голову. Еще один этаж, окутанный темнотой. И ни звука. Как будто все здание перестало дышать. Ее сердце бешено стучало в груди. Что она увидит? Повесившегося человека? Кровавые следы? Она думала непонятно о чем.

«Возьми себя в руки! Оставайся профессионалом!»

Но в глубине души Сириль понимала, что уже перешла все границы, обозначенные профессией.

На седьмом этаже оказалась только одна дверь — под самой крышей, освещенная небольшой лампой. Пульс Сириль забился сильнее. Она постучала. Ничего. За дверью — ни шороха, ни единого звука. Она постучала сильнее.

— Жюльен, это доктор Блейк!

В ответ — тишина.

Сириль сглотнула. На ее влажной ладони лежал плоский ключ, который она вставила в замочную скважину. Дверь была не заперта. Плохой знак!

— Месье Дома! — позвала Сириль, легонько толкая дверь. Ее голос напоминал, скорее, писк.

Комната тонула во мраке, ставни закрыты, свет выключен.

— Месье Дома! — повторила она, по-прежнему безрезультатно.

Ее пальцы нашли наконец выключатель, и она повернула его. В слабом голубоватом свете она различила двухместный диван у стены, очертания низкого столика и нескольких кресел.

Сириль двигалась по комнате, затаив дыхание. На ее губах застыло: «Жюльен!» Она поморщилась, чувствуя запах кошачьей мочи. Ставни были плотно закрыты, и ей захотелось открыть их. Вдруг на диване шевельнулась черная тень. Сириль подскочила, но потом успокоила себя: «Да это просто кот».

Она осторожно передвигалась по комнате.

«Уходи, беги отсюда! Тебе здесь нечего делать! — подсказывал ей внутренний голос. — Ты в опасности!»

Сириль его игнорировала. Она ударилась коленом о стул, и оттуда с мяуканьем кто-то спрыгнул. Прыгающее существо переместилось на другой предмет мебели (возможно, маленький столик) и вызвало движение еще одного фантома, издавшего предостерегающее шипение. Сириль добралась до окна и теперь боролась с ручкой. Ее охватило чувство тревоги. Примитивные инстинкты подсказывали, что что-то не так, но что именно? Она никак не могла это уловить: ее способность здраво мыслить была ослаблена стрессом.

Сириль пыталась поворачивать ручку во все стороны, но напрасно — та не поддавалась. Ее руки дрожали, а разум подсказывал, что нужно обернуться и попытаться понять причину этого страха.

И в этот момент она поняла.

В комнате царил полумрак.

Она видела силуэты котов.

Она слышала их мяуканье.

Она чувствовала их запах.

Но она не видела, чтобы блестели их глаза!