— Смотри, это тебе.

Мари-Жанна подняла голову.

— Ты сам это сделал?

Молодой человек кивнул. Лицо ее просияло.

— Как красиво… Спасибо!

Она снова опустила голову на подушку и закрыла глаза. Если Жюльен и дальше будет смотреть на нее глазами цвета моря в шторм и скромно улыбаться, она в него влюбится. И это будет трагедия. Ей только страданий не хватало! В то же время он сделал ей подарок, а значит, дорожит ею.

«Нет, не поддавайся на эту уловку! Ты и так приговорена».

Она протянула руку и взяла мобильный телефон. Два пропущенных вызова от Сириль. Черт! Она не вышла сегодня на работу, ну и ладно! Мы живем один раз, и работа — это всего лишь работа, к тому же Жюльен нуждается в ней. Она сейчас же позвонит в Центр.

Жюльен погладил ее по плечу, и чувство вины мгновенно улетучилось. Мари-Жанна любовалась его спортивной, без единого грамма жира фигурой, бархатистой кожей с рыжеватыми пятнышками на плечах. Прямо как у нее!

Этой ночью, когда он позвонил в дверь, она впустила его без колебаний. Очень быстро атмосфера в комнате стала просто горячей. Она даже пыталась соперничать с ним в оригинальности и искусности, предлагая различные позы и проявляя как инициативу, так и податливость. Собственное удовольствие было для нее на втором месте. Мари-Жанна стремилась, чтобы он надолго запомнил эту ночь и захотел вернуться к ней.

Но Жюльен был не таким, как все. Он был мягким и внимательным, делал все очень медленно и тщательно. Похоже, ее акробатика его мало интересовала. И он все время спрашивал, хорошо ли ей. Она чуть было не расплакалась, когда он долго ласкал ее, не попросив того же в ответ. Мари-Жанна была удивлена и даже почувствовала комок в горле. Внутри ее что-то образовалось, и когда она проснулась, это «что-то» никуда не исчезло. Она положила ладонь на руку Жюльена и принялась поглаживать его пальцы. Она была счастлива. Жюльен посмотрел на нее.

— Твои глаза просто роскошны по утрам, — негромко произнес он.

* * *

10.15

Сириль сидела в своем кабинете, занимаясь счетами, но сосредоточиться не могла. Чем больше она думала, тем больше мучилась. Она принялась грызть ручку. Вторая консультация Жюльена Дома была назначена на это утро, на десять часов, но он так и не объявился и не отвечал на звонки.

«Интересно, знает ли он, что я побывала у него дома?»

Сириль поставила на полях записной книжки красный крестик напротив графы «материалы для исследований», написав «РД», что означало «рассмотреть детально». Бухгалтер был человеком преданным и старательным, и Сириль оставалось лишь выяснить некоторые детали. Завтра она сможет передать этот документ инвесторам, не внося в него практически никаких изменений.

Она снова отвлеклась.

«Психически нездоровый человек калечит животных, завлекает меня к себе домой, чтобы я своими глазами увидела дело его рук, и исчезает. С какой целью? Опасно ли это? Несомненно. Опасен ли он для других? Нахожусь ли я сама в опасности?»

Она задумалась и закрыла глаза.

«Я позволила ему манипулировать собой. Рассказ о нашей встрече в Сент-Фелисите, ключ, просьба о помощи, ужасающее зрелище в его квартире — все это спланировано заранее. Я должна возобновить контроль над ситуацией, привести в порядок свои мысли и обдумать игру, в которую меня вовлек Жюльен Дома».

Подобное состояние духа успокоило Сириль. Страх и ужас не повлияли на ее способность анализировать ситуацию. Она хотела позвонить мужу, но не сделала этого. Она все еще злилась на него за вчерашнее.

Она сняла телефонную трубку, намереваясь попросить Мари-Жанну соединить ее с бухгалтерией Центра, когда вспомнила, что девушка не вышла на работу.

«И она туда же!»

Сириль еще раз попыталась дозвониться ей на мобильный телефон, но безрезультатно. Сегодня вечером она непременно зайдет к ней и скажет пару слов!

Она открыла на своем компьютере файл с презентацией и просмотрела двадцать два слайда, подготовленных для конгресса в Бангкоке. За последний год она многое узнала. Чтобы хорошо зарабатывать, недостаточно быть хорошим врачом. Нужно быть еще и известным. Реклама в ее профессии запрещена, но при этом необходима. Сириль должна была прибегнуть к ней окольными путями, иначе Центр не выживет. Конгресс психоневрологии был ключевым событием этого года. Ей не приходилось ждать помощи от коллег, они охотнее вставляли бы палки ей в колеса. Но журналисты были настроены более доброжелательно.

К половине двенадцатого она съела плитку шоколада и составляла комментарии к своим слайдам, когда ее айфон резко завибрировал. Мари-Жанна. Надо же! Она ответила.

— Почему ты не отвечаешь, когда я звоню? — спросила Сириль.

— Прости. Я чувствую себя разбитой.

— Что с тобой?

— Страшная головная боль.

Сириль с сомнением хмыкнула.

— Выпей парацетамол. Спустись к нам, прими ванну.

— Спасибо. А можно я постираю?

— Ты разве не стирала вчера? Смежная дверь была открыта.

— Прости. Мне нужно еще кое-что выстирать.

Сириль барабанила пальцами по столу. Она не могла заставить племянницу Бенуа быть откровенной, но чувствовала, что происходит нечто странное.

— Все хорошо?

— Да, да. Я буду завтра, обещаю. Ты дежуришь сегодня ночью?

— Да, еще одно дежурство.

В голосе Мари-Жанны слышалась веселая нотка, хотя она и пыталась выглядеть страдалицей. Сириль могла бы поспорить, что она не одна, что рядом с ней мужчина. Что еще она могла сказать? Мари-Жанна повесила трубку.

* * *

Мари-Жанна приготовила омлет с салом и кофе. Жюльен голый лежал на кровати, и она взглянула на него, в очередной раз отметив мышцы, накачанные в результате плавания и бега. По крайней мере, так она себе это представляла. По ее телу пробежали мурашки удовольствия. Он был не то что бы красив, но притягателен. Ему не нужно было разговаривать, он заполнял собой все пространство, заставляя мир двигаться вокруг себя. А когда он смотрел на нее, оболочки его глаз становились цвета глубокого озера, а зрачки, казалось, пронзали до глубины души… Благодаря этому взгляду он мог бы переспать с кем угодно. Она не понимала, как такой парень мог заинтересоваться рыжеволосой пышкой, как она. Но она не собиралась спрашивать у него объяснений. Никогда раньше она не занималась любовью так, как с ним. Он отдавал не меньше, чем брал, совершенно не пользуясь ею. Он был не таким, как все. Мари-Жанна подумала, что хотела бы вернуть девственность, чтобы подарить ее именно ему.

Она поставила тарелки с едой на крошечный столик у окна. Жюльен натянул трусы и, сидя на кровати, принялся за завтрак. Мари-Жанна поцеловала его, ощутив сладкий привкус на губах. Она надела футболку и трусики, принесла табуретку. Она немного замерзла. Она повернула подарок Жюльена таким образом, чтобы бабочка снова принялась порхать. Затем прокашлялась и спросила:

— Ты планируешь вернуться в Центр «Дюлак»?

Жюльен проглотил кусок омлета.

— Нет, все очень сложно. Твоя тетя говорила с тобой обо мне?

Нет, Сириль ничего ей не говорила. Но ее тетя знала далеко не все и, скорее всего, просто не могла оценить страдания своего пациента. Мари-Жанна снова подумала о газетной вырезке в сумке. Ей следовало предупредить Сириль, одно временно она хотела сохранить эту тайну, хотя и сознавала, что это непрофессионально.

— Нет, она ничего не говорила. Но вчера она была обеспокоена тем, что ты не явился на консультацию.

Наступила тишина.

— Я не могу туда вернуться.

— Почему?

— Потому что она хочет отправить меня в больницу, я это чувствую. А об этом не может быть и речи. В любом случае, я уезжаю.

Мари-Жанна вертела вилку в руках. У нее пропал аппетит.

— Как? Куда?

— Меня ждет работа во Вьетнаме на следующей неделе.

— Во Вьетнаме?

— Да, это официально. А потом я буду снимать открытие сезона серфинга на Бали.