— У меня нет, но, может быть, он есть в лаборатории Джона. Ой, я вижу, как старушка миссис Джексон заволновалась в комнате ожидания, — заторопилась Кэсси. — Сейчас еще начнет жаловаться в приемной, что ей приходится так долго ждать. Сожалею, но мне нужно идти…

— Простите, что оторвал вас от работы.

— Удачи вам! — от души пожелала Кэсси.

Стивен успел на утренний рейс «Бритиш Эруэйз» до Ньюкасла, а затем доехал до города на такси. Дорога заняла так мало времени, что у него в запасе осталось еще полтора часа до встречи с заведующей факультетом клеточной биологии, с которой Джин Робертс договорилась заранее. Он прогулялся пешком, радуясь хорошей погоде, а затем перекусил в кафе с видом на мост через реку Тайн.

Стивену всегда нравилось находиться рядом с грандиозными сооружениями, будь то здания, мосты или природные объекты, например, горы. О них исходила энергия, которая позволяла Стивену чувствовать себя не пассивным зрителем в представлении под названием «жизнь», а актером, исполняющим хотя бы эпизодическую роль. На Тайне сегодня совершенно нет тумана, отметил он про себя, шагая к университету.

— Есть какие-нибудь новости о перспективе возвращения доктора Мотрэма? — спросила, обменявшись с ним рукопожатием, профессор Мэри Лайонс. Это была невысокая женщина лет шестидесяти, с седыми волосами, которые когда-то были светлыми, и морщинками на щеках, говорившими о склонности много улыбаться. На ней был темно-зеленый костюм в желтый цветочек.

— К сожалению, нет, — со вздохом ответил Стивен.

— Какая ужасная трагедия! Такой милый человек, и к тому же один из наших лучших ученых. Все по нему скучают — хотя, надо сказать, некоторые из нас больше по эгоистичным соображениям.

Стивен вопросительно посмотрел на нее.

— Исследования Джона в области клеточных рецепторов к вирусам — одна из главных причин того, что наш университет имеет такой высокий рейтинг. По результатам прошлогодней Программы оценки качества исследовательской работы нам была присвоена четверка, — объяснила Лайонс. — Это очень важно, когда речь идет о привлечении финансирования и студентов.

— Понимаю.

— Чем могу вам помочь, доктор?

Стивен объяснил, что ему нужны пробирки с материалом, над которым работал доктор Мотрэм, и Лайонс кивнула.

— Не вижу в этом проблемы. Думаю, Луиза Эйвери вам поможет. Она научный ассистент Джона — работает в одной из других групп, пока Джон… нездоров. — Лайонс сняла телефонную трубку и набрала трехзначный номер.

Через несколько минут в дверь, постучав, вошла высокая стройная девушка в белом лабораторном халате, с каштановыми волосами, собранными в простой «конский хвост». Выслушав объяснение Лайонс, она ответила с северо-восточным акцентом:

— Нет проблем.

Идя по коридору рядом со Стивеном, девушка задала тот же вопрос, что и Лайонс. Стивену пришлось разочаровать и ее.

— Такая жалость, — сказала Луиза, открывая своим ключом лабораторию. — Я скучаю по нему. Джон так замечательно шутил.

Стивен с трудом мог представить, что человек, находившийся в изолированном боксе в городской больнице Шотландских границ, мог «замечательно шутить», но девушка продолжала:

— Он сказал мне, что собирается бросить науку и стать мастером по ногтевому дизайну, если ему не продлят финансирование.

Стивен широко улыбнулся — не в последнюю очередь потому, что фраза «мастер по ногтевому дизайну» приобретала дополнительный колорит, будучи произнесена с непередаваемым акцентом джорди[10] — и поймал себя на том, что испытывает дружеские чувства к человеку, которому принадлежали эти слова. Некоторые ученые воспринимают свою работу чересчур серьезно. Мотрэм определенно не принадлежал к их числу.

— Ну и как, финансирование продолжилось? — спросил он.

— Для работ по истории — страсть Джона — нет, но ему удалось получить какие-то деньги от организации под названием фонд Хотспера. Как говорится, в одном месте убыло, в другом прибыло.

Стивен кивнул, соглашаясь с философией с акцентом джорди.

— Если Джон не выбросил образцы, они должны быть тут, — сказала Луиза, открывая верхнюю дверцу большого холодильника.

— А вы сами работали с ними? — спросил Стивен, внезапно сообразив, что девушка могла располагать именно той информацией, которая ему нужна, но надежда тут же растаяла.

— Нет. Джон сказал, что он должен сделать все сам. Перепоручать работу не разрешалось.

— И результатов наверняка не видели?

Очередное качание головой.

— В этом не было необходимости. Анализы не имели никакого отношения к нашей работе здесь. Джон проверял совместимость донора костного мозга… но вы, наверное, и сами знаете.

Стивен кивнул.

— Вам повезло! — объявила Луиза, доставая из холодильника проволочный штатив. В нем находилось несколько пластиковых пробирок различной формы и размера. — Не ошибешься, — усмехнулась она, доставая штатив. На бирке было написано: «Донор костного мозга».

Луиза достала небольшую полистироловую коробку и немного сухого льда. Стивен наблюдал, как она упаковывает пробирки.

— Давно вы работаете с Джоном? — спросил он.

— С тех пор, как закончила университет, — ответила девушка. — Лет восемь уже.

— Довольно долго. Какие планы на будущее?

— Думаю попробовать подать документы на степень магистра, если Джон согласится. Могла бы учиться и продолжать работать здесь. А потом посмотрим.

— На доктора философии?

— Возможно.

Разговор, начавшийся с вежливого обмена репликами, породил в голове Стивена план.

— Должно быть, в области клеточной биологии вы знаете не меньше доктора Мотрэма, — сказал он.

Луиза улыбнулась.

— Как только узнаешь о существовании чего-то нового, тут же оказывается, что этого не существует.

— Что это значит? — спросил Стивен, заинтригованный ее ответом.

— Люди думают, что цель научных исследований — получить ответ. Это не так. На самом деле целью являются вопросы, правильные вопросы. Из сотни вопросов, которые вы задаете, только один или два будут правильными. Остальные… ну, они обеспечивают работу ученым…

— Погодите, — сказал Стивен, увидев, что Луиза собирается закрыть коробку. Первоначально он намеревался отвезти пробирки в Лондон и передать в одну из лабораторий, работающих на «Сай-Мед», для анализа. С такими просьбами никогда не было проблем в прошлом, и не было причин опасаться, что на этот раз что-то пойдет не так. Однако, зная о противодействии со стороны правительства его расследованию, Стивен решил перестраховаться.

— Луиза, а что вы сказали бы, если бы «Сай-Мед» попросил вас провести анализ содержимого этих пробирок?

— Это зависит от того, что скажет профессор Лайонс.

— Предположим, она согласится?

— Тогда конечно, без проблем. Что конкретно вы от меня хотите?

— Мне нужно знать все, что вы сможете сказать мне о доноре, основываясь на содержимом пробирок.

— Вообще-то Джон по ходу работы упомянул, что донор идеально подходит пациенту, — заметила Луиза, — если именно это вас беспокоит. На самом деле… — Она открыла ящик лабораторного стола и после недолгих поисков выудила листок бумаги, который вручила Стивену. — Это данные пациента. Помню, Джон сказал, что они слишком обычные, чтобы держать их в секрете.

— Спасибо! — с чувством произнес Стивен. — Могу я оставить их себе? — Когда девушка кивнула, он продолжил: — Знаете, я хотел бы подстраховаться. Давайте разделим содержимое пробирок на две части: я отвезу вторую часть в нашу лондонскую лабораторию, чтобы продублировать ваши анализы. Что скажете?

— Да хоть в десять лабораторий, — улыбнулась Луиза.

Покинув университет, Стивен вылетел в Лондон, увозя в портфеле небольшой пакет с пробирками. Чтобы исключить непредвиденные обстоятельства, он планировал отвезти их в лабораторию до конца рабочего дня. Самолет приземлился в Хитроу — самом нелюбимом его аэропорту, и он уже начал проталкиваться через толпу взволнованных пассажиров, чтобы успеть на экспресс-электричку, идущую в город, когда его остановили двое мужчин, помахав перед носом удостоверениями Спецслужбы. Их сопровождали двое вооруженных полицейских. Стивен показал им свое удостоверение, однако оно не оказало никакого эффекта.