"Я могу прийти сюда позже, Салмоней?" - спросила Габриэль. Ее голос был полон удивления. Она никогда не видела так много свитков в одном месте прежде.

Хозяин дома пожал плечами: "Конечно. Может быть, хотя бы смахнешь пыль со стульев".

"Вы не пользуетесь библиотекой?" - Габриэль была потрясена признанием. - "Я жила бы здесь".

"Нууу… пойдемте лучше к вашим комнатам. Я уверен вы устали с дороги". - Он повернулся и устремился вперед, оставляя без внимания одну из дверей.

Завоеватель остановилась. "Покажи-ка мне, что в этой комнате, Салмоней".

Хозяин дома остановился, затем рассмеялся и покачал головой. "Завоевательница, это просто стенной шкаф, где хранятся мётлы. Правда. Просто кладовка. Ничего важного для вас".

"Открой ее".

"Могущественная Завоевательница, это просто пустая трата вашего времени…"

"Салмоней", - зловеще прорычала Зена.

С тяжелым вздохом, толстяк толкнул дверь. В комнате они нашли трех рабочих, укладывающих в ящики то, что со стороны выглядело, как фарфоровые тарелки. Они казались искренне удивленными наличием большого количества людей, стоящих в дверном проеме и наблюдающими за их работой.

"Видите, просто склад", - сказал Салмоней, хватаясь за ручку двери, чтобы закрыть ее.

Зена помешала ему сделать это. Положив руку на дверь, она оставила ее приоткрытой. Взглянув на хозяина, она прошла внутрь и подошла к тарелкам, которые укладывали рабочие. Она не сводила глаз с одной из них довольно продолжительное время, пытаясь успокоиться и вспомнить все уроки Лао Ma о самоконтроле.

"Объясни мне это, Салмоней", - произнесла она зловеще.

Салмоней мечтал в этот момент оказаться еще где-нибудь в подлунном мире. Любое место было лучше, чем это. "Перед вами ваш личный корабль… людям здесь в Эфесе нужно знать, как вы выглядите. Они слышат так много слухов. Поэтому... я подумал, что стоит заняться продажей этих сделанных со вкусом памятных тарелок с вашим портретом на них. Я надеялся, что вы подпишите сотню из них для специальной ограниченной коллекции с автографом".

Слушая его объяснение, Габриэль и Палаемон подобрались к ящикам и взяли несколько тарелок в руки. Та, что была у Габриэль, изображала Завоевателя крупным планом: красивые довольно точно выписанные линии ее лица, темные, как ночь волосы и небесно-голубые глаза. "Не плохо", - прокомментировала она. Хотя отнюдь не так хорошо, как в действительности.

Палаемон показал ей свою тарелку, на которой Завоеватель была изображена верхом на Арго, которая, к сожалению, была оставлена в Афоне. В одной руке Зена держала окровавленный меч, а в другой - шакрам. "Они неправильно нарисовали рукоять", - он показал на оружие на тарелке и на меч, вложенный в ножны, за спиной Завоевателя. - "И рисунок на шакраме отсутствует".

"Ну же, может пойдем, а?" - спросил Салмоней, нервно хлопая руками и пытаясь вывести их из комнаты.

Габриэль не сдвинулась с места, она была слишком увлечена сортировкой тарелок в ящике, разыскивая новые рисунки. Когда она, наконец, обнаружила один, то фыркнула от смеха, поздно прижав руку ко рту.

Салмоней прекрасно знал, какую тарелку она обнаружила и начал перемещаться к двери. Но обнаружил, что остановлен не пробивной стеной из плоти, кожи и брони.

"Побудь с нами, Салмоней", - недобрым голосом попросила Зена, подводя его назад к ящикам. - "Позволь мне взглянуть на это, Габриэль".

Улыбаясь с сожалением, девушка отдала ей тарелку. Наблюдая за Зеной, она покрылась густым румянцем, пока та рассматривала изображение. Завоеватель была нарисована лежащей на постели, в чем мать родила. Ее меч и доспехи валялись на полу, а заголовок к рисунку гласил: 'Женщина Воин'.

"Очевидно, это интерпретация художника ваших … характерных черт … поскольку я никогда не имел…" - Салмоней остановился, когда увидел насколько побелели суставы на руке Зены, которая держала тарелку. - "Мы не собирались продавать это. Я просто пытался помочь… смягчить… Ваш образ".

"Салмоней, я надеюсь слышать звук разбиваемых тарелок всю ночь напролет. Ты понял меня? Или ты будешь жалеть не только о своих недоплаченных налогах".

"Откуда вы узнали?" - Он остановился, прежде чем полностью инкриминировал себя. - "Да, ваша Милость, но я думаю, что мы упускаем здесь большую возможность".

Зена подняла руку к глазам, закрываясь, чтобы не видеть его лица. "Хватит…" - Решительно развернувшись, она покинула комнату.

Последовавшая за ней Габриэль успела прошептать: "Сохрани мне по одной тарелке, Салмоней. Ладно?"

Торговец утвердительно кивнул: "У меня есть еще одна, действительно милая. Я думаю тебе понравится". – Совершенно не раскаиваясь, он присоединился к остальной части гостей и продолжил свой тур по дому.

Даже значительно позже, когда они стояли в приемной дома Проконсула, Габриэль еле сдерживалась от смеха. Эта проблема мучила ее всю дорогу к его дому, и по всему не собиралась покидать ее в ближайшее время. Взгляд на лице Завоевателя был бесценный.

Ее поведение влияло на Палаемона, который из-за своего шрама был не в состоянии полностью скрыть собственное веселье. Он стойко отказывался встречаться глазами с Завоевателем, зная, что в ту же секунду зальется беспомощным смехом. А он, несомненно, не хотел, чтобы она вызвала его на импровизированный спарринг, принимая во внимание настроение, в котором находилась.

Завоеватель со своей стороны пыталась игнорировать этих двоих, что было трудно, поскольку капитан стоял с правой стороны от нее, а Габриэль – с левой. Она знала, что подействовало на них таким образом; но не разделяла их чувство юмора. Возможно, было ошибкой останавливаться в доме Салмонея.

В приемной к ним вскоре присоединился Проконсул в сопровождении двух своих рабов. Это был чрезвычайно грузный мужчина невысокого роста. Курчавые, коротко стриженые волосы обрамляли круглое, словно полная луна, лицо. Одет он был в длинный белый хитон, многочисленными складками ниспадавший на объемную талию, с рукавами, оставлявшими открытыми запястья его толстых рук.

Завоеватель рассматривала разжиревшего человека с едва скрытым пренебрежением. Неудивительно, что власть Рима разрешает и даже поощряет распущенность. Держите их сытыми, тупыми и довольными - по крайней мере, верхний класс - и восстания можно не опасаться. Однако построение империи на слабостях, не такая уж хорошая идея и никогда ей не будет.

Появление Проконсула в комнате сопровождало резкое благоухание, которое сразу же почувствовала Габриэль. Рассматривая его одежду, она подумала, что ему было бы лучше в темном. Слава богам, что Завоеватель не позволяет себя опускаться подобно этому человеку. Неужели это власть так влияет на некоторых?

Один из рабов поставил на пол большой таз с водой, другой опустился перед Завоевателем на колени. Он принялся изучать верх ее ботинок, ожидая разрешения снять их и вымыть ей ноги в предусмотрительно подогретой воде.

Не понять его ожиданий было невозможно, поэтому Зена милостиво разрешила: "Можно".

"Подождите", - решительно вмешалась Габриэль, поднимая руку, чтобы остановить происходящее. - "Завоеватель?"

Зена была удивлена. Тревога девушки ей была не понятна. "Говори".

Габриэль благодарно улыбнулась, прежде чем устремила свой пристальный взгляд на Проконсула. Завоеватель была заинтригована решимостью, появившейся на обычно нежном девичьем лице. "Проконсул, вы намеривались опозорить правителя Греции в своем собственном доме и таким образом навлечь позор на себя, свою семью и весь Эфес?" – Спокойным тоном спросила она.

Палаемон прищурился, инстинктивно коснувшись рукояти меча. Проконсул не понравился ему еще с их первой встречи, и нельзя сказать, чтобы его любовь к нему возросла с тех пор. Если Габриэль говорит, что этот хорек пытается оскорбить его командира, он не будет стоять в стороне.