Безоружные, оба гладиатора оглядывались в поисках того, что можно было использовать как оружие. Мужчина подобрал большой щит и взмахнул им с огромной силой, задев противника прежде чем та успела отскочить. От удара она опрокинулась на песок, но тут же снова вскочила на ноги, стреляя глазами по сторонам в поисках оружия. Мужчина был почти в два раза больше ее и размахивал громоздким щитом как дубинкой. Грек плавным движением поднырнула под очередной удар, зацепила стопой его колено и рванула на себя. Потеряв равновесие, мужчина свалился на задницу. Мощный удар ногой в висок – и мужчина осел на песок.

Дикий вой толпы заставил трястись деревянную трибуну и кресло Завоевателя. Крики с трибун, наконец, соединились в один гулкий вопль, который Завоевателю удалось разобрать.

- Parda, Parda, Parda!

Леопард. Тяжело дыша, светловолосый гладиатор подняла свой меч и встала над поверженным противником. Мужчина очнулся, ошеломленно огляделся широко раскрытыми от страха глазами, поднял палец, признавая поражение и прося о пощаде.

Замедлившийся было пульс вновь застучал в ушах Завоевателя, когда Леопард подняла глаза, чтобы в ожидании посмотреть на нее.

Нет, не на нее. На Цезаря, чьи темные ничего не выражающие глаза буквально прожигали Завоевателя. Она откинулась на спинку кресла, как большая обманчиво расслабленная кошка, безразличная к завершившейся битве и его решению. Однако она каждым нервом чувствовала как он стоит, впитывая настроение толпы, слушая их крики о милосердии.

По знаку Цезаря гладиус погрузился в толстую шею, кровь хлынула на песок. Освистывания и оскорблений было больше, чем приветственных выкриков; гнилые овощи и монеты отскакивали от кожаного нагрудного доспеха и забрызганного кровью лица. Если гладиатор и слышала или чувствовала хоть что-то, то на ее поведении это никак не отразилось. Светлые глаза задержались на трибуне только на секунду, прежде чем она отпустила меч и отвернулась.

Завоеватель подняла бровь, все кожей ощущая бешенство толпы.

- Похоже, они не сильно любят Леопарда.

Цезарь опустился обратно в кресло.

- Она – не очень хороший гладиатор.

Завоеватель фыркнула.

- Она лучше, чем то жалкое подобие копьеносца.

Он улыбнулся.

- О, она – превосходный боец. Ей просто не хватает некого... таланта. Она не играет на публику. Она играет, чтобы победить. Не слишком интересно наблюдать. – Цезарь покосился на женщину. – Или ты не согласна?

Завоеватель не ответила, глядя, как гладиатор исчезает под темной триумфальной аркой.

2 Regina Bestiae

Королева Животных

Леопард бежала.

Ноги несли ее с силой, порожденной отчаянием. Песок служил плохой опорой, замедляя движение, но шорох за спиной прибавляли энергии. Расстояние, на которое ей требовалось пять шагов, зверь покрывал одним прыжком. И негде было скрыться – ни опрокинутой колесницы, ни туши лошади, ничего, что можно было бы поместить между собой и голодным хищником. Каждый ее шаг приближал стену Арены и тот миг, когда бежать станет некуда.

Дикий рев за спиной добавил сил гудящим ногам. Она подпрыгнула, оттолкнулась от стены и, перевернувшись в воздухе, взмахнула гладиусом.

Лезвие глубоко рассекло протянутую лапу, размером с ее голову, но загнутые когти все же зацепили голое тело, оставив рваные полосы на боку. Падая, гладиатор в последнюю секунду успела перегруппироваться, кувыркнуться через плечо, подняв фонтан песка, и инстинктивно вскочить на ноги. Какая-то тень закрыла солнце. Гладиатор бросилась в сторону, взмахнув гладиусом вверх и назад – по ребрам кота, который приземлился туда, где она стояла мгновение назад.

Зверь развернулся на месте, обнажив зубы. Здоровая лапа врезалась в маленький щит, привязанный к предплечью гладиатора. Когти, длинные и острые как кинжалы, врезались глубоко в дерево, чуть не выдернув ее руку из сустава. Гладиатор махнула гладиусом в сторону зверя; хищник отпрянул назад, раненый и настороженный, давая ей время, чтобы осторожно согнуть руку, перегруппироваться и бросить быстрый взгляд вниз. Гигантская лапа оставила свой след. Жидкая жизнь стекала по ее голой груди и боку, красные ручейки смешивались с золотой и черной краской, покрывавшей ее кожу пятнами леопарда. Даже мелкие царапины будут дорого стоить в длительной схватке.

Она устала бежать.

Мощная лапа снова врезалась в щит. Гладиатор ответила быстрым уколом в сустав передней лапы, между толстыми костями. Зверь отскочил с оглушительным ревом, выдернув гладиус у нее из рук. Резкий удар второй лапы, и она полетела спиной на песок.

Второй раз гладиатор поднялась на ноги с меньшей ловкостью. Ей едва удавалось удерживать руку со щитом, прижимая ее к ребрам, чтобы пульсирующая боль в левом плече не была такой сильной. Кровь сочилась из свежих ран опущенной правой руки и капала с мизинца на песок.

Безоружная, она отскочила назад, не отрывая взгляда от зверя. Пальцы правой руки неуклюже распутывали узлы ремней, удерживающих щит на предплечье. Золотистый кот медленно пошел вперед, сильно хромая на проколотую лапу. Голод и боль гнали его вперед, к добыче, которая стояла чуть дальше расстояния одного прыжка. Теперь его выбор времени решит исход сражения. Дважды кот чуть было не достал гладиатор, вынуждая ту отскакивать, прикрываясь щитом. Затем она поднырнула под здоровую лапу и запрыгнула на спину хищника, одной рукой вцепившись в гриву, а другой – колотя щитом по уязвимому месту под ухом зверя. Три быстрых мощных удара и зверь упал.

Щит поднялся снова, но большой кот лежал неподвижно. Дав себе пару секунд отдышаться, гладиатор соскользнула с костлявой спины и вытащила гладиус из раны зверя, почти оторвав тому лапу. Всплеск глубокого пурпурного цвета ткани притянул ее взгляд к консульской трибуне. Во второй раз за два дня она ждала сигнала.

И, как и прежде, у консула была гостья. Хотя она и была одета, как римская аристократка, но светлые глаза смотрели на победителя со сдержанной оценкой, с каким-то осознанием жестокости, которого ни одна аристократка не разделяла. Гладиатор поймала себя на том, что уставилась на аристократку, задаваясь вопросом, сознает ли эта женщина, что ее пристальный взгляд направлен на Арену.

Какое-то тревожное чувство отвлекло гладиатора от этих мыслей и, впервые за все время с начала схватки, она заметила толпу на трибунах. Не выкрики, которые постоянно наполняли Арену. Нет, от толпы она слышала – чувствовала – ропот. Легкий шелест доспехов проник в ее сознание. Две дюжины преторианцев стояли вокруг нее с обнаженным оружием в руках.

(прим. переводчика. Преторианцы – личная гвардия или телохранители консула)

Сигнал. Император стоял на своей трибуне с кислым выражением лица, вновь подавая сигнал. Сколько она уже стоит так, глядя на его гостью, вооруженная и неподвижная? Наказанием за неповиновение Цезарю была смерть. Гладиатор ошеломленно моргнула и повернулась к своему противнику. Зверь был еще жив, но встать снова наверняка бы не смог. Почти не замечая своих действий, гладиатор воткнула лезвие в шею хищника.

Резкий удар выбил гладиус из покрытой кровью руки. Мозолистые руки схватили ее за локти, выводя с Арены. Гладиатор даже не пыталась бороться, задаваясь вопросом о собственном безумии.

Уже за воротами охранники защелкнули кандалы на ее запястьях, прежде чем вести ее вниз. Полумрак правил под Ареной столь же абсолютно, как и яркий свет над ней, поглотив гладиатора, как собирался сделать это голодный хищник. Грубый толчок послал импульсы боли по ее нервам, которые инстинктивно преобразовались в команду ‘защищайся’. Большим усилием воли гладиатор заставила себя расслабиться. Любая напряженность была бы воспринята ее конвоирами как сопротивление. А любое сопротивление означало быструю расправу.

Они остановились, ключи зазвенели в замке камеры. Гладиатор быстро скользнула внутрь, прежде чем охранники решат просто закинуть ее туда. Как только дверь закрылась за спиной, она сползла по стене на пол.