Возле домика расцвели белые нарциссы, а у ограды - ранняя сирень. Стоило леди Рэдли, выходя из экипажа, восхититься цветами, как в ее спальне на столике тут же появился кувшин с охапкой нежно пахнущих цветов - нарциссов с золотистыми "коронами" и пышных гроздьев сирени.

Лорд Рэдли не баловал жену такими знаками внимания; в день ее рождения неуклюже протягивал сверток, перевязанный бантом, наспех целовал в щеку мокрыми губами, пахнущими табаком, бифштексом и коньяком, бубнил "Поздравляю" и, переводя дыхание, возвращался к тарелке и бокалу. А уж поставить ей в спальню цветы только потому, что она залюбовалась цветущей клумбой, - такое Реджинальду и в голову бы не пришло.

Сидя у столика и поглаживая указательным пальцем нежные лепестки, Шарлотта улыбалась, а глаза блестели от слез. В комнату заглянул Дориан:

- Судя по барометру, завтра будет прекрасный день. Как ты смотришь на пикник на лугу под фруктовыми деревьями?.. Что случилось? - он заметил слезы на лице Шарлотты. - Ты чем-то расстроена? Не нравятся цветы? Тогда я их уберу...

- Они восхитительны, - ответила леди Рэдли, прильнув к юноше. - Дориан, ведь мне раньше никогда не дарили цветов просто так, чтобы обрадовать. А пикник... - она подняла голову и широко улыбнулась. - Это будет замечательно. Надеюсь, твой барометр не ошибается в прогнозах.

- До сих пор он меня не подводил, - Грэй поправил холеными белыми пальцами одну сиреневую гроздь. - В это время года луг особенно хорош. В прошлом году я приехал сюда только в июне и застал эту благодатную пору уже на исходе. Летом здесь выгорает трава, летние цветы сильно уступают весенним, а жужжание ос и шмелей сильно досаждает...

Он замолчал и вдруг тяжело вздохнул, крепче прижав к себе Шарлотту. Она почувствовала, как подрагивают руки юноши.

Прошлым летом он привозил сюда Сибилу. И поэтому летний полдень на лугу, васильки, полевые ромашки и гул шмелей непременно напомнили бы Дориану о рыжеволосой синеглазой девушке, которая так ласково смотрела на него, разворачивая припасы для пикника и старательно поправляя шляпу, чтобы лицо не покрылось веснушками от солнца. Дориан понимал, что вряд ли сможет приехать сюда летом. Если эти воспоминания одолевают его в Лондоне, то здесь от них и подавно никуда не деть ся...

- Сейчас лучшее время года, - повторил он.

Леди Рэдли кивнула, она почувствовала изменившееся настроение юноши и решила не теребить его разговорами.

*

Пикник прошел великолепно. Погода действительно была солнечной, пахло цветами, и солнце уже начало прогревать землю и воздух.

Сменив свой элегантный костюм на куртку и брюки, более подходящие для пикника, Дориан раздувал костер и с удовольствием посматривал на леди Рэдли. В зеленом прогулочном костюме с белой блузкой и соломенной шляпе с вишенками она была так хороша, что юноша долго не мог отвести от нее взгляд, забыв даже о костре.

Они обжаривали на огне колбаски, лакомились еще теплым печеньем, шутливо препирались, выясняя, кому мыть посуду, и наконец направились к берегу оба. Свесившись с низкого берега и отмывая тарелки, Дориан так много болтал, шутил и неестественно громко смеялся, что Шарлотта поняла: он перебарывает себя, юноша по-прежнему чувствует дискомфорт у воды, он вспоминает прошлогоднюю трагедию...

Потом они сидели на мостках, свесив ноги. Дориан вытащил из-под куртки серебряную фляжку, два стаканчика и шаловливо пропел:

- Пятнадцать человек на сундук мертвеца... Помнишь?

Леди Рэдли шутливо толкнула его в бок:

- Ты тогда превзошел даже лорда Генри.

- Но ведь забавно же было, верно? - Дориан наполнил стаканчики ромом. - Держи, Шарлотта... Прохладно у реки, правда? Это хорошо согревает.

От ямайского рома по жилам разлилось тепло, и Шарлотта даже расстегнула амазонку. Дориан достал сигареты, зажег две, одну закурил сам, вторую протянул леди Рэдли. Теперь Шарлотта уже не глотала дым и не давилась кашлем. Дориану было забавно наблюдать за ней. Еще недавно эта чопорная леди морщила нос и демонстративно раскрывала веер, если кто-то раскуривал сигару в гостиной, и на весь вечер растягивала один бокал шампанского или кларета. А уж заставить ее показаться на улице, распустить волосы или снять туфли в гостиной - легче было отобрать кролика у голодного льва. И сейчас на людях леди Рэдли вела себя по-прежнему, а наедине с Дорианом преображалась, оживлялась и даже молодела от непринужденного поведения и отсутствия привычной скованности. А уж когда к ним присоединялся Гарри, они втроем переворачивали клуб вверх дном и задавали жару в городе. И Дориан с удивлением понимал, что привязался к Шарлотте едва ли не так же сильно, как она к нему.

У него уже было множество кратковременных романов с девицами из клуба, с влюбленными барышнями за спиной у строгих мамаш, со скучающими леди из столичного бомонда, со служанками в богатых домах. Но ни одна из этих женщин не задерживала его любопытство так надолго, как леди Рэдли. Несмотря на возраст, она обворожительна, желанна и полна страсти, и единственная разделяет его любовь к шалостям. И это беспокоило юношу. Колотя внука палкой, старый лорд Келсо орал: "Ты губишь всех, кто тебя любит! Моя дочь умерла из-за тебя!". Родители, Сибила... Они любили его. И их уже нет. А вдруг дед был прав?.. Юноша боялся этого и не хотел продолжать этот список. И уж, конечно, не желал такой участи для Шарлотты. Но как заставить себя уйти от этой чудесной женщины?

*

От свежего воздуха за городом у леди Рэдли проходила бессонница, женщина прекрасно высыпалась и возвращалась домой такой посвежевшей, что даже муж задерживал на ней взгляд поверх газеты с нарастающим интересом. Он думал, что жена ездит в Брайтон и хвалил перед друзьями здоровую атмосферу этого курорта.

После пикника, горячей ванны с маслами амбры и сандала и страстных занятий любовью Шарлотта крепко заснула, едва закрыв глаза и даже во сне продолжала обнимать Дориана. Юноша спал, прижавшись щекой к ее волосам и положив рук на талию Шарлотты.

Во сне леди Рэдли увидела, как будто спускается вниз, чтобы выпить воды, но зачем-то набрасывает тальму поверх халата, выходит из дома и направляется к реке. Босые ноги мерзнут, ночной холод пробирается под одежду, но Шарлотта садится на мостки и накручивает на палец прядку, выбившуюся из пучка.

В неверном лунном свете вода серебрится, как ртуть, а лес черный, и кажется, будто в нем таится что-то зловещее. И не верится, что днем он так прекрасен. От легкого ветра шелестит трава на лугу, словно чьи-то шаги, а цветущие деревья, под которыми они с Дорианом пировали днем, белеют в темноте, как... как... Леди Рэдли побоялась закончить фразу и поежилась. Зачем она тут сидит ночью, полуодетая, на мостках, если ей так страшно от ночного пейзажа? Женщина потянулась, чтобы встать, и вдруг сбоку от нее в камышах что-то плеснуло. Ноги подкосились, и она упала, хотя понимала, что должна уйти, немедленно уйти, уж конечно, не оборачиваясь...

Мостки скрипнули, и чьи-то легкие шаги приблизились. Потянуло речной сыростью и еще чем-то пугающим.