- Шарлотта, милочка, вы заболели? - вошедшая леди Агата обеспокоенно смотрела на нее. - Может, вы приляжете на диван в кабинете, а я пошлю за врачом?

Леди Рэдли выпрямилась. После холодной воды она нашла в себе силы улыбнуться и ответить ровным голосом:

- Нет, благодарю... Я выйду на балкон. Наверное, это мигрень... Мне станет лучше, если я подышу свежим воздухом.

Агата проводила ее на балкон. Тем временем в салоне шептались о произошедшем. Леди Виктория, чье интересное положение уже становилось заметным вопреки всем попыткам замаскировать его, высказала предположение, чем вызвано недомогание леди Рэдли, потому что полгода назад испытывала похожие симптомы. Язвительная леди Фиона тут же высказалась насчет лорда Рэдли, который, наверное, редко балует жену вниманием. Занятая больше своими болезнями, чем другими делами, леди Элис предположила, что Шарлотте и Реджинальду помог целебный воздух Брайтона. "Это их последний шанс получить наследника титула, ведь лорд Рэдли уже в годах", - сказала пожилая дама. Леди Джулианна посочувствовала бедняжке Шарлотте, навеки прикованной к старому увальню. "Я бы на ее месте..." - начала она, но Агата строго пресекла ее фривольность и выглянула на балкон:

- Надеюсь, вам уже стало лучше, Шарлотта?

- Пожалуй, я поеду домой, - леди Рэдли вернулась в гостиную и снова чуть не задохнулась от запаха духов Фионы. - Извините, леди Агата...

Дома она застала только прислугу. Муж был на дневной службе в церкви, а Селия - на пикнике у Дорис и Лори. Была середина мая, поздняя весна радовала теплой и ясной погодой, и жители столицы наслаждались долгожданным теплом после беспросветной осени и долгой суровой зимы.

Леди Рэдли поднялась к себе. От слабости, сковавшей тело, она едва передвигала ноги, словно была обута не в легкие замшевые туфельки, а в колодки, корсет впился в тело, а от шпилек и гребней саднило кожу головы.

В будуаре Шарлотта переоделась в ночную рубашку и распустила волосы. От того, что она была босиком, возник озноб, и леди Рэдли поспешила забраться под одеяло. Она вспомнила, что чувствовала себя так же, когда была беременна Селией. "О, неужели? - она вздрогнула. - Реджинальд не заходил ко мне уже четыре месяца. Значит, отец - Дориан! Мы не соблюдали никаких предосторожностей. Почему-то я даже не думала, что такое может случиться в моем возрасте!".

Вспомнив о том, что на днях в Опере карнавал дель арте, на который зван весь лондонский свет, леди Рэдли решила, что там постарается улучить момент и шепнуть Дориану о проблеме. Она не знала, какой может быть выход из положения и надеялась, что сообща они что-то придумают.

*

Вернувшийся из церкви лорд Рэдли уже знал о том, что жена внезапно покинула собрание у леди Агаты, но так как пребывал в своем привычном отстранено благодушном состоянии, не совсем понял подробности и решил, что у Шарлотты очередной приступ мигрени. Все же лорд решил проявить заботу и заглянуть в будуар жены. Он всегда беспокоился, когда ей нездоровилось. Реджинальд привык воспринимать Лотту как слабую беззащитную девочку. Ведь она такая молоденькая и хрупкая.

Впервые лорд Рэдли увидел Шарлотту, когда она приехала на каникулы из пансиона в родительский дом и однажды во время файф-о-клока за чем-то вбежала в гостиную - четырнадцатилетняя девочка в гимназическом платьице, разрумянившаяся на бегу, с золотистыми кудряшками, рассыпанными в беспорядке, и смущенно остановилась, увидев гостей. Леди Кэррингтон подошла к ней и строго сказала: "Где твои шляпа и перчатки? В каком ты виде! И такая взрослая барышня уже должна знать, что в гостиную входят, а не вбегают!". А потом улыбнулась гостям: "Прошу прощения. Это моя младшая дочь Шарлотта". Еще более покрасневшая от смущения девочка сделала неуклюжий реверанс. Она была хрупкая, еще нескладная, пальцы испачканы чернилами, но Реджинальду запала в душу ее юная расцветающая красота; девочка была похожа на нежный бутон.

Несмотря на свой возраст - почти 40 лет - Реджинальд Рэдли еще ни разу не был женат. В Лондоне его считали тугодумом и увальнем, он не имел понятия о том, как вести беседу с женщинами, и ни одна из них не задержала на себе внимания лорда. Он был уверен, что не создан для брака, почти не выходил в свет и коротал вечера у камина, в халате, за сытным ужином, сигарой и переводным французским романом. Но случайную встречу с младшей дочерью лорда Кэррингтона забыть не смог. Через три года его пригласили на дебют Шарлотты. Реджинальд приехал.

Такая же хрупкая, но уже оформившаяся девушка впервые надела бальное платье и корсет, ее волосы были уложены в прическу, а шею, маленькие ушки и пальчики украсили колье, серьги и кольца из ее приданого. В непривычной одежде Шарлотта смущалась, робела, но, глядя на мать, старалась так же любезно улыбаться гостям и делать реверансы.

Наблюдая, как девушка танцует с юным Гарри, старшим сыном лорда Уоттона, а потом оживленно беседует с юношей и смеется над чем-то, лорд Рэдли решил, что должен немедленно попросить ее руки. Сразу же, на балу, он заговорил о сватовстве с Чарльзом Кэррингтоном и леди Идой. А еще через месяц стоял под венцом с Шарлоттой. В подвенечном платье, похожем на белое пышное облако, и атласных туфельках девушка была очень скованной, очень бледной и как будто испуганной, отвечала невпопад, а когда лорд Рэдли взял ее за руку, чтобы надеть кольцо, почувствовал, как дрожат полудетские пальчики невесты.

Вечером, войдя в спальню новобрачной, лорд Рэдли увидел, как девушка в вышитой батистовой сорочке забилась в угол кровати, как испуганная птичка. А когда он подошел, Шарлотта так натянула одеяло, что на виду остались только золотистые кудряшки и огромные испуганные глаза. И Реджинальд, пробормотав, что только зашел пожелать ей спокойной ночи, неуклюже погладил молодую жену по голове, как ребенка, и вышел. Целых две недели он не мог справиться с робостью, заходил к жене, целовал ее в щеку, желал спокойной ночи и уходил спать в кабинет. Потом старшая сестра Шарлотты, виконтесса Кэролайн Нортвуд-Макартур, по секрету просветила сестренку о некоторых деталях супружеской жизни, и тем же вечером отчаянно робеющая девушка, закутавшись в белый капот, робко поскреблась в дверь кабинета.

Но все ограничилось тем, что муж и жена почти до утра проговорили. Шарлотта рассказывала Реджинальду о родительском доме, старших братьях и сестре, о годах в пансионе. Реджинальд вспоминал студенческие годы. Еще несколько ночей прошли в беседах, и постепенно Шарлотта перестала дичиться мужа, начала даже шутить и смеяться, и в конце концов, первая брачная ночь все-таки состоялась. Но после этого девушка снова заскнулась в себе, и целый день плакала, запершись в комнате. Рэдли корил себя за то, что напугал Шарлотту и по неосторожности причинил ей боль. С тех пор он старался не слишком часто навязывать жене свое общество. постепенно между ними установились ровные отношения. Лотта подарила ему очаровательную дочурку, и Реджинальд еще больше полюбил молодую жену. Правда, он хотел бы еще и сына, наследника титула, но боялся, что в его годы шансов уже мало...

Лорд Рэдли постучался, услышал из-за двери слабое "Да?" и вошел. Шторы были задернуты, в комнате пахло лавандовой водой, которой Шарлотта смачивала лоб и виски при мигрени. Лежащая на кровати женщина казалась почти бестелесной и такой же юной, как в день их венчания.