Черт! Она снова это сделала! Даже после такой долгой разлуки эта проклятая женщина все равно могла заставить меня покраснеть сильнее, чем кто-нибудь, за исключением Айс. Смена темы последовала вовремя:

- Может, хочешь чаю? Еды? Все, что угодно.

- Спасибо, но никакой еды. Мисс Высокая, Темноволосая и Неразговорчивая каким-то образом умудрилась выкопать хорошие манеры из той дыры, где она их зарыла, и организовала пиршество на пути сюда. Я до сих пор выковыриваю хрящи из того, что осталось от моих зубов.

Я посмотрела на Айс, которая отвела глаза и уткнулась в книгу, которую она читала накануне вечером; кажется, что-то из Эллиота, хотя она проглатывает их с такой скоростью, что трудно ориентироваться.

- Тогда как насчет чая? – спросила я Корину.

- Было бы замечательно.

- Я принесу, – сказала Айс, поднимаясь и откладывая книгу на стол: – Вы двое пока... наверстывайте упущенное.

Я потянула ее за руку, когда она проходила мимо:

- Твой ужин в духовке, если ты еще голодна.

Она улыбнулась и поцеловала меня в макушку.

- Отлично. Скоро вернусь.

Айс вышла, оставив нас пялиться ей вслед.

- Ты пробудила в этой женщине целый мир доброты, Ангел, – наконец мягко заметила Корина.

- Это сделала свобода, Корина. Я всего лишь немного помогла, и все.

Улыбаясь с бесконечной нежностью, она взяла меня за руку и усадила рядом с собой, обняв.

- Ерунда, милая. Ты заботилась о больной гибнущей душе. Ты помогла ей снова стать сильной и полной жизни. Никто и ничто не могут этим похвастаться, Ангел. Эта женщина изменилась благодаря тебе. Никогда не принижай свои достижения. Это на тебя не похоже.

Иногда наши бессознательные мольбы возвращаются нам с такой сладостной простотой, что сердце выпрыгивает из груди и наполняет тебя теплом, с которым не сравнится самый солнечный весенний день.

Это был как раз тот самый случай. Я позволила себе расслабиться в объятиях, по которым скучала гораздо сильнее, чем могла себе признаться, позволяя ее любви и доброте окутывать меня, исцеляя неуверенность, таившуюся в самой глубине.

Затем я выпрямилась, утирая слезы тыльной стороной ладони, и подарила Корине слабую улыбку.

- Итак, – начала я, откашлявшись: – расскажи мне, как именно ты сюда попала.

Рассмеявшись, она откинула голову на спинку дивана и, взяв меня за руку, положила ее себе на бедро, обхватив мою ладонь своими.

- Это, мой милый Ангел, полторы истории, – ее взгляд за толстыми стеклами очков стал отрешенным, словно направленным внутрь: – Болото сильно изменилось после твоего освобождения, Ангел. Начальника тюрьмы, который заменил этого идиота Моррисона, вынудили уйти после какого-то скандала, и следующий был назначен лично губернатором. Время было как раз накануне выборов, ну ты понимаешь.

Она засмеялась, но это был горький смех.

- Он хороший человек, для начальника тюрьмы, разумеется. Как это говорят? “Суровый, но справедливый”. Тем не менее, он уволил большинство охранников. Сказал, что их отношение “было не в пользу заключенных” или что-то в этом роде, – она взмахнула рукой: – Я не старалась быть в курсе его остальных реформ.

- А Сандра? – спросила я нерешительно. Начальник охраны очень много для меня значила все эти долгие, холодные, а иногда и горькие годы в тюрьме.

- Ну, тут он проявил немного ума и оставил ее. Помимо всего прочего, ее уважают заключенные, и он не мог позволить себе разорвать связь со зверушками в клетках, – она подвинулась на диване, поправляя очки на носу: – В любом случае, не все изменения были заметны. Я думаю, ты бы сказала, что Болото утратило свой дух.

Тут она повернулась ко мне с грустной, но любящей улыбкой:

- Тот самый, о котором оно даже не подозревало.

Ее слова искушали выдать какой-нибудь комментарий экспромтом, но предыдущий нежный укор по поводу принижения достижений заставил меня придержать язык, хотя я никогда и никоим образом не чувствовала, что вносила в тюрьму хоть какое-то подобие духа.

Слегка улыбаясь, она продолжила:

- Похоже, примерно тогда я и потеряла свое собственное присутствие духа. Когда я в первый раз почувствовала себя нехорошо, то отнесла это на счет обычной депрессии заключенных и оставила как есть, – она пожала плечами: – Не видела смысла что-то делать.

Я почувствовала, как слезы, горячие и мокрые, текут по лицу, застилают глаза, в то время как она продолжала рассказывать с безразличием человека, читающего малоинтересную статью в газете.

- Не плачь, Ангел, – сказала она, почти точь-в-точь как Айс: – У этой истории есть счастливый конец.

- Я знаю, – сказала я, всхлипывая (ненавижу, когда я реву): – Я просто хотела бы быть там с тобой. Ради тебя.

- Я  очень рада, что тебе не пришлось, – ответила она, сильнее сжав мою руку: – я бы ни за что не захотела, чтобы ты увидела меня в подобном состоянии, Ангел. Никогда.

- Но...

- Нет. Не вини себя. Инсульт мог случиться вне зависимости, была ты со мной или нет.

- Но может быть...

- Перестань, – она нежно прижала палец к моим губам, останавливая поток слов. Ее взгляд стал жестким: – Хватит.

Через мгновение я кивнула, и она убрала руку.

- Хорошо. Так, на чем я остановилась? – она улыбнулась: – А. Наконец. Я уж решила, что ты отправилась в Китай, чтобы собственноручно собрать листья.

Сбитая с толку, я подняла голову и увидела Айс, которая стояла рядом, держа две кружки чая, и обеспокоено смотрела на нас. Встав, я взяла кружки, поставила их на стол и притянула ее к себе, чтобы развеять любые опасения, написанные на ее лице. Она обняла меня в ответ, сначала нерешительно, но я прижалась к ней сильнее, и тогда ее объятия стали крепче. Я улыбнулась, а остатки слез впитались в ткань ее рубашки.

- Со мной все в порядке.

Она отстранилась, внимательно вглядываясь в мое лицо:

- Ты уверена?

Широко улыбнувшись, я кивнула.

- Ага. На минуту меня сильно проняло, но сейчас все нормально.

Через бесконечно долгое мгновение, Айс окончательно меня отпустила и направилась в библиотеку, где вновь уселась с книгой.

Вернувшись на свое место на диване, я взяла свою кружку, передала Корине ее, и мы стали потягивать чай в тишине, прислушиваясь к треску огня.

Через некоторое время Корина продолжила свою историю.

- Как-то утром, проснувшись, я обнаружила, что не чувствую почти всю левую сторону тела. Я попыталась позвать на помощь, но поняла, что и говорить не могу,- она засмеялась: – Кажется, это был первый раз в моей жизни, когда я обрадовалась, что нахожусь в тюрьме. Поскольку я пропустила перекличку, то охрана пришла за мной, и следующее, что я помню, это милую поездку на “скорой” в окружную больницу.

Корина глотнула еще чаю, потом продолжила.

- Доктора не много могли сделать. Видимо, у меня было несколько инсультов в быстрой последовательности за предыдущие дни, а последний удар был самым сильным. Они дали мне какие-то лекарства, которые, как они сказали, могли помочь, и устроили перевод в Центр Реабилитации, чтобы я заново училась ходить, говорить и заботиться о себе.

Ее лицо стало каменным.

- Начальник тюрьмы запретил это. Он потребовал, чтобы они выписали меня и привезли обратно без терапии. Надо сказать, врачи не сдались просто так, но начальник победил. Они усадили меня в кресло-коляску и отправили обратно в Болото.

- Господи Иисусе, – выдохнула я, разъяренная бесчувственностью начальника: – Мне казалось, ты сказала, что он справедливый!

- Он и есть справедливый, Ангел. Не забывай, что я убийца. Черная Вдова. Он не хотел, чтобы деньги налогоплательщиков шли на мою реабилитацию, – она пожала плечами: – Таков мир.

Я села прямо. В глазах мелькали красные сполохи.

- Так не должно быть, черт побери! Каждый заслуживает, чтобы к нему относились как к человеческому существу!

Откинув голову назад, Корина рассмеялась.

- Вот он, огонь, которого я ждала!

- Это не смешно, Корина, – ответила я возмущенно.