- Я хотела сказать: береги себя.

- Ты тоже, – ответил он, крепко обняв напоследок. И, не отводя глаз от меня, кивнул в сторону Айс: – И ее, договорились?

- Обещаю.

Затем этот огромный мужчина распрощался с Айс, забрался в свой грузовик, махнул напоследок и растворился в вихре белого выхлопа. Я еще повздыхала, наблюдая, как грузовик исчезает в бесконечном лесу, потом вытащила себя из глубокого сугроба на слабо мощеную дорогу, ведущую к городу.

Я посмотрела вниз по дороге, рассматривая город, и сердце кольнула легкая грусть. Он стоял такой заброшенный и пустой. Если зеленый – цвет отчаяния, красный – страсти, то серый – заброшенности. Казалось, какой-то безумный художник на грани самоубийства махнул кистью и выкрасил весь город серым цветом, готовя его к вечному погребению на какой-нибудь скучной выставке.

Хотя, напомнила я сама себе, летом городок выглядел также как и в межсезонье. Как домашний питомец нерадивого хозяина соскучившийся по ласке, ждущий летнего солнца, возрождающего цвет и жизнь на земле.

- Ты в порядке? – прозвучал за спиной голос Айс. Слегка вздрогнув, я вернулась в реальный мир.

- Да. Всего лишь задумалась.

И надеялась. И молилась. Все время нашего полета к свободе, я ни разу не подумала о том, что место, которое мне казалось благословенным во всех моих снах, могло не оказаться таким.

Глядя на него сейчас, наблюдая, как угрюмый ветер сечет одиноко возвышающиеся сосны и гонит по пустым улицам фантастические снежные воронки, я на секунду подумала, что моя мечта постепенно становится кошмаром.

Насколько мечты одинокого ребенка могут быть приемлемы во взрослой жизни? И какое я имела право тащить сюда Айс? Эта женщина пришла сюда не потому, что ей больше некуда было идти, а потому что она решила строить свою жизнь в любом выбранном мною месте.

Я неожиданно почувствовала на своих плечах огромную ношу ответственности. Ребенок, всегда живший в глубине меня, разрыдался от страха.

Я почти поддалась внутреннему порыву броситься с криками вслед исчезнувшему грузовику Булла и умолять забрать нас отсюда. Подальше от этого места пустых обещаний и разбитых надежд.

Возможно, я даже бросилась за ним, так велико было мое желание убежать из реальности. На долю секунды я даже видела свое собственное тело, перемещающееся между мной и деревушкой вдали. И тут сильная рука, покрасневшая и огрубевшая от холода и ветра, взяла мой подбородок и подняла вверх. Мои глаза встретились с глазами цвета неба над головой.

- Мы вместе, Ангел. И не имеет значения – где.

Ее телепатические способности поразили меня, но уже через мгновение я открыла рот, чтобы ответить, наблюдая как выдыхаемый воздух превращается в морозный пар.

- Я знаю. И это меня пугает. А что если это место не подойдет нам? А что если я вытащила нас из одной тюрьмы лишь для того, чтобы упрятать в другую? А что если ... – я опустила глаза, рассматривая грязные разводы на ее ладони: – ... здесь все не так, как я помню?

Она ответила со своей обычной, порой пугающей, искренностью:

- Ангел, такое часто встречается в жизни.

Я посмотрела вверх и увидела легкую грустную улыбку, искривившую ее губы.

- Но, если мы не будем использовать наш шанс, мечта будет нам без надобности. А без мечты...

Ее слова проникали в глубь меня. И я не смогла не ответить ей улыбкой, вспоминая вечер, когда она рассказала мне, как ее собственные мечты, мечты о жизни со мной вне тюремных стен, помогли удержаться от убийства ее злейшего врага.

- Где бы мы тогда были?- тихо пробормотала я, продолжая ее фразу.

Подмигнув, Айс поправила тонкий жакет на своем красивом тренированном теле.

- Действительно, где бы мы были.

И взяв меня за руку, повела по скользкой дороге на встречу любому, какое бы этот одинокий унылый город нам бы не готовил, будущему.

*****

- Уютно, – лаконично отметила Айс.

Ее губы сложились в едва уловимую изумленную улыбку.

- Полагаю, ты хотела сказать “жутко”.

Я просто физически ощущала на своей спине десятки невидимых глаз. Ожидающих, оценивающих, выносящих приговор.

Прямо передо мной находилась единственная городская гостиница, дарующая еду и кров. “Серебряная сосна” покоилась под огромными сугробами снега. В молодости это название интриговало меня. Часть его, а именно “сосна”, была заимствована у сорта окружающих деревьев, каких здесь было сотни, если не тысячи. И ты терялся среди них, как лилипут в стране Гулливеров.

Составляющая “серебряная” вводила меня в недоумение. Я никогда в своей жизни не видела серебряной сосны.

За исключением окрашенных в серебро веток, продаваемых на распродажах в канун Рождества.

Однажды я набралась мужества и спросила об этом мать. Она улыбнулась той самой выводящей из себя улыбкой, что свойственна всем матерям, и сказала, похлопывая меня по голове как туповатого юнца:

- Это поэтический образ, дорогая.

И, разумеется, оставила меня наедине уже с двумя вопросами, вместо одного.

Но, несмотря на столь неуместное название, “Серебряная сосна” было тем местом, что я вспоминала с огромной любовью. И не только потому, что ее хозяйка Мисс Кармоди тайком от родителей давала мне вкуснейшие пирожные. Но и из-за своих огромных старых комнат, на изучение которых уходила большая часть дождливого летнего дня.

Сейчас же он выглядел отелем из “Сияющего”[2 – “The Shining” – роман Стивена Кинга (1977). Экранизация Стэнли Кубрика (1980). ].

Ну, или “Психо”[3 – “Psycho” – роман Роберта Блоха (1959). Экранизация Альфреда Хичкока (1960).   ].

В моей голове зазвенело по-девичьи тонкое злобное хихиканье Кассандры, усиливая ужас от восприятия этого места.

- Заткнись, – пробормотала я, стараясь унять приступ дрожи. – Просто заткнись.

- Извини? – Айс вопросительно посмотрела в мою сторону.

- Прости. Разговариваю сама с собой.

Как обычно. Ну, давай, Ангел. Сбрось с себя эти наваждения. Или она подумает, что ты сломалась.

- Здесь не совсем так, как мне запомнилось, – поделилась я гениальными наблюдениями со своей ухмыляющейся половинкой.

- Нисколько не сомневаюсь в этом, – она с кажущейся беззаботностью пожала плечами. – Все сильно зависит от времени года.

- Да. Думаю, что ты права.

Я принялась оглядываться по сторонам. В поле зрения попал магазинчик автозаправочной станции. Он, также, казалось, был заброшен. Единственным признаком жизни была неоновая вывеска “Пейте Кока Колу”, мерцающая как глаз разъяренного циклопа.

Через перекресток от станции располагалось одноэтажное здание школы. Следом за школой – строгого вида церковь. Всем, кто ее видел, она казалась очень внушительной благодаря своему огромному витражному окну, испачканному красками невиданных цветов. Церкви вроде этой никогда не вызывают благоговения. Они его убивают.

И только длинное приземистое здание кафе, по совместительству являющейся единственной в городе бакалейной лавкой, вызывало хоть какие-то теплые чувства. Окна запотели изнутри и наружу к темнеющему дню пробивался призрачный свет.

- Мне кажется, что я попала в самую середину одного из рассказов Стивена Кинга.

Айс посмотрела на кафе с необычайной мягкостью:

- Мне кажется, что местные жители испытывают беспокойство. Давай пойдем удовлетворим их любопытство.

- Мне нравится эта идея, – ответила я, мысленно моля о доброжелательном приеме. – Надеюсь, здесь по-прежнему варят кофе.

Тихо напевая себе под нос тему из “Сумеречной зоны”, Айс снова взяла меня за руку и повела к кафе.

Волна горячего воздуха, ударившая нам навстречу в открытую дверь, чуть не заставила меня сбежать обратно на улицу, спасаясь от внезапного удушья. Но дразнящий запах кофе, как раз такой, как я помнила, и крепкая хватка Айс взяли меня на буксир.

Даже с учетом своих небольших размеров, кафе было практически пустым. Мы дошли до стойки под прицелом недоверчивых глаз, смотрящих с каменных лиц. Я чувствовала себя абсолютно некомфортно. Изобразив на своем лице самую доброжелательную улыбку, я скользнула на табурет и подозвала официантку, крашенную блондинку с пышными формами и медленно тлеющим окурком в ярко накрашенных губах.