- Уйдите! - попросила молодая женщина, еле сдерживаясь от негодования. - Вы мне надоели, оба!

Мэт ссутулился и, виновато втянув голову в плечи, боком направился к выходу. Джон помедлил, оглянувшись на Дженни.

- Оставьте меня в покое! - повторила она.

Когда за мужчинами закрылась дверь, Дженни отошла к одному из немногих уцелевших кресел, свернулась в нем клубочком и тихо, но безутешно заплакала.

*

- Мы идиоты, - в саду Джон прижал платок к губе. - Черт побери, как глупо.

- Да, глупо, - мэтью тоже зажимал платком разбитый нос. - Плохо, что она это видела.

Еще немного помолчали.

- Ты прав, - Мэт отбросил платок, - мои комиксы не имеют отношение к искусству. Суррогат, бездарная поделка на потеху невзыскательной публике. Наверное, мне лучше действительно бросить занятия литературой. Да, и дом... Ты прав, я не буду на него претендовать. Думаю, что Ними любит меня не за это.

- А я даже не думал о гонорарах Дженни, когда полюбил ее, - ответил Джон. - Иногда бывает такое и с юристами.

- Верю. Лучше бы она вышла замуж за тебя, чем за меня. Может, тогда ей не пришлось бы так страдать.

- Я хочу сделать ее счастливой.

- Думаю, ты лучше с этим справишься. Ладно, я пойду. М-м, извини, что так вышло.

- Да, и ты извини.

Проводив Мэта взглядом, Джон вернулся в дом.

- Джен, - он положил руку на вздрагивающее плечо молодой женщины, - мне очень жаль, что ты это видела. Может, ты хочешь побыть одна? Тогда я уйду. Не надо плакать.

Дженни подняла голову.

- Вы оба просто сумасшедшие, - сказала она. - Пара помешанных.

джон молчал, виновато опустив голову. Дженни отвернулась, зарывшись лицом в спинку кресла.

- Этого больше не повторится, - наконец сказал адвокат. - Не знаю, что на нас нашло.

Дженни только передернула плечами и ничего не ответила.

- помнишь, о чем я говорил тебе до прихода Мэтью? Это правда. Ты мне веришь?

Дженни подняла голову. Даже с красными от слез глазами и мокрым лицом она была очень красива и выглядела такой беззащитной и хрупкой, как ребенок, что у Джона заныло в груди.

- И хочу, и боюсь поверить, - сказала она. - Я уже была обманута.

- Я люблю тебя, Джен, - адвокат поднял ее из кресла, целуя светлые волосы, соленое от слез лицо, шею. Дженни приникла к нему, все еще вздрагивая от стихающих рыданий. Потом Джон нашел ее губы, и Дженни не оттолкнула его. Стайн больше не ощущал боли в разбитой губе, осталась только Дженни, магия ее нежного тела, пушистых волос, теплых губ. Джон отбрасывал в сторону одежду, скрывающую ее тело, потом поднял Дженни на руки, отнес ни диван и отступил, чтобы открыть для себя ее всю. Под его взглядом она покраснела и потянулась, чтобы прикрыть наготу. Джон мягко отвел ее ладони, и Дженни потянулась к нему.

- Дженни, - тихо сказал мужчина. - Любимая...

- Джон, - шепотом отозвалась она.

* Эпилог.

Через две недели Дженни и Мэтью Филды официально оформили развод. Еще через месяц Дженни сообщила мужу, что ждет ребенка. В следующем месяце Дженни Филд и Джон Стайн поженились. Почти в тот же день на рю де Бонапарте обвенчались Мэтью Филд и Ними де Сильва.

*

Когда Маркус с отличием окончил первый класс, родители забрали его на летние каникулы в Марсель. В машине по дороге из аэропорта мальчик оживленно говорил, рассказывая о школе, полете из Лондона и о том, чем он собирается заняться летом. Маркус был высоким для своих лет и худощавым. Густые темно-русые волосы он унаследовал от отца, а глаза, большие, выразительные, зеленые, как изумруд, так похожи на материнские.

Джен, может, теперь ты сядешь за руль? - обернулся Джон. - Наверное, этот маленький разбойник тебя уже замучил.

- Скажи честно, просто ты хочешь отдохнуть на заднем сиденье, - весело парировала Дженни.

- Я все забываю, что моя жена видит меня насквозь... Да, действительно, последний судебный процесс меня вымотал, победа далась трудно, - когда Дженни вышла из машины, чтобы пересесть за руль, Джон полюбовался красавицей-женой. Такая же стройная, с точеным лицом и элегантной прической. Энергичная улыбка, блестящие глаза и все такой же острый язычок. В нежно-розовом льняном костюме, с тонкой золотой цепочкой на шее Дженни выглядела обворожительно.

- Остановимся на набережной? - предложил он. - Вы не откажетесь от итальянского мороженого?

- Я за! - с энтузиазмом откликнулся Маркус.

- И я, - кивнула Дженни.

- Мама, а миссис Грин в школе сказала, что уже читала твою новую книгу! Просила передать, что очень понравилось. И мама Риты сказала, что ты лучше всех пишешь о женской душе!

- И ты все так хорошо запомнил? - изумился Джон. - Парень, да с такой памятью ты пойдешь по моим стопам, станешь юристом! Или писателем, как мама.

- Я еще не решил, - важно ответил Маркус, - но скорее всего, я буду врачом. Хирургом... Или морским пехотинцем. Мама, а почему ты смеешься?

- От радости, что ты приехал, и у нас впереди все лето.

На набережной, пока Джон ходил в желатерию за мороженым, Дженни и Маркус вышли из машины, чтобы посмотреть на хорошо видный отсюда замок Иф. Когда мальчик будет читать "Графа Монте-Кристо", то сможет представить себе узилище Эдмона Дантеса...

И тут Дженни увидела Мэтью. До сих пор они ни разу за 8 лет не пересекались в Марселе, но женщина сразу узнала первого мужа, хотя Мэт очень изменился. Из крупного он стал рыхлым, мятая рубашка обтягивает брюшко, волосы поредели, лицо обожженное загаром и обрюзгшее. Он не заметил Дженни потому, что был задерган тремя энергичными курчавыми малышами-мулатами и переругивался с долговязым чернокожим подростком со скейтбордом, запрещая прыгать на доске по скамейкам на набережной. Перепалка становилась все ожесточеннее, наконец Мэтью выкрикнул:

- Черт побери, Сэмми! Ты можешь не вести себя, как детсадовец?!

Из женской уборной вышло дородная, хотя еще довольно молодая негритянка с годовалым малышом на руках. Судя по ее фигуре, в скором времени в семье ожидалось еще одно прибавление. Тюрбан замужней женщины сидел небрежно, а на пестром платье красовалось жирное пятно на груди. Трудно было узнать в этой оплывшей особе миссис де Сильва, вдохновенно украшавшую сад Филдов и мечтающую о муже-романтике. Устраивая малыша в коляске, она успела отругать Сэмми, отшлепать троих озорников и за что-то отчитать мужа. Мэтью сначала вяло огрызался, потом обиженно сплюнул и отошел с сигаретами к парапету.