И все-таки нет ада без надежды. Я пошел в гараж за шлемами, которые мы надевали в тех редких случаях, когда решали покататься на велосипедах, и скоро мы уже ели бутерброды с тунцом, готовые к воздушной тревоге. На шлеме Алекса красовался желтый переводной покемон, который вскоре оказался заляпан майонезом. Джейн наклонила голову, чтобы откусить бутерброд, и ее ярко-розовый шлем несильно столкнулся с моим. Дружная, счастливая семья, совсем как Дисальва, да?

— Как прошла тренировка? — спросил я Алекса. Он пожал плечами. Но отцы умеют проявить настойчивость. — Удалось тебе поманипулировать мячом?

— Это футбол — там мячом не манипулируют.

Джейн подавила улыбку. Я не мог удержаться и парировал:

— Манипулируют, если стоишь в воротах или делаешь штрафной бросок.

— Ну да… — Он признал поражение тем, что отвернулся. И стукнул по ножке стола, зная, что меня это бесит.

— Знаешь, мне не нужны какие-то сенсационные подробности…

— Что значит «сенсационные»?

Джейн подавила еще одну улыбку:

— Это значит что-то поразительное или ужасное, малыш.

— А. — Губы Алекса беззвучно шевельнулись, пробуя слово на вкус. — А футбол может быть сенсационным?

Я вмешался:

— Бывает и такое. В общем, не важно. А ты можешь поставить ему оценку от одного до десяти?

— Хм. Четыре целых семьдесят пять сотых. Потому что до 5 он не дотягивает. — Он недавно открыл для себя десятичные дроби и теперь использовал их где ни попадя, в том числе когда говорил о времени: «Уже 7,5 часа, пора вставать, папа». Смышленый, надоедливый ребенок, совершенно как я в его возрасте, так что не пожалуешься. Он определенно значился у меня в столбике плюсов, хотя то, что из-за него мы постоянно собачились с Джейн, пошло в минус. Как повлияет на него мой уход? Он опять откусил бутерброд, и я обратился к своей спутнице жизни:

— А как прошел теннис?

Время поровну, слова поровну.

— Ну, я думаю, потянет на девяточку. Мы с Уайлин разгромили Фрэнсес и Мэвис.

— Хм. А им удалось по манипулировать мячом?

У Джейн прелестная улыбка, если она не выдавливает ее через силу. А Алекс сидел с набитым ртом и не стал уточнять, что по мячу главным образом бьют ракетками, а не руками. Вместо этого Джейн рассказала о недостатках противников, в том числе о том, что невозможно играть у сетки, когда подает Фрэнсес. Все они дружили между собой, а не просто ходили вместе на теннис. Фрэнсес адвокат, Мэвис художник по керамике, а Уайлин хозяйка независимого книжного магазина «Между строк». Мы были знакомы с их мужьями, правда, только с двумя, потому что Уайлин воспитывала ребенка одна. А теннисом они занимались, чтобы расслабиться. Но это сенсация — по крайней мере, нечто поразительное, — насколько Джейн увлеклась теннисом. Я часто чувствовал себя брошенным, эту проблему тоже нужно как-то решать. Внесем ее в список.

После бутербродов я разрезал яблоко и вырезал для Алекса смешную волнистую фигурку, чтобы он ее съел.

— Это толстая змея, — сказал я.

— Фу, ненавижу змей.

— Ладно, тогда это зигзаговая яблочная конфета.

— Правда?

Он быстро слопал яблоко в три приема. Джейн повертела свой кусок и оставила половину на тарелке. Она не особенно любила фрукты и ела их только для того, чтобы сделать приятное мне. Если б она была Адамом в Эдемском саду, соблазнить ее было бы трудновато.

Скоро Джейн поднялась наверх, чтобы принять душ, а мы с Алексом пошли к нему в комнату, чтобы сыграть в «Уникам» — новую игрушку с инопланетными шпионскими кораблями. Посуду я решил убрать попозже. Через несколько минут мы уже пытались перехватить три стыковочных узла с планеты Денеб-3.

К несчастью, готовя бутерброды, я забыл на кухонном столе свой список по теме «Уходить или не уходить».

В Желтой комнате квартиры комплекса «Сады Фэншо» сидел человек в серых брюках и рубашке с коротким рукавом и осторожно потягивал кофе из кружки с надписью «ГОРЯЧАЯ ШТУЧКА!». Под надписью летел розовый чертик, который и приглянулся нынешнему хозяину кружки на распродаже домашнего имущества. Человек смотрел сквозь жалюзи на прямоугольный двор на другой стороне Уинфилд-авеню, где двое маленьких мальчиков играли в мяч. На одном была зеленая футболка цвета травы, и его шея походила на нежный побег. Другой был в красном, с широкой неуверенной улыбкой. Лет четырех, может, пяти? Они были в том возрасте, когда движения неловки, и часто промахивались. В конце концов зеленый начал промахиваться нарочно, а когда он бросился грудью на мяч и шлепнулся на траву, у него задралась футболка, показав нежные шишечки позвоночника. Потом они ушли в дом, и дверь закрылась, как будто дом их съел.

Время от времени человек ставил кружку на стол и обходил комнату размеренным шагом, таким, к которому приучаются в местах не столь отдаленных. Допив кофе, он отнес кружку в раковину, вымыл ее и повесил вверх ногами на сушилку. Потом вышел в Голубую комнату, где на столе, сделанном из двери, поставленной на два картотечных шкафчика, стоял компьютер «Гейтуэй Гэлэкси». Его, словно диван, у которого хозяин боится протереть обивку, накрывала пластиковая обертка. Человек взял ее пальцами и резким движением сдернул, как покров, и она рассекла воздух с призрачным свистом. Он вернул компьютер к жизни, включив его, и, пока компьютер жужжал и попискивал, проверяя систему: от мыши и центрального процессора до сканера, он постукивал пальцами по подлокотнику своего крутящегося стула. Перед тем как опустить пальцы на клавиатуру, он по очереди щелкнул всеми суставами пальцев, большие суставы издавали глухой хлопок, маленькие — высокий щелчок, словно ломались крохотные косточки. Каждую ночь перед сном он проделывал этот же ритуал с пальцами на ногах.

Единственное окно Голубой комнаты закрывала темно-синяя клейкая пленка, а комната была поделена на две части. Одна часть представляла собой гостиную с телевизором, креслом и видеомагнитофоном. Другая — рабочий кабинет с компьютером, офисным стулом и самодельным столом. В комнате было пусто, за исключением нескольких старых картонных коробок, стоящих у стены и набитых пакетами из коричневой оберточной бумаги, зеленых мешков для мусора и стопок видеокассет. Стены, пол и потолок были выкрашены той же дешевой краской, из-за которой Желтая комната называлась желтой. Освещали ее лампы дневного света на потолке. Непонятно откуда исходил странный запах, похожий на смесь потных носков и морской воды.

Когда компьютер загрузился, он вышел в Интернет через модем, набрал код авторизации в mIRC, набрал еще два пароля, чтобы попасть в «Детский сад», и вошел под ником Пряник. Его тут же приветствовали:

«Привет! Вижу, вернулся». Это сказал Педократ. «Жалко, я тебя не вижу», — быстро ответил он.

«А я специально для тебя повилял хвостом». «Здорово. — Он на миг задумался. — Пришлешь фотку?»

«А что дашь за нее?»

«2 фотки в душе?»

«Я дам тебе 3!» Это вступил Сперминатор, самый полный дурак в чате.

«Погодь, Пряник был первый».

«А я второй!»

«Эй, где тут фотки раздают?» Заглот всегда вмешивался в разговор, но дальше разговоров у него не шло. В чате сидели еще двое, Полпинты и ПЕНИСтый, но они только слушали. Забавно, ему иногда казалось, будто он слышит их дыхание.

«Давай сначала, — написал он. — Про свою любовь говори мне вновь».

«Трам-пам-пам-пам».

«Я так завелся, что у меня на козла встанет», — опять Сперминатор.

«Видел моего маленького козлика?» — Заглот.

Обычно такой обмен репликами мог тянуться целыми страницами, но сегодня он был не в настроении. Он вообще не фанател от типов с низким интеллектом. Он грубой репликой обрезал Сперминатора и Заглота и быстро договорился с Педократом. Они обменялись анонимными адресами, и он вышел из чата. Выходя, он как будто запер за собой несколько тяжелых стальных дверей. Через несколько минут он проверил электронную почту: вот она, картинка, она дожидалась его, словно награда. Он отправил два двоичных файла, как обещал, и загрузил фотографию, чтобы просмотреть ее позже через «Квиквью Плюс». Не сейчас, может, после ужина. Если он будет хорошо себя вести. Как он узнал во время курса лечения, очень важно распределять все по своим отсекам. Откладывая удовольствие, облегчаешь самоконтроль. И в конце концов отдача будет больше.