— Алекс! — Я побежал по лестнице из подвала, прыгая через две ступеньки. — Ты где?

Я выбежал в гараж, ударившись голенью о «Ре-Флекс», точно тем местом, куда во время прошлого матча Алекса меня ударил неизвестный игрок «Жала». Я минуту прыгал от боли, и в конце концов у меня хватило ума проверить одно место, о котором я бы подумал в последнюю очередь.

Мой кабинет. Он сидел в приемной и читал журнал. Наверное, прошел, когда я вышел, вроде сюрприза из комедийного сериала.

Я вошел в комнату.

— Очень смешно. Что — ты — делаешь — в моем — кабинете?

Он поднял на меня глаза:

— Я болею.

— Я знаю, знаю. Но ты понимаешь, что я только что потратил… — я посмотрел на часы, — почти двадцать минут, пока тебя искал?

— Извини. — Он высморкался. — Но я плохо себя чувствую.

— И что?

— Ты разве не помогаешь больным людям?

Я вздохнул:

— Алекс, ты прекрасно знаешь…

— Я пошутил, папа.

— Понятно. А теперь иди. — Я показал на дверь. — Но не потеряйся.

Он встал.

— Я только хотел узнать, на что это похоже. Быть твоим пациентом. — Он понизил голос и отвернулся. — Ты больше заботишься о них, чем обо мне.

— Алекс!

— Что?

— Ты правда так думаешь?

Он шмыгнул носом. Трудно сказать, что это — насморк или всхлип. Я помню, как один раз, когда мой вечно занятой отец опять не обращал на меня внимания, мне захотелось спрятаться в сейфе того банка, где он работал. Я этого так и не сделал, а вот Алекс мог бы.

— Ладно, ложись на кушетку.

— Зачем?

— Я буду тебя лечить. Как своего пациента.

— Правда? — Он лег на живот и растянулся на кушетке в полный рост. — Мм, а это больно?

— Не должно быть. — Я сел в свое имсовское кресло, поглаживая левую ногу, потому что правая еще болела. — Ладно. Теперь расскажи мне, что тебе снилось прошлой ночью.

Я прошел через всю фрейдистскую рутину от свободных ассоциаций до толкования снов. В одном из снов, который Алекс вытянул из глубин сознания, он фигурировал в роли папы и проваливался в дыру, которая вела в офис, где его ждала мама. Я проигнорировал намеки на эдипов комплекс и сказал ему, что это похоже на «Алису в Стране чудес». Еще я расспросил его о школе и доме. Джеймс снова болеет, лежит в больнице. Это явно очень беспокоило Алекса, но он не хотел особенно распространяться. Так же уклончиво он отвечал, когда разговор зашел об отношениях с родителями. Откровенно говоря, по нему было видно, что ему очень неуютно, и я закончил беседу.

— Алекс, боюсь, наше время вышло.

На все про все ушло десять минут.

— Спасибо, папа. — Он встал и пошмыгал носом ради пробы. — Мне гораздо лучше. — И через секунду: — Ты обещал мне рассказать шутку.

Обещал? Очень жаль, но ни одна шутка не приходила мне в голову. После всего, что я услышал и рассказал сегодня, голова у меня совершенно опустела. Самый страшный кошмар любого комика.

— Извини, сейчас ничего не могу придумать.

Алекс лукаво улыбнулся:

— Тогда я тебе скажу шутку.

— Правда? Ну давай.

— Что уходит, когда ты встаешь?

Эрекция, вот что.

— Не знаю.

Алекс был в восторге.

— Отгадай.

Я попытался мысленно представить себе ситуацию, но кофе уже выветрился. А я поднялся в шесть утра, потому что Алекс пыхтел как паровоз. Что уходит, когда ты встаешь слишком рано? Терпение.

— Я не знаю. Правда, не знаю. Скажи что.

— Ты даже не пытался отгадать!

— Все, хватит, — сказал я. — Мне нужно пойти в спальню и вздремнуть. Я спущусь позже, чтобы приготовить ужин.

— Но я хочу играть в «Монополию».

В таких случаях мне хотелось просто выйти из комнаты — или отказаться от отцовства.

— Пожалуйста, играй, — сказал я, направляясь к лестнице, — только не со мной.

— Ну ладно! — завопил он в мою удалявшуюся спину. — Я буду играть один.

Видимо, он так и сделал, хотя собственными глазами я не видел. Наоборот, я развалился на нашей большущей кровати и попытался заснуть, но это оказалось трудно. Чувство вины придавило меня, словно тяжелое стеганое одеяло. На самом деле я устал не от Алекса — я устал от того, как плохо с ним поступаю. Он хороший мальчике богатой фантазией. Мой бедный сыночек, которому приходится выносить такого папашу. У моего старикана, по крайней мере, было то оправдание, что на нем держалась семья. Я заерзал — на этой кровати невозможно лечь удобно.

Снизу до меня доносился стук кубиков, падавших на игровую доску, и фишек, топавших по квадратам. «Ты будешь покупать Парк-Плейс? — как будто услышал я, а потом: — Ты должен мне двадцать восемь долларов».

Я снова подумал о загадке, которую загадал мне Алекс. Я так и не придумал ответа. Вопрос казался смутно знакомым, как будто я слышал его в школе, в той огромной горе детства, большую часть которой я оставил за спиной. До тех пор, пока не появился Алекс. Он заставил меня посмотреть на те годы с новой, непривычной точки зрения. Как там говорилось? Что уходит, когда ты встаешь? Нет, не совсем так. Что исчезает и никогда не возвращается?

Призрачные фишки стучали в дальней комнате. Детский голос повторял:

— Один, два, три, четыре, пять.

Я повернулся на бок. «Почему у меня больше нет той энергии, которая была раньше?» Нет, нет, что в последнее время действительно меня достает…

Кто-то чихнул, едва слышно. Я по-прежнему лежал на кровати, но либо она увеличилась, либо я уменьшился. Я повернул голову и увидел, что ко мне подходит мой сын, великан, занявший всю мою жизнь. Он наклонился надо мной. Он протягивал руки, пальцы… Он постучал по моему плечу.

— Папа, папа. — Он пристально вгляделся в меня огромными глазами. — Ты поспал?

— А? — Я отодвинулся в страхе, не успев сообразить, кто мы оба такие. Наверное, я задремал. — Поспал? Не совсем.

— Извини. Но игра закончилась.

— Кто победил?

— Я. — Он рассматривал столбик у кровати. — Можно мне теперь палочки?

— Нет, скоро ужинать.

— Так нечестно! — крикнул он и опять побежал к себе в комнату.

Почему я не мог быть с ним помягче? Через минуту я услышал бормотание и стук фишек. Надеюсь, я не толкнул его ни на что странное. Алекс — не тот тип, чтобы играть с воображаемым партнером, но как знать.

— Я хочу извиниться, — заявил я, входя в его комнату.

Он настороженно посмотрел на меня:

— За что?

— Ну, не знаю, за то, что сердился на тебя. — Я не мог посмотреть ему в глаза.

— Ничего, папа. — Он сказал это с таким понимающим видом, что на миг мне показалось, будто он все знает о моих проблемах с женой, но в некотором роде так и было.

Он предложил мне посмотреть журнал, а я предложил почитать его вместе. Мы сели рядом на кровати и по очереди читали вслух шуточные подписи к открыткам. Скоро мы уже читали их нараспев.

— Ты лежишь больной в постели… — в третий раз запел Алекс.

Потом вступил я:

— И лепечешь еле-еле…

Когда мы добрались до последней строчки, зазвонил телефон. Я бросился по коридору в спальню. Джейн.

— Я звоню с вокзала. Просто хотела тебе сказать, что для разнообразия приду к ужину вовремя. Как там малыш?

— Уже лучше. Теперь он весь твой, — я попытался закончить шуткой, — хотя я почти уверен, что он и наполовину мой.

Я побежал обратно в комнату Алекса и спел еще несколько шутливых стишков. Потом я пошел на кухню, чтобы готовить ужин, просто спагетти и салат. По какой-то причуде я размешал в томатном соусе немного зеленого пищевого красителя, который остался с прошлой Пасхи, но смесь зеленого с красным дала в итоге почти черный цвет. Тогда я всыпал еще красителя, но стало только хуже. Жалко, что нельзя устранить недостаток, размешав соус в обратном направлении. Я попробовал на вкус: прекрасно. Придется моим домочадцам потерпеть.

Я только успел поставить кастрюлю с водой на огонь, когда вниз сбежал Алекс. По его шагам обычно можно было сказать, в каком он настроении. Его лицо эльфа заглянуло в кухню. Я поспешно накрыл миску с соусом крышкой. Он встал по стойке «смирно» и прочитал на память: