Когда Джейн подошла ко мне, я завернул нас обоих в одеяло. Она обнимала меня, а я обнимал ее. На миг весь мир стал бежевым, и я чувствовал, как наши тела почти сливаются в одно. Держи меня всегда. Это женщина, которую я люблю, жена, которая родила мне Алекса. Мы нужны друг другу. Откуда у меня вообще взялись другие мысли? Наконец я поднял глаза и заметил, что кухонные стулья сгрудились рядом, как нетерпеливые зрители, и часы у холодильника показали, что уже очень поздно. На стуле в середине всегда сидел Алекс, его ноги не доставали до пола. Картинка многонедельной давности начала оформляться у меня перед глазами.

В десятый раз Джейн взмолилась:

— Что же нам делать?

— Я… — начал я и замолчал.

Одеяло упало с наших плеч на пол, и в метре справа от него сидел Алекс на своем стуле. Он тянулся к булке с корицей, которую предлагал ему человек в серых брюках. Вот где я видел его раньше — в булочной Прайса. Он делал вид, что читает газету, но его глаза постоянно соскальзывали со страниц. Это зацепка! Но если никто не узнал его на катке, как же кто-нибудь узнает его в булочной?

— Что такое? — Джейн подошла к столу, обходя одеяло, как лужу.

— Я стараюсь кое-что вспомнить.

Я пихнул одеяло между ножек стола. Может, продавцы в булочной что-нибудь знают, но кто же там работал в тот день? Если я позвоню владельцам, у них же должен быть график рабочих дней с фамилиями? Когда мы были там в последний раз с Алексом? Я закрыл глаза, чтобы лучше видеть. Там был кто-то постоянный, и Алекс его знал тоже… Я яростно замотал головой, пытаясь сбросить усталость. Почему, когда мне нужно, чтобы мой разум был как стальной капкан, он вдруг превращается в металлическое сито?

— Может, вспомнишь кого-нибудь, кого я еще не обзвонила? — Джейн снова была перед моими глазами и совала мне в руки желтый блокнот. — Вот список.

— Мне не нужен список. — Мне нужно было снова закрыть глаза. Вот она, за прилавком, с татуированной паутиной… ну конечно! — Мне нужна Стеффи! — заорал я, отталкивая блокнот и вскакивая на ноги.

— Что?! — У Джейн был вид женщины, которую предали.

— Стеффи Солтер — так, кажется, ее зовут?

— Ты имеешь в виду нашу няньку? Ту, которая поделилась с тобой чипсами? — взъярилась Джейн.

Я вспомнил, что мы об этом так и не поговорили.

— Я же говорил тебе, что все просто дурачились. Дело все равно не в этом. — Я поискал глазами телефон. — Я думаю, она может знать что-то о том типе, который… который увел Алекса.

— Так звони же!

Джейн так быстро сунула мне трубку, что ударила меня по подбородку. Почему у нас в семье мне постоянно достаются тычки? Но я взял трубку, как микрофон, и собрался набрать номер.

Стоп.

— Какой у нее номер?

— 973-23-67, — сказала Джейн на память.

Она оседлала один из кухонных стульев в стиле Марлен Дитрих и смотрела, как я нажимаю на кнопки телефона. Я так нервничал, что дважды набрал неверно, сначала мне ответил автоответчик, что я набрал несуществующий номер. Когда я нажал отбой и сделал вторую попытку, меня соединили со старухой, которая жалобно спросила, не Джейми ли я.

— Нет, — сказал я ей. — А Стеффи дома?

— Здесь нет никакой Стеффи. А где Джейми?

— Извините, я не туда попал.

В следующий раз я нажимал каждую кнопку медленно и внимательно и все-таки сумел набрать правильный номер. Трубку снял мужчина. Я спросил, нельзя ли поговорить со Стеффи.

Его голос стал резким.

— Это Чед?

— Нет, это Майкл Эйслер. Я отец Алекса Эйслера — мы иногда просили Стеффи посидеть с нашим сыном. Мне нужно кое о чем ее спросить.

— Извините, ее сейчас нет дома.

— А вы не знаете, когда она вернется? — Я видел, что Джейн делает мне безумные знаки. Через минуту она вырвет у меня трубку и сама набросится на него. — Это очень важно.

— Скажи же ему, что случилось! — Джейн сорвалась со стула и подошла ко мне, но я увернулся.

Мне пришлось попросить мистера Солтера повторить его последнюю фразу о том, что она может вернуться поздно.

— Послушайте, наш сын пропал — нет, Стеффи тут совершенно ни при чем. Но она работает в булочной, где этот человек… похититель… я думаю, она могла видеть человека, который… который уехал с нашим сыном.

Мистер Солтер сразу стал сговорчивым, как все, с кем я говорил после происшествия. На мне как будто был значок: «Будьте добры ко мне, у меня похитили ребенка». Но родители детей-подростков не всесильны. Мистер Солтер втянул в себя воздух.

— Простите, но я не знаю точно, где она. Я позвоню кое-кому из ее друзей и сразу же вам перезвоню, если что-нибудь узнаю.

— A у нее нет сотового телефона? — крикнула Джейн с полуметра.

— Есть, — сказал мистер Солтер и продиктовал мне номер, — но она отключает его, если не ждет звонка от своего приятеля.

Я поблагодарил его, отключился и сразу же набрал номер сотового, но услышал только автоматическое приветствие голосом Стеффи. Я оставил сообщение, что должен связаться с ней по срочному делу, так чтобы ее не напугать. Потом позвонил Ферраре и рассказал ему об этой зацепке, и он сказал, что постарается что-нибудь из нее выжать.

— Может быть, в магазине был еще кто-то, кто мог бы видеть этого типа? — спросил он, но я просто не мог думать.

Видение катка заблокировало все остальное. Он снова велел мне держаться и повесил трубку. Тогда я повернулся к Джейн, все еще застывшей в полуметре от меня.

— И все? — спросила она. — И что теперь?

— Похоже, придется ждать.

Это мы и делали весь вечер. Я посмотрел на настенные часы: 9:40. Я уже должен был бы умирать с голоду. Но меня мутило. На столе стояли Алексовы палочки, но я больше не мог к ним притронуться. Больше всего на свете я хотел увидеть Алекса на его стуле, привередливо выкладывающего свой обед. Но стул оставался пустым, и я повернулся к холодильнику.

— Хочешь есть? — спросил я без интонации.

— Ты что, смеешься? У меня такое чувство, что мне дали пинка в живот.

— У меня тоже.

— Если бы его похитили ради денег, у нас бы уже были какие-то новости.

— Пожалуй. Феррара считает, что это маловероятно.

Но когда я спросил его, что же он считает вероятным, он отказался строить предположения. «Мы не узнаем наверняка, пока не поймаем его», — сказал он, отвернувшись в другую сторону.

Я поставил тарелки в раковину. Джейн встала и ударила кулаком по стене.

— Мне нужен мой сын!

Она завыла, я подошел к ней и обнял. Джейн стала отпихиваться, но я удержал ее. Она сказала, что любит меня, несмотря ни на что. Все, что мы делали в тот вечер, имело смысл и одновременно не имело смысла. Каким-то образом в конце концов мы оказались на диване перед телевизором, глядя в пустой экран, как серый портал, за которым лежало что-то лишенное разума и злое. Вскоре я поднялся и снова стал мерить шагами комнату.

— Не хочешь поездить по Гринвуду? Лучше уж так, чем сидеть здесь без толку.

— Может, развесим объявления? С фотографией Алекса — может быть, кто-нибудь его видел. Предложим вознаграждение.

— Конечно, но уже почти десять. Сейчас их никто не увидит.

— Я… я поищу фотографию.

Джейн пошла наверх, оставив меня еще более одиноким, чем я был до того, как она пришла домой. Я хотел, чтобы она опять была рядом. Пока ее не было, я пытался ни о чем не думать, но во всех мыслях был Алекс. И все чаще человек в серых брюках. Ладно, мы расклеим объявления в Гринвуде и, может, еще поместим в Интернете. Феррара сказал, что некоторые люди берут дело в собственные руки. Неужели полиция работает круглосуточно? Что можно сделать в полночь, кроме как поймать хулигана, ломающего почтовые ящики? Как они вообще собираются его искать? Идти по следу — какому следу? Мой сын может быть в поле, в подвале, в ванной с заклеенной скотчем наглухо дверью. Может, ему больно, может, его накачали лекарствами? Ему уже давно пора спать, мелькнула у меня идиотская мысль. Может быть, он ложкой делает подкоп в полу. А что будет, если человек скажет: «Сделай это», а Алекс ответит: «Не хочу»?