Она грубо его отталкивает и продолжает танцевать.Моцарт ловит ее, но она опять его отталкивает.

Констанция. Уйди! Отстань!

Пауза.

Моцарт. Я боюсь, Станци. Со мной что-то ужасное творится. Констанция. Нет, это невыносимо. Я больше так не могу! Моцарт. А призрак стоит вон там и кивает… (Сам лихорадочно кивает.) «Пойдем! Пойдем со мной! Я тебя жду!» Лица не видно, оно под маской! Всегда скрыто от меня! Но каждый раз все ближе, все настойчивей! Констанция. Ради бога, перестань!.. Прекрати!.. Мне страшно! Страшно!.. Ты пугаешь меня… Если так будет продолжаться, я тебя брошу… Клянусь, что брошу! Моцарт (потрясенно). Станци! Констанция. Я это сделаю… имей в виду… (Она кладет руку на живот. Точно у нее начались схватки.) Моцарт. Прости меня! О, господи! Прости! Я виноват, виноват, виноват! Иди же ко мне, женушка моя, душа моя!.. Иди же!.. Иди!

Моцарт становится на колени и уговаривает Констанцию. Она идет к нему нехотя, через силу.

Кто я?.. Быстро скажи мне. Обними и скажи. Кто я такой? Констанция. Киска-проказник. Моцарт. А еще кто? Констанция. Бука-мяука. Моцарт. А ты мышка-глупышка. И Stanzi-manzi. И bini-gini.[74]

Она ему уступает.

Констанция. Вольфи-польфи. Моцарт. Пупи-пипи!

Они хихикают.

Констанция. Но только не дури! Моцарт (настойчиво как ребенок). Давай!.. Давай!.. Давай!.. Делай «поппи»! Поиграй! Ну. Давай же! Кто скорей?

Они играют свою особую игру, стоя на коленях; темп игры постепенно убыстряется.

Констанция. Поппи. Моцарт (меняет слово). Пэппи. Констанция (подражает ему). Пэппи. Моцарт. Паппа. Констанция. Паппа. Моцарт. Паппа-паппа! Констанция. Паппа-паппа! Моцарт. Паппа-паппа-паппа-паппа! Констанция. Паппа-паппа-паппа-паппа!

Они трутся носами.

Вместе. Паппа-паппа-паппа-паппа-паппа! Паппа-паппа-паппа-паппа-паппа! Констанция. А-ааа-ооо! (Она вдруг вскрикивает и хватается за живот.) Моцарт. Станци!.. Станци, что с тобой?!

Вбегают ВЕНТИЧЕЛЛИ.

Первый. Какая новость! Второй. Она разрешилась! Первый. Внезапно! Второй. Преждевременно! Первый. Мальчиком! Второй. Бедный малютка! Первый. Родиться в такой семье! Второй. В такой конуре! Первый. В полной нищете! Второй. Где отец и сам как дитя.Во время этого диалога Констанция медленно встает и снимает свой стеганный фартук. Беременности больше нет. Она поворачивается, грустно и медленно идет в глубь сцены и уходит совсем. Моцарт делает за ней несколько шагов и в тревоге останавливается. Первый. А теперь говорят… Второй. Теперь говорят… Первый. Что случилось и нечто другое. Второй. Даже более странное.

Моцарт берет бутылку и быстро идет в салон к Сальери.

Моцарт (в приступе безумия). Она меня бросила! Сальери. Да что вы говорите?

ВЕНТИЧЕЛЛИ исчезают. Моцарт, держа в руках бутылку, садиться на один из золоченных стульев в салоне Сальери.

Моцарт. Уехала. Сказала, что ненадолго. Вместе с младенцем. На воды… На это уйдут все наши деньги! Сальери. Но почему же? Моцарт. Она права… Я сам виноват… Ей кажется, что я сошел с ума. Сальери. Неужто? Моцарт. Может быть, так и есть… Мне кажется, что я… Да… Сальери. Вольфганг.. Моцарт (в сильном волнении). Я расскажу вам! Вчера ночью я опять видел призрак… как тот – из моих снов! Но теперь я не спал! (Еще более взволнованно.) Он стоял у моего стола в чем-то сером, безликий и в маске. И в этот раз он говорил со мной. «Вольфганг Моцарт, - сказал он. – Ты должен написать Реквием для мессы. Бери перо и приступай!» Сальери. Реквием? Моцарт. Я спросил: «Для кого Реквием? Кто умер?» Он сказал: «Когда я прейду в следующий раз, работа должна быть закончена». Повернулся и ушел. Сальери. Друг мой! Какая мрачная фантазия! Моцарт. Нет, нет… это было как наяву… Хотя, сказать по правде, не знаю, верно ли? Может, просто померещилось?.. Что ж удивляться, что Станци уехала? Я напугал ее.. Вот она и сбежала. И теперь она не будет на премьере «Волшебной флейты». Сальери. Вы хотите сказать, что работа закончена? Так скоро? Моцарт. О да… Музыку писать легко. С женой ладить куда труднее. Сальери. Мне бы хотелось услышать ее. Моцарт. Вы в самом деле пришли бы? Но театр очень скромный. Просто мюзик-холл. И придворных не будет никого. Сальери. Это мне безразлично. Готов где угодно слушать ваши сочинения!… Я знаю, что не могу заменить вашу жену… но мне изветно, кто мог бы!

Он встает, и Моцарт тоже поднимается.

Моцарт. Кто же это?Сальери. Знаете что? Я привезу Катарину! Она развлечет вас! Моцарт. Катарину!Сальери. Помнится мне, вам нравилось ее общество!

Моцарт весело смеется. Входит КАВАЛЬЕРИ в нарядной шляпе с пером. Она заметно располнела. Сделав реверанс Моцарту, она берет его под руку.

Моцарт (раскланивается). Синьора! Сальери (зрителям). И мы отправились втроем. Странное трио, не правда ли?

Моцарт и Кавальери застывают.

Первый капельмейстер двора, вкрадчивый, как кот. Его любовница, теперь раздобревшая и в шляпе с пером, как и полагалось знаменитой певице, какой она стала. И Моцарт, свихнувшийся и сильно навеселе от дешевого вина, к которому пристрастился.

ОНИ оживают.

Мы отправились в пригород, в тесный мюзик-холл, расположенный в трущобах.

На подмостках Вайденского театра.

Вносят две лавки и ставят на авансцене. Внезапно слышится шум. Толпа немецких рабочих из глубины сцены устремляется к ним. Сквозь толпу пробивается вперед наше трио. Длинный стол теперь разворачивают вдоль сцены, зрители шумно рассаживаются на нем, дымя трубками, закусывая колбасой. Незаметно входит барон ВАН СВИТЕН. Он стоит поодаль. Моцарт. Не судите меня слишком строго! Такое сочинение я написал впервые.

Трио рассаживается на первой скамье: Моцарт, болезненный и исхудавший, румяная, кричаще разодетая Кавальери и первый капельмейстер Сальери, такой же элегантный, как всегда.

Сальери. Мы сидели, как он того и хотел, среди простых немцев! Запах пота и колбасы стоял чудовищный!

Кавальери прижимает носовой платок к своему чувствительному носику.

(Моцарту.) Это так интересно! Моцарт (счастливо). Вам нравится? Сальери (оглядывается вокруг). О да! Для такой публики и следует сочинять! Не то что наши скучающие придворные… Вы, как всегда, прокладываете нам путь!

Публика на сцене застывает.

(Зрителям.) Именно так. Мои вонючие соседи громко смеялись над шутками в тексте…

На сцене оживают и смеются.

И только я один среди них действительно услышал все очарование «Волшебной флейты».

Публика на сцене опять застывает. Звучит величественный гимн в конце второго акта «Слава вам, посвященным!»

Композитор и впрямь ввел масонов в оперу. Ах, да! Вы хотите знать, как именно? Он превратил их в Орден вечных служителей добра. Я слышал голоса из древних храмов, видел огромный диск солнца над девственной землей, где танцевали звери и младенцы парили в воздухе. Лучи солнца иссушили и сожгли всю горечь, какой мы отравляем друг другу жизнь!

Огромный диск солнца поднимается над малой сценой, и на его фоне высвечивается величественный силуэт жреца, благословляющего мир, с протянутой к нам рукой.

В лучах этого солнца я вдруг увидел – посмотрите и вы – обновленный образ его отца! Уже не осуждающего, а всепрощающего. Верховного жреца ордена с протянутыми к миру руками, полными любви. Вольфганг уже больше не боялся своего отца, Леопольда. Он сотворил теперь новую легенду!.. В звуках льющейся музыки слышался обретенный им покой, бросающий вызов моей нескончаемо страждущей душе! Вот она где – волшебная флейта! Она звучала здесь, рядом со мной! (Он указывает на Моцарта.)