— Цыпленок скоро будет готов, — заверил Брэд, пожав руку Мэтту и обняв Маргарет. Он всегда тепло встречал мою семью, и за это я любила его еще больше. — Не знаю, что приготовила Лидия, но она провела на кухне почти весь день.

— Увидите, — поддразнила я, и мы с Брэдом обменялись улыбками, ведь на самом деле он прекрасно знал, что я приготовила.

— Как насчет пива? — предложил Брэд, и они с Мэттом направились к террасе.

А я достала из холодильника бутылку шардоне для нас с Маргарет. Коди гостил у друга и должен был вернуться лишь вечером. Чейз, золотистый ретривер Коди, выяснил, кто к нам пожаловал, и снова вернулся на свое место в комнату Коди.

— Чем-нибудь помочь? — спросила Маргарет.

— Ты можешь накрыть на стол.

Тарелки, салфетки, столовые приборы и стаканы уже были готовы. Маргарет требовалось лишь отнести их на стол и расставить.

— Не возражаешь, если я сначала позвоню домой?

— Конечно нет.

Маргарет извинилась и поспешила в другую комнату. Я слышала, как она говорит с Джулией, беспокойно спрашивая, все ли с ней в порядке. Двери закрыты? А окна? Духовка выключена? Вряд ли Джулии нравилась такая опека со стороны матери, хотя, возможно, на месте Маргарет я бы вела себя так же.

Маргарет вернулась на кухню. Я перекладывала еду в красивые тарелки и ставила их на стол.

— Как мама? — спросила Маргарет, осторожно складывая салфетки. Это была попытка избежать вопросов о Джулии.

После угона машины Маргарет виделась с мамой лишь пару раз.

— Все хорошо, — ответила я.

Маргарет покосилась на гостиную:

— Я скучаю по ней.

Сначала я не поняла, что Маргарет имеет в виду. Как она может скучать по маме, если нужно всего лишь сесть в машину и навестить ее в доме для престарелых? Они всегда были близки. Даже сейчас Маргарет и мама связывались по телефону каждый день. В первое время после маминого переезда Маргарет навещала ее два раза в день.

— Такое чувство, что у нас больше нет матери, — печально вздохнула Маргарет.

Мной овладело чувство утраты. Мы не замечали, как постепенно наши роли меняются местами. И вдруг мы с Маргарет начинаем заботиться о маме. В сущности, мы превратились в родителей, начали взвешивать свои решения, решать финансовые проблемы, возить маму по врачам. Ситуация приняла серьезный оборот год назад. Мы узнали, что у мамы диабет и ей требуются постоянные инъекции инсулина. А потом у нее случился нервный срыв. Лекарства перестали помогать.

— Она навсегда останется нашей мамой.

— Я знаю, — разозлилась Маргарет. — Просто сейчас я не могу с ней поговорить.

— Разумеется, можешь, — возразила я. — Мы ведь регулярно общаемся с мамой.

— Но не об этом.

Под этим Маргарет конечно же подразумевала нападение на Джулию. Я поняла, о чем говорит сестра, и тут же простила ее за резкий ответ.

— Я скучаю по маме, — повторила Маргарет.

Да, я тоже по ней скучала. Скучала по тому прекрасному времени, когда мы могли говорить с ней обо всем. Я привыкла доверять ее советам насчет моего магазина и покупателей. Но когда я была подростком, мама так сильно боялась моей болезни, что уговорила отца искать способы лечения. Это отец возил меня на бесчисленные приемы к докторам и спорил с ними о моем будущем. Он сидел рядом со мной до и после операций и шептал слова ободрения, когда боль становилась невыносимой. Он был рядом, когда я страдала после химиотерапии, и всеми силами поддерживал мой дух. Мы стали очень близки, в то время как Маргарет и мама отдалились. На самом деле мама делала для меня все возможное, а папа был моей опорой.

— Мне хочется рассказать ей о Джулии, — продолжала Маргарет. — Но… я не могу.

Конечно, моя сестра хотела, чтобы с мамой все было как прежде. Чтобы она сказала: «Все хорошо. Этот кошмар скоро закончится, и жизнь наладится». Маргарет хотела убедиться, что ее дочь перестанет страдать от последствий нападения. Хотела, чтобы мама сказала: «Джулия снова сможет спокойно спать по ночам и беззаботно смеяться». Маргарет хотела спокойствия. Спокойствия, которое может дать обиженному ребенку только мать. И которое она сама хотела бы подарить своей дочери.

— Цыпленок готов, — объявил Брэд, выходя с террасы.

Начался дождь. Да это было и неудивительно, ведь он лил все выходные. Соблазнительно и остро пахли куриные грудки. Брэд мариновал их в смеси соевого соуса, уксуса, лимонного сока, перца, лука, чеснока и зелени… Вряд ли Брэд когда-нибудь сможет повторить свой рецепт.

Мы собрались за столом. Брэд прочитал короткую молитву, и я стала передавать блюда с едой.

Мэтт с удовольствием приступил к трапезе.

— Просто превосходно, — сказал он и положил себе еще картофельного салата.

— В последнее время я нечасто готовлю, — немного смущенно призналась Маргарет.

— Ты была занята, — возразила я.

— Маргарет сводит с ума полицию, — заметил Мэтт.

Маргарет бросила на него гневный взгляд. Мы с Брэдом недовольно переглянулись. Именно этой темы мы надеялись избежать. Дважды за ужин Маргарет уходила в другую комнату, чтобы позвонить. Я знала, что она снова проверяет, как там Джулия. Скорее всего, Маргарет выводит из себя не только полицию.

— Мы же условились не говорить об угоне, — напомнила она, обращаясь к Мэтту.

Я отметила, что Маргарет едва притронулась к еде.

Мэтт вздохнул с искренним сожалением:

— Ты права. Я прошу прощения.

Но теперь Маргарет уже не могла переменить тему.

— Полиция даже не пытается искать преступника. Для властей наше горе не имеет никакого значения. Они не воспринимают нас всерьез.

Мэтт поднял руку:

— Послушай, Маргарет…

— Не спорь со мной, Мэтт, — перебила она. — Ведь это я веду беседы с полицией и уверяю тебя, дело с Джулией собираются просто замять.

— Кто-нибудь хочет кофе? — спросила я, откровенно пытаясь сменить тему разговора.

— Я буду, — быстро ответил Брэд.

— Кофе, Маргарет? — Я наклонилась к сестре и коснулась ее руки.

Маргарет нетерпеливо кивнула.

— Уже не помню, сколько раз я приходила к детективу Джонсону, — проворчала она. — Этот человек идиот.

— Маргарет, — мягко произнес Мэтт, пытаясь ее успокоить.

Сестра глубоко вздохнула. Могу с уверенностью сказать: она не хотела портить вечер, но не могла не думать о страданиях Джулии.

Она задалась целью: добиться правосудия. Даже не правосудия, а скорее мести. По мнению Маргарет, человека, который причинил ее дочери боль, надо вздернуть на виселице и выставить на всеобщее обозрение. Звучит дико, но от реальности недалеко. Если преступника арестуют и будут судить, Маргарет не упустит ни минуты процесса; если этого человека признают виновным, она зааплодирует. Как и Маргарет, меня до глубины души возмутило произошедшее с Джулией, но я не испытывала такого страстного желания отомстить. Не поймите меня неправильно. Я хотела, чтобы этого человека нашли и судили по закону. Того же хотела и Маргарет. Но еще она желала ему всяческих страданий за содеянное. Маргарет была этим просто одержима.

Я поспешила на кухню приготовить кофе без кофеина. Мы сумели закончить с едой, ни разу не вернувшись к теме угона. Никто об этом не упоминал, пока мы не перешли в гостиную и не приступили к кофе и десерту.

— Кто-нибудь знает хорошего частного сыщика? — неожиданно спросила Маргарет.

— Зачем? — вздохнул Мэтт.

— А ты как думаешь? — огрызнулась Маргарет. — Полиция сидит сложа руки. Хочу нанять кого-то, кто покончит с этим делом.

— Маргарет…

— Что — Маргарет?! — крикнула она и поджала губы.

Я тут же поняла, что Маргарет намерена довести задуманное до конца.

— Вы хотите, чтобы этот… этот ублюдок напал на кого-то еще? Следующей жертве удача может не помочь. Джулии сломали руку, но, если бы она не откатилась в сторону, ее бы сбила машина. Мы оба с тобой знаем, что наша дочь могла остаться калекой на всю жизнь или вообще погибнуть.

— Но она жива, — мягко и терпеливо произнес Мэтт.