Его рот почти касался ее губ.

– О чем вы думаете? – прошептал Питер.

– Думаю, что вы смогли бы прочесть мои мысли.

– Только не спонтанные, – сказал он и на секунду позволил себе прижаться ртом к ее губам. А затем, к потрясению Женевьевы, скатился с нее, вскочил на ноги, даже не обернувшись, и оставил ее лежать на полу с ощущением неприкрытости и уязвимости.

Йенсен подошел к двери, однако не отпер ее:

– Что тебе надо, Рено?

Она даже не слышала, как тот стучал. Села, чувствуя себя помятой и одураченной, но Питер даже не взглянул в ее сторону.

– Завтрак готов. Что насчет девушки? Возьмем ее с собой или избавимся от нее прямо сейчас?

Йенсен повернулся и взглянул на Женевьеву в полумраке каюты, по его лицу, как обычно, ничего нельзя было понять. Даже имей она очки, вряд ли это ей помогло бы.

– Возьмем ее с собой, – произнес он.

– Разумней прикончить ее прямо здесь. Просто дайте мне минут десять побыть с ней, и я обо всем позабочусь.

– Я знаю, как ты терпеть не можешь торопить события, – подчеркнуто растягивая слова, произнес Питер. – Думаю, ты можешь с уверенностью предоставить ее мне. Я сделаю, что надо, когда придет время.

– Как скажете, босс.

Судя по голосу, Рено не так уж был доволен. И по спине Женевьевы пробежал холодок при воспоминании о его жестоких глазках. Все что угодно, только не этот отморозок.

Когда Питер отошел от двери, Женевьева уже была на ногах.

– Завтрак? – спросила она. – Куда мы собираемся?

– Мы прибыли в порт назначения. Разве вы не заметили, что мы не двигаемся?

Так вот откуда это изначальное ощущение благополучия, когда она проснулась. Неудивительно, что она не ощутила знакомую панику от клаустрофобии.

– Я потеряла ориентацию, – пояснила Женевьева. – Где мы находимся?

– На Острове Лисички. Приватная резиденция Гарри, куда он сбегает от обременительных обязанностей миллиардера. Место ничем не хуже прочих.

– Ничем не хуже для чего?

– Для смерти Гарри Ван Дорна, мисс Спенсер. Боюсь, время старины Гарри истекло.

– А мое? А мое время тоже истекло?

Он не ответил. И это был самый наихудший из всех ответов.

Гарри не шевелился. Чем бы они его ни накачали, штуковина чертовски сильна, он даже глаза открыть не в состоянии. И потому лежал тут на своей постели, вырубленный, и слушал, думая, что это не самый плохой способ провести время. У него неограниченный аппетит по части любого сорта наркоты, и до поры до времени Гарри наслаждался кайфом в совершенной отключке. Рано или поздно пришлось сделать какое–то усилие: он понял, что может повернуться, но тем не менее лежал тут и слушал, как этот предатель–ублюдок Йенсен возится с его, Ван Дорна, девушкой.

Это определение позабавило его. Ему нравилось думать обо всех своих сексуальных партнерах, добровольных или нет, мужчинах или женщинах, взрослых или детях, как о своих девушках. Женевьева Спенсер понятия не имеет, с чем столкнется.

Разумеется, ее придется поучить дисциплине. Ее заперли в комнате с Гарри, и все, что она могла видеть, был Йенсен. Ей следует вымаливать ему, Гарри, жизнь, а не устраивать рестлинг с его врагом.

Но с этим еще будет время разобраться, раз уж он приобрел себе союзника. У них какой–то запутанный план – это Гарри просек, хотя был в таком отрубе, что не мог прийти в себя, чтобы пошевелить хоть пальцем. По какой–то причине они его не убили, и какой бы эта причина ни была, он знал только одно.

Умирать он отнюдь не собирался. Он слишком могущественен, у него чересчур четкое видение мира. «Правило Семерки» почти на подходе к своему осуществлению, и ни одна сила на земле не остановит ни задуманное, ни его самого, неважно, как жутко выглядят обстоятельства.

Все так просто и красиво. Семь катастроф, одна за другой, повергнут финансовый мир в волнения, в разновидность хаоса, из которого только осведомленный человек извлечет пользу.

Все так отлично спланировано, что он не сомневался: даже похитившие его люди вряд ли имели хоть какое–то понятие, что задействовано, представляли масштаб его гениальности, потому что Гарри очень тщательно держал каждый аспект дела самостоятельным. Покупал только самую лучшую, наиболее беспощадную помощь, и у него имелось лишь семь надсмотрщиков, приглядывавших каждый за своим проектом. Уничтожишь одного, останутся еще шесть.

Они ничего не предпримут, пока он не даст сигнал. Гарри сомневался, что кто–либо из его наемников знал, что он выбрал идеальной датой двадцатое апреля – день рождения Гитлера – датой большинства американских катастроф в таких городах, как Коломбайн, Уэйко, Оклахома–Сити. Исполнители – хорошие солдаты, но лишены воображения.

С другой стороны, его одурачил Питер Йенсен, а это Гарри Ван Дорну не так–то легко забыть. И ублюдок знал достаточно, чтобы выбрать в качестве дня рождения в своей легенде двадцатое апреля. А это значит, что враги Гарри знали его временную шкалу.

Ну, он всегда любил вызов. И даже в теперешней ситуации, лежащий обездвиженным на кровати, накачанный наркотиками, он уже видел свой предстоящий триумф. И другого не дано.

Гарри самолично собирался позаботиться об Йенсене: убивать его будет медленно, выпустит ему кишки и посмакует, как тот будет истекать кровью. Может, и своей адвокатше даст понаблюдать, раз уж Йенсен, похоже, чересчур расстроил ее.

Прежде чем все наладится, у Гарри будет время самому насладиться ей. Кто знает? Может, он даже подержит ее рядом какое–то время – ведь довольно легко сделать какую угодно женщину покорной.

Ему следовало знать, что любая личность, появившаяся на свет в день рождения Гитлера, доставит хлопот. Такое совпадение было слишком большим соблазном, но и единственной ошибкой Гарри.

Каковую можно легко исправить. Как только он найдет подходящего для этого человека.

Остров Лисички оборудовали в соответствии со своим назначением, думал Питер спустя несколько часов. Главная вилла располагалась на возвышении с длинным крутым спуском к девственному пляжу в восточной части острова. Сам же остров отстоял в стороне от обычных маршрутов судов, в районе с быстрыми течениями, пугающими если не всех, то большинство дураков–туристов, а вероломные воды довершали остальное. В них водились акулы: Питер точно не знал, но предполагал, что их завез Гарри. Насколько Питеру было известно, никому не удавалось приручить акул, но нисколько не сомневался, что со своими неограниченными ресурсами Ван Дорн нашел способ держать хищниц поблизости, чтобы не подпускать нежелательных визитеров. Это отбивало охоту поплавать в океане, но у миллиардера имелись традиционный и приливной бассейны. Так что помеха сводилась к минимуму.

Рено с Хансом отволокли бесчувственное тело Гарри к небольшому эллингу у пристани и привязали там. Не то чтобы это было необходимо – дозу отмерили абсолютно точно, чтобы поддерживать Ван Дорна в полукоматозном состоянии, пока не пришло время. Питер размышлял, заслужил ли Гарри такую смерть, которую ему предстояло принять? Он никогда не узнает, что погубило его. Достаточно ли суровое наказание за его грехи? Или, может так статься, он слишком легко отделается?

Впрочем, это не имело значения. Питер не станет тратить время на лишние догадки – поскольку знал, что разведывательные службы сроду не ликвидировали по неосторожности невинных личностей, по крайней мере, что касается Комитета. Все тщательно исследовалось, обосновывалось, и проводилась необходимая для безупречного исполнения подготовка. Хотя детали теперешней миссии раздражающе нечеткие, нет никаких сомнений в опасности, грозящей катастрофическими последствиями. Чем дольше Питер оставался рядом с Ван Дорном, тем яснее становилось агенту, что человек этот – безумное зло, причем Питер подозревал, что видит лишь вершину айсберга.

А вот насчет адвокатши у Йенсена не было такой уверенности.