Не оборачиваясь, она принялась карабкаться наверх, дрожа всем телом от нестерпимого холода. За спиной она услышала голос странного человека.

— I dag deyr thu! — прокричал он и повторил на латыни: — Сегодня твой последний день, чудовище!

Элис медленно поднялась по склону. Она была на южном берегу реки, но не знала точно, где именно. То есть она знала, где находится город, но понятия не имела, где лагерь северян. Захватчики стояли на обоих берегах, только неизвестно, как далеко простираются их позиции.

На башне моста до сих пор копошились люди. Она встревожилась, услышав, что враги отступают, — колокола звонили по-другому, сообщая горожанам, что нападение норманнов отбито. Шум битвы понемногу стихал, и защитники башни улюлюкали и обзывали уходящих врагов, насмехаясь над ними, спрашивая, куда подевалась знаменитая ярость викингов.

Враги отступали в свой лагерь, и Элис поняла, что может оказаться прямо у них на пути. Между домами и сараями проходили какие-то люди. Она различила силуэт человека с топором на плече, еще одного с копьем. Она не знала, даны то идут или свои. Как только отряд норманнов двинулся в наступление на мост, франки вышли из лесу и напали на их лагерь. Захватчиков было слишком много, поэтому о победе речи не шло, однако франки могли подстрелить часового, украсть свинью или, что самое важное, отвлечь некоторых данов от атаки на город. Но приближаться к темным силуэтам все равно опасно. Кто знает, что это за люди?

В некоторых домах за городом до сих пор жили франки. Для Элис оставалось полной загадкой, почему северяне не захватили весь южный берег, пока брат не объяснил ей. Дома за городскими стенами были чрезвычайно бедными, а людей, закаленных тяжелым трудом, жило в них помногу. Армия северян была велика, но не настолько велика, чтобы впустую терять людей. Они захватят и эти дома, пояснил брат, но только на обратном пути. Норманнам нужны рабы, однако нет смысла тащить их с собой вверх по течению, если они сумеют миновать мосты Парижа. Лишние люди будут только мешать грабить дальше. Пока северяне позволят франкам самим заботиться о себе и находить пропитание, а вот на обратном пути захватят их в плен. Викинги относятся к франкам примерно так, как кухарка относится к курице, пояснил брат.

Элис поглядела на дом ткача, все еще дрожа от холода. Человек в перьях исчез, но в следующий миг она увидела в окне другое лицо. Это оказался тот огромный викинг с молотом на щите. Он кинул щит на воду, а спустя миг спрыгнул сам. Вслед за ним в окно выпрыгнул еще один воин. Они преследуют ее, и их много.

Элис кинулась в темноту между домами, побежала со всех ног. За спиной послышался новый всплеск, затем ругань, потому что один из норманнов упал в воду слишком близко к товарищу. Необходимо где-то укрыться на ночь, как следует осмотреться и найти дорогу обратно в Париж — или же к дружески настроенным крестьянам — до наступления следующего дня. Только это будет непросто. Она оставила покрывало в реке и теперь бежит простоволосая. Франки очень терпимы, женщины могут даже путешествовать по стране без всякого сопровождения, но в таком виде любой встречный мужчина запросто может принять ее за продажную женщину и обойтись соответственно.

Ей нельзя обратиться за помощью к мужчине, особенно среди ночи, но вот если удастся найти женщину, она как-нибудь объяснит, что случилось с ее платьем, попросит взаймы платок и останется в ее обществе до утра. А потом, если повезет, вернется в город через развалины, оставшиеся от южного моста. Там столько обломков и мусора, что можно перейти реку вброд и подняться на берег. Ведь умудряются же примерно так доставлять в город провизию.

Облако закрыло луну, и стало совсем темно. Элис двинулась влево, поскольку знала, что норманны поставили лагерь ближе к западному мосту. Она шла, пригибаясь, перебегала от тени к тени, понимая, что ее могут запросто убить не только враги, но и свои. Но она все равно так и не смогла определить, кому принадлежат ближайшие дома, и не рискнула войти.

Потом облако уплыло, открыв луну, река в лунном свете превратилась в сияющую серебром дорожку, и Элис увидела их — четверо воинов со щитами уже стояли на берегу, и еще двое выбирались из воды. Она знала, что, если останется на месте, ее увидят, поэтому побежала. Услышала за спиной возгласы. Викинги заметили ее.

Она нырнула в тень, как нырнула до того в реку, пытаясь бежать еще быстрее: спуск, подъем, вперед и вперед. Мужчины мчались следом, рассыпавшись между домами. Она добралась до кромки леса, который, как ей было известно, тянется до вершины холма. Споткнулась, не видя в темноте дороги. И снова облако удружило Элис, закрыв луну и окутав лес непроницаемой тьмой. Она упрямо двигалась вперед, стараясь не шуметь, стараясь не падать, находить дорогу ощупью и идти быстро, — цели настолько противоречивые, что она не достигла ни одной из них. Упав в очередной раз, она уже не пыталась подняться. Элис поползла через цепкие заросли ежевики, через обжигающую крапиву, по камням, которые обдирали колени. Мужчины ломились через заросли у нее за спиной. Она услышала, как кто-то выкрикнул слово, которое она узнала: «Hundr». Они хотят позвать собаку! У нее почти не осталось сил, но надо было двигаться дальше. Луна вышла из-за облака, высветив путь: тонкую тропинку среди примятой травы. Элис встала и побежала к вершине холма, перевалила через гребень и ахнула от изумления, увидев небольшой костер.

Рядом с костром стоял человек. Он был низенький, толстый и темноволосый, в руках он сжимал нож с широким лезвием.

— Чахлик? Волкодлак? Ликос? Люпус?

Последние два слова она узнала. Волк. Он двинулся вперед, подняв широкий нож.

Она вспомнила о своем кошмарном сне, о человеке-волке, который пытался ее защитить, и еще о существе из ее видений, о волке, заявлявшем, что любит ее. Все это по-прежнему казалось бессмысленным, и, наверное, только благодаря внутреннему чутью Элис уловила связь между этим толстым коротышкой и рослым человеком-волком, который погиб, сражаясь за нее. Как бы то ни было, она все равно во власти этого толстяка.

Элис проговорила на латыни:

— Я Элис, из благородного франкского рода, из рода Роберта Сильного, сестра графа Эда. За мной гонятся норманны, и ты получишь большую награду, если поможешь мне спастись.

Коротышка улыбнулся до ушей.

— Так это ты? — сказал он. — Госпожа, меня прислали сюда за тобой.

— Кто прислал?

Она прижала ладонь к голове, пытаясь прикрыть волосы.

От подножия холма доносился шум — собачий лай и крики людей.

— Князь народа русь, Олег.

— Тогда заклинаю тебя, ради твоего князя, помоги мне. Мне от них не сбежать. Ты меня спрячешь? — взмолилась Элис.

Он подошел к ней, поднимая нож.

— Смерти я не боюсь, — сказала она.

— Ну, надеюсь, до этого не дойдет, — отозвался коротышка. — Прошу прощения, госпожа. — И с этими словами он отрезал порядочную прядь ее волос.

Битва в церкви закончилась. Викинги выгнали франков на улицу и захлопнули двери, оказавшись таким образом в ловушке. Исповедник слышал изнутри, как франки собираются под церковью, слышал их взволнованные голоса:

— Они там! Они внутри! Мы их поймали.

Ему на ум сами пришли слова псалма, но он не стал произносить их вслух: «Восстань, Господи! спаси меня, Боже мой! ибо Ты поражаешь в ланиту всех врагов моих, сокрушаешь зубы нечестивых»[3].

Он был готов воззвать к Богу из Ветхого Завета, могущественному, оберегающему, мстительному Богу. Но вместо того он поблагодарил Господа за испытание и помолился о том, чтобы язычники успели обратиться к Христу перед смертью. «Божья воля, — подумал он, — направляет все в жизни, поэтому жаловаться или выказывать слабость перед лицом испытаний означает роптать на Бога Если что-то происходит, то только потому, что Он пожелал, чтобы было так».