— Ты знаешь, что я чувствую к тебе. — сказала я. — Я просто хочу быть похожей на тебя, вот и все. Я должна была быть в состоянии сказать тебе это. Александр не обращался со своими чувствами как Бекки, и я сделала это. Каждая наша мысль и настроение текли как Ниагарский водопад от наших губ. Александр держал свои чувства в себе, и это причинило боль мне способами, которыми я не могла выразить, чтобы видеть, что он прячется от меня.

Я была рассержена на себя, что испортила вечер, и на него, также, что он принял то, что я сказала неправильный путь.

— я не хочу домой, — сказала я, когда он остановился перед моим домом. Александр был слишком джентльмен, чтобы позволить мне идти к двери одной. Он пришел в себя и открыл мою дверь. Когда я стояла на своем месте, он посмотрел на меня, как будто он вынесет меня от туда. Я вышла из машины и попытался скрыть слезы, которые начали сочиться по моей щеке, когда он направился к моей двери.

— Ты знаешь я люблю тебя, даже если ни когда не стану вампиром. — сказала я ему, когда мы достигли двери. Его темные глаза смягчились, как будто он чувствовал все мои эмоции в подлинности моего слова, я надеялась на спокойный ночной поцелуй или что-нибудь что показало бы мне, что наше недоразумение закончилось. Но он вернулся обратно. Я сидела на крыльце.

— Я не пойду внутрь, пока ты не поговоришь со мной! — позвонила я ему. Но на этот раз мое упрямство не помешало ему. Он сел в Mercedes и поехал вниз по улице в то время как у меня текли слезы. Я была опустошена. Что только что произошло? Александр и я имели прекрасную ночь, и я испортила ее, настаивая на том, чтобы он снова превратил меня. На этот раз я толкнула Александра слишком далеко. Он был более практичным, чем я, и это было одной из причин, почему меня так тянуло к нему. Я хотела стать вампиром. Но я хотела стать им только при самых благоприятных условиях. Любовь, страсть, физические и духовные нужды друг в друге. Я не хотела быть согласованной с кем-то, как он был с Луной — или в результате обмана, как Себастьян. И я не хотела, быть в бизнес-операций, что Джаггер предложил мне. Я хотела стать вампиром, в условиях продуманных и тщательно продуманных с обоими сторон в наших умах, сердцах и душах. Если Александр был импульсивным и иррациональным, то он был бы совершенно другим парнем — различный вид человека и вампира. И в конечном счете, это было не то, что я хотела. Я думал о том, если я встретила бы Джаггера вместо Александра — кто знает, как я бы чувствовала себе в вопросе о том, стать вампир сейчас? Моя жизнь и вечность была бы уловках, угрозе, обманом. Или если бы я оказалась с Себастьяном, какая бы была жизнь вечность на прихоти, пускать корни, но в постоянном движении, когда он чувствовал в этом потребность. Мы были бы бездельниками, бегающими с места на место без цели. И хотя это казалось, большой забавой, меня более вели и мотивировали. Я знала то, что я хотела от жизни и из вечности, и я хотела разделить это с кем-то, кто знал то, что он хотел. У Александра была своя страсть во всех правильных местах: его искусство, его семья, я. И мало того, что он тлел горячим, он был так же привлекателен и во внутренней части. Он заботился обо мне, его друзьях и наших семьях, и помещал наши потребности перед своим собственным. В противном случае разве он не был бы видом вампира, который охотился на девочек и охотился на их плоть? Не романтичный, артистический тип который я сочла просто непреодолимым.

И просить кого-то физически превратить меня во что-то, чем я не родилась, не должен был быть взят всерьез… Если бы я была тем, в кого должна была превратить Александра в смертного, стать кем-то, отличным от его собственной семьи, это было бы огромным бременем для меня. Я сделаю все, чтобы сделать его счастливым, как он хотел сделать для меня, но я поняла, что это было трудное решение. И если бы он чувствовал какой-либо другой путь в превращении меня со всеми его острыми ощущениями и осложнениями, тогда он не был бы моим Александром Стерлингом. Я поняла что, не имея Александра вообще было намного хуже, чем жить без него. Если я должна жить рядом с ним так же, как я, это было бы достаточно хорошо для меня. Любая жизнь с Александром была лучше, чем жизнь без него.

На следующий вечер Бекки нашла меня в гостиной, все еще в пижаме, смотрящей на яростно клыкастого красноглазого Кифер Сазерленда на экране телевизора с коробкой ткани у меня на коленях и сжимающей кольцо вечности.

— Она весь день такая, — сказал ей мой папа. — Она не говорит, но у меня есть чувство, что это имеет отношение к Александру.

— Что случилось? — спросила меня Бекки усаживаясь на диван рядом со мной.

— Александр ненавидит меня, — я хныкала.

— Он не ненавидит тебя.

— Мы поругались.

— Вы? — удивилась она. — .. Я не могу в это поверить Вы никогда не ругались.

Когда я заметила, что мой отец был в комнате, я наклонилась к Бекки.

— Я хотела чтобы он обратил меня — прошептала я. — И я завела его слишком далеко.

— Ты просила его укусить тебя? — спросила она, серьезно испугавшись.

— Нет, но я спросила его, когда он мог бы сделать это и я просила его слишком сильно.

— Александр, кажется, не из тех, кого легко рассердить.

— Он сердится, но в основном на Максвеллов. Редко на меня.

— Ну, может, у него был плохой день… или ночь, — поправила она.

— Я не знаю, я получаюсь такой нетерпеливой. Но наблюдая за Сторми и за её жизнью, я вижу, что это было бы для меня, если бы я родилась вампиром. И с каждым днем, я чувствую, что человек во мне пропадает без вести. Но только тогда, когда у нас была эта ссора, я поняла кто я. Я смертная встречающаяся с вампиром. И если это всё, что есть, то я всё ещё действительно благословенна. Ведь я хочу быть с Александром больше, даже чем хочу стать вампиром!

— Знает ли он это? — спросила она.

— Почему нет?

— Он всего лишь человек… — Бекки начала. — Я имею в виду, я думаю, что нет.

Мы обе рассмеялись, хотя мой смех был сквозь боль.

— Это должно быть так трудно быть вампиром, — Бекки продолжила. — Теперь, когда я знаю правду об Александре, это в последнее время, действительно заставило меня задуматься о том, что быть готом это сложно. Но только представь себе, какого сложно быть вампиром. И не имеет значения, где ты находишься …. ты никогда не можешь быть собой!

— Так говорит и Александр.

— Он действительно это знает, — сказала она мягко. — Он старается защитить тебя, Рейвен. Я хотела бы надеяться, что если Мэтт оказался бы в таком же положении, он сделал тоже самое и для меня.

— Разве для того, чтобы мы были счастливы я не могу попросить Александра изменить меня?

— Я не могу представить себе, если Мэтт попросит меня стать тем, кем я не являюсь. Во всяком случае, из всех людей, я думала, что именно ты хочешь быть самой собой.

— Но ты же знаешь, я всегда хотела быть вампиром. Разве ты не хочешь стать тем, кем всегда мечтала быть?

— Да.

— Я думала, что могу говорить об этом и с ним.

— Может быть, когда вы вместе, он не хочет говорить, — сказала она застенчиво. — Может быть, он хочет обратить тебя, но жалеет, что он этого не сделал. И когда ты просишь его, это лишь вызывает в его решении то, что он должен будет сделать когда-нибудь.

— Я не хочу этого, если оно будет не с Александром. Сейчас я всё испортила. Но мы не можем расстаться. — я вытерла новый поток слёз. — Я потеряла все!”

— Все в порядке, — Бекки попыталась утешить меня. — Вы не расстались.

— Я не знаю. Ему было действительно больно.

— Пойдем к нему домой. Можно снова поговорить, скажи ему, что ты чувствуешь. Я уверена, что это всё в прояснится.

Бекки помогла мне взять себя в руки и протянула мне одежду. Мы сели в ее грузовик, и казалось, прошла целая вечность, прежде чем мы подъехали к особняку. Я представляла нашу беседу. Я бы сказала Александру как мне жаль, а он отказался бы меня видеть или согласился, что всё было большой ошибкой. Я надеялась на последнее. Бекки ждала в грузовике, я выскочила и помчалась вверх по лестнице особняка, начала стучать в молоток со змеёй. Я была настолько глупа, чтобы допрашивать его. Он был вампиром и нуждался во мне больше чем я давала ему, заботясь только о себе.