Аналогии можно перечислять, однако подобный метод не может дать полного и ясного описания предмета. Дело в том, что Эрон как таковой в чем-то был очень похож на живое существо, но в чем-то существенно отличался. Если попытаться уловить это соотношение, тогда, возможно, суть вопроса могла проясниться.

Что творилось в эту ночь на опустевшей теперь площади вокруг монумента, передать было невозможно. Лучи света во всех направлениях секли пространство вокруг терминала, из которого удивительным золотистым столбом наклонно уходила в небо межзвездная труба. Зрители, приглашенные на празднование победы, уже давным-давно были проверены, отсортированы и отправлены домой на Эрон. На территории мемориала оставались только специальные подразделения службы безопасности, гвардия и часть боевого флота, который был разделен на две неравные части. Большая часть крейсеров кружила над пустыней, где создавало освещенную зону, в которую время от времени врывались патрули на охотничьих собаках. Меньшая прочесывала светом прилегающие к площади руины, что, как рассудил Хорн, тоже было бестолковым занятием. С другой стороны, что еще, при нехватке личного состава, они могли предпринять? Спустить команды с кораблей и начать прочесывать местность? До утра этим заниматься бесполезно. Тут он оборвал себя — стоит ли рассуждать за врага, да еще в подобном абстрактном плане.

Он стоял последним в цепи охранения, которое было выстроено вдоль стены, ограждающей площадь от развалин. В момент полной темноты пристроился, занял место и вытягивался по стойке смирно всякий раз, когда мимо него пробегали служаки из службы безопасности или высшие командиры, которые внезапно обрели невиданную прыть. Никто из них толком не присматривался к выставленному охранению. Никто не пересчитывал количество гвардейцев… Другое тревожило Хорна — ладно, до утра он простоит, что потом? Опять нырять в подземелье? Но с утра здесь обязательно начнут изучать местность, доберутся и до туннеля… Вот тогда людей не пощадят — всех погонят обыскивать подземные ходы. Спрятаться-то он спрячется, только чем питаться будет? Ох, беда, беда… Тут еще его внимание привлекла неясная тень. Кто-то бродил по площади — в свободном черном плаще, капюшон накинут на голову, — подходил то к одному, то к другому гвардейцу.

Теперь к нему направилась. Ну, Алан, держись!

— Гвардеец! — окликнула его тень. Голос у нее был женский, певучий.

— Я! — рявкнул удивленный Хорн.

— Тебе удалось что-нибудь заметить?

— Ничего, кроме других солдат.

Женщина уже сделала шаг в сторону, потом неожиданно повернулась и пристально посмотрела на Хорна. Тот в свою очередь бросил на нее мимолетный взгляд. В темноте трудно было разобрать что-то определенное — разве что бледное пятно в глубине широкого капюшона. Запах неизвестных ранее духов долетел до него — от неожиданности Хорн поморщился, едва удержавшись, чтобы не чихнуть. Это была она — у него больше не было сомнений. Золотая женщина… Она была так близко, что при желании он мог даже прикоснуться к ней.

Об этом и думать не смей! Он вытянулся в струнку. Взгляд устремлен прямо перед собой.

В этот момент она спросила нечто такое, что Хорн едва не поперхнулся.

— Как ты думаешь, гвардеец, что, если убийца вернулся назад?

— Мне платят не за то, чтобы я думал.

— Забудь на время об этом. Я прошу тебя — прикинь! — В ее голосе послышалось волнение. — Они только засмеялись, когда я упомянула о такой возможности. Ты как считаешь? Он может вернуться?

— Он должен вернуться. Если бы я был на его месте, я бы не раздумывал…

Теперь она подошла ближе, удивленно глянула ему в глаза. Хорн по-прежнему отчаянно пялился на монумент.

— У тебя какой-то странный акцент, гвардеец. Ты родом из Плеяд?

— Так точно.

— И был зачислен в гвардию после войны?

— Так точно.

— Ты хорошо знаком с этой местностью?

— Не очень.

— Каким образом убийца мог добраться сюда?

— Он пересек пустыню. Скорее всего…

— Но это невозможно, в пустыне находятся патрули с охотничьими собаками. Там нет пищи, практически нет воды.

— Другого пути я не вижу. Умный и сильный человек способен все одолеть.

— Но как же он проник сюда? Как ему удалось сбежать?..

— Значит, есть подземный ход… Мы тут осматривали развалины. Неподалеку от корабля есть дерево. — Хорн позволил себе обернуться и указать на то место, где он недавно прятался. — Там мы обнаружили вход в туннель. Куда он ведет, не знаю, но куда-то он должен вести. Полагаю, в пустыню. Другой возможности проникнуть на мемориальную площадь не вижу.

— Так вы знали об этом?! Почему же не доложили по инстанции?

. — Доложили. Туда сунулись ребята из службы безопасности и ничего не нашли. Что ж там найдешь без собаки…

— А ты, значит, помалкивал.

— Меня не спрашивали.

— Ясно, тебе платят не за то, чтобы ты думал. — Женщина некоторое время молчала, затем сказала: — Может, ты прав. Однако ты не очень любишь Эрон, правда?

— За что мне его любить?

— Зачем же ты записался в гвардию, если не хочешь служить Эрону?

— У меня не было выбора.

— Хорошо, но теперь Эрон платит тебе, кормит, одевает, дает защиту. Чем же ты отплатил Эрону за все это?

— Самым ценным, что есть у человека, — исполнением долга и беспрекословным повиновением.

— Значит, ты считаешь, что мы, златокожий народ, жестокие угнетатели?

— Это зависит от конкретного человека… — Хорн замялся, потом решил — будь что будет, и добавил: — Каким бы ни был тот или иной человек, Эрон всегда остается Эроном. Свою силу он набрал, используя не доброту и милосердие, а совсем другие качества. Эрон процветает, вся остальная империя голодает.

— Если ты так откровенен, то признайся как на духу: ты бунтовщик?

— Никак нет. Я не настолько глуп, чтобы с кулаками бросаться на боевые крейсера. Эрон, создав туннели, обезопасил себя.

Женщина долго молчала. Хорн, проклиная себя за длинный язык, стоял перед ней навытяжку.

— Почему ты решил, что убийца должен вернуться?

— У него нет другого выхода. Через пустыню ему не пройти. Единственный шанс — вернуться, постараться пробраться на корабль и там спрятаться. Если он окажется в толпе себе подобных, вы его никогда не отыщете.

— Мне кажется, ты ему симпатизируешь?

— Он такой же человек, как и мы все. Что-то мне не верится, что он по собственной воле взялся за это дело. Зачем ему лишняя смерть? Что она решает?.. Его, по-видимому, крепко надули те, кто заплатил за эту смерть.

Женщина некоторое время размышляла, потом сделала замечание:

— По крайней мере, ты честен. И рассуждаешь здраво. Я не спрашиваю твой номер. Мне бы следовало сдать тебя за подобные разговоры куда следует, но ты мне здорово помог… Сегодня, на исходе дня… Я благодарна тебе за это.

Она повернулась, совсем уж было собираясь отойти от гвардейца, как в этот момент тот набросился на нее. Первым делом он зажал ей рот — все равно женщина попыталась подать голос, поднять тревогу, однако только легкое сдавленное мычание вырвалось наружу. Тогда она попробовала вырваться. Ее сопротивление был отчаянным и, к удивлению Хорна, умелым. Она оказалась очень сильна для женщины. Не тело, а сгусток мускулов.

Неожиданно она ловко извернулась и нанесла ему точный удар локтем в солнечное сплетение. Хорошо, что Хорн всегда следил за своей формой — ему хватило времени напрячь брюшной пресс. Потом ему удалось перехватить ее руки, зажать их в замок. Другой ладонью он по-прежнему зажимал ей рот. Кляп бы какой-нибудь забить!.. Но как ее выпустишь. Вот в тень следует обязательно затащить, а то того и гляди полоснут лучом света с крейсера. Хороша будет картина!..

Всего несколько минут назад он осуществил часть намеченного плана: напал сзади на зазевавшегося гвардейца, оглушил его, хотел было добить, потом сообразил — парень-то ни в чем не виноват. Наверное, такой же бедолага, как он. Хорн содрал с него форму, напялил ее на себя, связал гвардейца, сунул ему в рот кляп. Ты уж прости, парень, но, кроме твоих трусов, ничего подходящего не подвернулось под руку. Далее все казалось достаточно простым и выполнимым. Под видом посыльного он должен был проникнуть на ближайший крейсер, найти там укромное место, что, в общем-то, было не трудно, и, затаившись, дождаться отлета. Зачем он напал на эту женщину? Ему что, приключений не хватает?!