Хорн почувствовал тошноту.

— Свиньи! — с отвращением сказал Редблейд. — Если бы только каша… Какую только пакость они не кладут в нее! В качестве приправы… Песок сыплют, глину какую-то. Ног не протянешь, однако хочется чего-то свеженького. Все уже изголодались по мясу, понял? Хорна передернуло.

— Вот почему они напали на меня!

— Некоторые из нас не могут справиться с подобной страстью.

Теперь они шагали, удаляясь от столько распроклятой крепости. Уже через несколько минут она скрылась за горизонтом. Наконец Хорн и Редблейд добрались до края обширной впадины, напоминавшей блюдце.

— Если ты поймешь, как мы живем, — звучно выдохнув, сказал пират, — больше не будешь спрашивать, почему отсюда невозможно сбежать.

Он указал на темные крапины нор, вырытых в скалистом откосе. Это был труд многих тысяч людей в течение долгих столетий.

— Только так можно спастись от холода, — объяснил Редблейд. — По ночам, — добавил он, — здесь не знаешь, куда сунуть ноги.

— Даже огня нет? — спросил Хорн.

— В том-то и дело, — ответил спутник. — На Ванти никогда не было жизни. Здесь никогда не было ни угля, ни нефти, ни деревьев — ничего, что могло бы запасти химическую энергию. Жечь тут нечего! Единственное, чего вдосталь, — это камня. Ванти — это огромная каменная глыба, вращающаяся вокруг солнца-доходяги. С чем выходишь из крепости, в том и ходишь. Вот что имеет здесь наибольшую ценность, в порядке очередности: кости (в качестве плохонького; инструмента и оружия!), лохмотья (как одежда, для сохранения тепла) и металл…

— Какой металл? — удивился наемник.

— Подковки, набойки, бляшки, пуговицы, пряжки для ремней, булавки — одним словом, любой металлический предмет. Если собирать их достаточно долго, то можно выковать что-нибудь, напоминающее нож, а это уже совсем другое дело.

Действительно, без огня, решил Хорн, ничего не построишь, ничего не создашь. Все старания будут напрасны…

Между тем пират продолжал свой рассказ:

— …В качестве развлечений у нас используется все то, что могут использовать мужики без баб. Зачем я буду объяснять, сам понимаешь. И конечно, драки. Как же без этого. Всегда кого-нибудь покалечат, а то, глядишь, и убьют. Однако без драк нельзя. — Он помолчал, потом решительно добавил: — Никак нельзя. Иначе беспорядок, всякие горлохваты начнут брать верх.

В настоящее время, объяснил Редблейд, он является признанным вожаком. Его авторитет непререкаем. Кое-кто пытался доказать обратное, но быстро утихомирился. Это положение, сообщил пират, дает некоторые преимущества: во-первых, при дележке пищи, долю от всех трупов, право принуждать других исполнять его распоряжения. Но только до определенного предела.

— Здесь хватает всяких субчиков, — признался Редблейд. — Есть и такие, которые обозлились на всех и вся и жаждут как можно скорее оставить этот свет. И не в одиночку, а захватив с собой как можно больше своих собратьев. Это страшный грех, таких мы быстро осаживаем, но за всеми не уследишь, поэтому я стараюсь палку не перегибать. Ты учти это на будущее. Но уж что мое, то мое, это тоже стоит запомнить. — Он вздохнул. — Конечно, ни одна шавка и пикнуть не посмеет, пока я силен и могуч. Вот что тебе следует зарубить на носу: здесь каждый делает то, что он хочет, на что у него силенок хватит. И не делает того, что не желает или не может исполнить. Понял?

— Что уж тут непонятного. Каждый за себя, а сообща можно только перегрызть глотку собрату. Голый индивидуализм, замешанный на желании мстить и мстить…

— Я смотрю, ты действительно сообразительный парень, — сказал Редблейд. — А по поводу индивидуализма… Жизнь есть жизнь. Посиди здесь с мое, и я не знаю, какую песню ты тогда запоешь. Все дело в том, что хотя надежда умирает последней, но все же она в конце концов умирает. Ее могила здесь, на Ванти. Ты думаешь, когда они раскрыли дверь и выгнали тебя на этот плоский шарик, они обрекли тебя на заточение? Нет, парень, они обрекли тебя на смерть. Обстоятельно так организовали этот процесс. Тебе дали время познакомиться с ней, убедиться, что смерть бывает разных пород, но в любом случае у нее одно и то же лицо. Две бронированные створки, медленно разъезжающиеся в разные стороны. Можешь сравнить их с челюстями, с входом в ад — это не имеет значения. С чем ни сравнивай, конец один. Никто даже не знает, где расположена эта поганая Ванти. На звезды не рассчитывай, у нас тут есть межзвездный штурман. Он говорит, что такого неба никогда не видал. Скорее всего, нас занесло в чужую галактику, так что, парень, никаких ориентиров.

Редблейд, кряхтя, уселся на край обрыва. Что ни говори, а солнце начало припекать довольно чувствительно. Хорн пристроился рядом — ему было удивительно сидеть с таким человечиной и рассуждать о звездном небе, которое может открыться разумному существу в чужой галактике, о надежде чьей могилой стала Ванти, о простеньких незамысловатых бронированных плитах, имя которым, оказывается, смерть…

Было хорошо, сытно, уютно. Видно, этот пират любит поговорить. А может, просто набросился на свеженького — местные ублюдки до тошноты надоели…

— Единственный путь к свободе ведет через туннель, — продолжал рассказывать Редблейд. — Чтобы добраться до туннеля, первым делом надо проникнуть в крепость. Ох, парень, какие только прожекты мне здесь не довелось выслушать. Люди на глазах дуреют. И как не свихнуться, когда близок локоть, вот он, — он ткнул пальцем в золотистый карандаш, пронзивший тусклое порыжевшее небо, — а не укусишь. Однажды даже попытались прорваться в терминал… Что ты! Так горячо взялись за дело. Принесли камни, начали забрасывать ров с водой, решили добраться до стен… — Он замолчал, долго смотрел в близкую даль, ограниченную заметно округлым горизонтом.

— И что?.. — нетерпеливо спросил Хорн.

— Они даже поленились в нас стрелять, — ответил Редблейд. — Просто хозяин перестал давать кашу и пока мы не вычистили ров, туннель бездействовал. Многие тогда сдохли. Хорошая была пожива…

— В обычных обстоятельствах, — рассудительно сказал Хорн, — ничего другого и быть не могло. Когда все идет заведенным порядком… Но все может измениться. Империя на грани издыхания. Сейчас самое время подумать о том, чтобы помочь ей развалиться.

Глаза у Редблейда сверкнули. Он повернулся к Хорну.

— А ну, выкладывай, что там, — он ткнул пальцем в небо, — случилось?

— Восстание…

Он вкратце пересказал пирату основную канву событий, которые произошли на Земле и Эроне в течение последней недели.

Из груди Редблейда вырвалось сдавленное рычание:

— Хр-р-р!.. Я бы не пожалел десятка лет жизни, чтобы еще хоть раз вступить в схватку. Знаешь, как я соскучился! Сил больше нет… Так и хочется скрутить кому-нибудь шею, услышать хруст костей, свежей крови нюхнуть!..

Хорн удивленно глянул на пирата. Тот засмеялся:

— Шучу я, шучу. А может, и нет. Тем, кто меня засадил сюда, пощады не будет. Знал бы ты, как они издевались… Значит, ты считаешь, что Эрон в беде?

— Да, — кивнул Хорн. — Златокожим крупно не повезло с новым Генеральным управляющим. Понимаешь, сейчас тот самый момент, когда всем нам надо подумать о себе. Ты им пока ничего не рассказывай, но надо как-то сорганизоваться, прикинуть, что к чему. Вдруг и нам выпадет шанс. Нельзя будет его упустить. Схватка за власть на Эроне касается каждого завоеванного мира.

— Да, — согласился Редблейд, — в таком хаосе несколько ловких парней могли бы склонить чашу весов в свою пользу.

— В нашу пользу, — поправил его Хорн. — И не несколько ловких парней, а все мы под руководством нескольких ловких парней, которые в свою очередь знают, кто способен привести их к победе.

— Кто же? — усмехнулся Редблейд.

— Питер Сэйр.

— Он мертв, — сказал пират и настороженно глянул на Хорна.

— Ты видел его мертвым?

— Его никогда не выпускали за пределы терминала. Они держат его там, в крепости. Вот что удивительно: каждый новичок, которого выбрасывают к нам, утверждает, что он умер, а ты веришь, что он жив.