— …долго нам еще таскать эти скафандры?

— Тихо! — отозвался чей-то мужской голос — Предупреждаю еще раз — радиосвязью пользоваться только для получения приказов и кратких докладов об их исполнении. Как только газ рассосется…

Хорн замер — это был голос Душана. Он прошел еще немного и затаился. Впереди в смутном полумраке металлически блеснула спина скафандра. Какой-то человек стоял в коридоре… Часовой! Разиня!., проспал появление чужака в этом коридоре. А может, просто со страху переместился ближе к своим и оставил лифт без присмотра. В любом случае разобраться с ним следует тихо. Очень тихо… Хорн успокоился, движением пальца подкрутил колесико на пистолете на самую низкую скорость полета пули. В этот момент часовой, по всей видимости, почувствовал опасность и начал поворачиваться. Хорн выстрелил, когда тот сделал пол-оборота, и, падая, часовой еще пытался подать сигнал тревоги, но было поздно: пуля прошила его насквозь. Хорн тут же замер, ожидая нападения из глубины коридора, однако прошло несколько секунд, но в подземелье было все так же тихо. Хорн опять включил радиосвязь — в эфире тоже стояло трескучее безмолвие.

В этот момент кто-то похлопал его по плечу. Хорн мгновенно обернулся, вскинул пистолет. Позади сквозь окошко шлема просвечивали седые пряди Сэйра. Собственно, его-то он и ждал; первым делом глянул на приборный щиток на груди: выключен ли интерком. С удовлетворением отметил, что указатель стоит на нуле. Потом он приблизился к Сэйру, прижался своим шлемом к его шлему и тихо сказал:

— Стой здесь! — И после недолгой паузы добавил: — Встречай прибывающих бойцов. Никаких радиопереговоров, только посредством касания шлемами. Потом атакуйте.

— Если бы они не пустили газ, я бы и сам с ними справился. Но в любом случае я нападу первым.

— Вендре здесь?

— Кажется, здесь.

— Тогда займись делом. Вот и второй наш человек прибыл.

С этими словами он подтолкнул Сэйра к лифту, а сам, повернувшись, направился вдоль по туннелю. Часовых больше не было — видно, у Душана было совсем худо с кадрами. Оно и понятно, смекнул Хорн, кому придет в голову рисковать ради этого ублюдка. Ага, а вот с выводом он поспешил — впереди опять что-то блеснуло. Точно, еще один раззява. Его Хорн тоже снял бесшумно. Он направился дальше, и на полу коридора то там, то здесь ему стали попадаться трупы погибших во время газовой атаки людей. Хорн обратил внимание, что лица у многих разбиты. Тогда он глянул на тяжелые ботинки часового — они были в крови. Остатки человеческих мозгов запеклись на металлических носках. Хорна охватила ярость — что ж, собаке собачья смерть!

Далее коридор заметно расширился и постепенно превратился в освещенный зал. Охраны больше не было. Хорн щелкнул тумблером радиосвязи — в наушниках послышались разнообразные звуки. Неожиданно раздался знакомый голос:

— Вынесите из помещения нескольких человек. Они нам понадобятся, чтобы наладить работу командного пункта. Обязательно их свяжите, ведь скоро действие газа кончится.

Хорн с огромным облегчением подумал, что еще есть надежда спасти кого-то из обслуживающего персонала. Он ловко скользнул сквозь распахнутые двери в огромное помещение, округлые своды которого вздымались на высоту с десяток метров. Вдоль стен здесь тоже были расставлены пульты управления, а также другое оборудование, экраны, кабельросты, приборные щитки… Отсюда распахнутые двери вели в прилегающие к главному залу комнаты. В одной из них распоряжался Душан — Хорн сразу узнал его голос, а вот разглядеть его в толпе никак не мог: все они были в скафандрах.

— Этого прикончите… — командовал Душан, — и этого. Они из охраны… Техников перетащите в другую комнату и приведите в себя…

Сколько ни вглядывайся, решил Хорн, толку не будет. Надо подойти поближе. Почему бы и нет, спросил он себя. Его костюм ничем не отличался от этих скафандров. Вот только нельзя появляться издали, надо подобраться поближе. Это можно сделать, если пройти за пультами.

Сказано — сделано. Скоро он уже смешался с толпой агентов службы безопасности, которые оставались с Душа-ном. Наконец нашел и самого начальника, массивное лицо которого мелькнуло за стеклом шлема. Хорн начал протискиваться поближе. Душан с любопытством глянул на него. В этот момент один из его подчиненных вынес из другой комнаты неподвижное тело.

— А-а! — удовлетворенно воскликнул Душан. — Вендре! Он подошел поближе, Хорн последовал за ним.

— Осторожнее, — предупредил Душан. — Она мне еще понадобится…

Тут он почувствовал, как что-то твердое уперлось в его спину. Душан нахмурился, но Хорн не дал ему и слова произнести.

— Тебе, — включив интерком, заявил он, — она уже не понадобится. Душан, это ствол моего пистолета упирается тебе в спину. Так что, если хочешь жить, не шевелись. И своим молодчикам прикажи вести себя тихо.

— Черт! — в сердцах выругался Душан, всматриваясь в Хорна. — Где же я видел это лицо?

— Скоро вспомнишь, — откликнулся Хорн. Потом он обратился к человеку, который держал Вендре на руках: Аккуратно положи ее. Бережней, бережней… Если кто-либо из вас дернется, вашему хозяину крышка. Не знаю, надолго ли вы его переживете.

— Убей ее! — внезапно, во весь голос закричал Душан и попытался рвануться в сторону. — Его убейте! У нас нет времени!..

Он изогнулся, пытаясь навести свой пистолет на Хорна. Агент, который держал Вендре, сразу бросил ее на пол и прикрылся правой рукой.

Хорн успел схватить Душана и с размаху ударил его по шлему. По стеклу побежали трещины. Душан сделал вдох, и вмиг лицо его побелело, приобрело умиротворенное выражение. Хорн успел выстрелить в того, кто держал Вендре, потом подскочил к человеку, который наводил на девушку пистолет, ударил его по шлему, затем нырнул за ближайший пульт. Главное было отвлечь внимание на себя. Из укрытия он дал очередь по толпе секретных агентов, которые только теперь начали прятаться за находившимися в зале приборами. Последнее, что он успел отметить в сознании, — это большая группа людей, ворвавшихся в аппаратную через главный вход. После чего комната погрузилась во мрак.

Непредсказуемое!..

Оно является необходимым элементом всякого прогноза, всякого, пусть даже самого точного расчета. Оно как камень под ногами, о который споткнешься в самый неподходящий момент. Как ураган, напрочь сметающий благостную картину, которую человек с такой тщательностью выстраивал в воображении, примерял каждую детальку, страховался от всякой случайности… Ветер времени сметает все расчеты, все обращает в песочные замки. Даже прогноз самого проницательного из мудрецов не будет стоить и гроша ломаного, пока не пройдет проверку временем.

Никому не дано предугадать непредсказуемое.

Может быть, это и к лучшему. Когда жизнь укладывается в определенные рамки, ее уже нельзя назвать жизнью в полном смысле этого слова. Только неживое в точности повторяет самое себя. И даже в мире мертвой природы существует уровень, на котором торжествует принцип неопределенности.

Непредсказуемость — это не только наличие множества вероятных путей развития. Это прежде всего принципиальное отрицание возможности абсолютно точного прогноза.

Никто не может знать, сколько лет ему осталось прожить, никто не способен точно рассчитать все последствия того или иного поступка. Это находится за пределами опыта. Ученые, занимающиеся историей, — это те люди, которым подобная истина должна быть особенно близка: как ни странно, именно они чаще других берутся за составление прогнозов.

Человека, который способен спланировать поведение какой-то разумной общности — например, человечества — на какой-то долгий, соизмеримый со столетиями срок, нельзя назвать человеком. Это, скорее, проявление какой-то стихийной, может быть, божественной силы…

Хорн открыл глаза. Свет, падавший на ее лицо, был мягок и золотист. Что-то холодное и влажное упало на щеку — это ощущение окончательно привело его в чувство.