Маленькая женщина рядом с Райан гордо выпрямилась. Меган права. И даже если она будет умирать от страха, то все равно не позволит Карерасам видеть это.

– Он мертв? – спросила Кэтрин, обращаясь ко всем, только когда уверилась, что голос ее не будет дрожать.

– Да, – сказала Райан.

– Теперь сюда приедет полиция?

В ответ ей раздался смех Диего. Он хохотал так, что не мог стоять прямо. Согнувшись, он стучал кулаком по коленке.

– Полиция, – повторил он, успокаиваясь и смахивая слезы с глаз. – Простите, это нервное.

– Нет, – Райан покачала головой. – Полиция не приедет.

***

После этого происшествия на кухне, Кэтрин совсем потерялась. На вопрос, приходил ли наемный убийца за ней, ни у кого из Карерасов не было ответа. Зато теперь Кэтрин прекрасно понимала поступок своего мужа. И его желание уберечь ее от таких ситуаций. Как же она запуталась. Привыкнув, с одной стороны, к тому, что живет в доме Карерасов, в доме, где вырос Анхель, в доме, где каждый его обитатель напоминал ей о нем, в доме, где были люди, которых она не смотря ни на что уже могла называть своими близкими (ближе у нее все равно никого не было), с другой стороны, она продолжала чувствовать себя одинокой, продолжала ощущать гигантскую потерю самого любимого из людей, единственного из людей, учитывая их прошлое окружение, до сих пор не находила своего места среди Карерасов. Если бы не Райан с Тринити и Лукасом, она скорее всего не осталась бы в Фосе. А вернулась бы… Куда бы она вернулась? Ей некуда было возвращаться. И от этой безысходности все запутывалось еще больше.

Поднимаясь как-то по лестнице к себе в комнату, она бросила взгляд на семейные фотографии, висящие по всей стене. До сего момента она никогда не разрешала себе подобное. Но сейчас, чувствуя острую необходимость в поддержке, она нашла глазами одну из фотокарточек уже взрослого Анхеля, такого, каким она его знала, как раз, наверное, перед их знакомством. Черно-белая фотография. Анхель был один, в полосатой тенниске, как всегда ослепительно улыбался. Позади него солнечный свет играл на размытой листве оливково дерева. Видимо фото было снято в аллее за домом. Черты его лица в этом самом свете выглядели более четкими, контрастными. Кэтрин казалось, он смотрел именно на нее и улыбался ей. Она не смогла сдержать слез. Даже не слез. Рыданий.

Сев, как стояла, на ступеньку, она горько заплакала. В этих слезах было все. Гнев на судьбу и на мужа, оставившего ее, непонимание произошедшего, жалость к себе. Никогда ей не удастся оправиться от этой потери. Никогда. Но вдруг Кэтрин услышала, как скрипнула ступенька под чьим то весом, а потом кто-то присел рядом с ней и обнял. И ей неожиданно стало легче.

– Поплачь. Ты теперь не одна.

Прошел год.

– Диего, только попробуй оставить себе этого туза! Я запомнила, что он ушел из колоды!

Меган с возмущением следила за действиями младшего брата, совершенно упуская из виду Тринити с Кэтрин, которые играли с младшим Карерасом в одной команде. И те воспользовались этим. Рука Тринити скользнула под стол, где совершенно случайно коснулась руки Кэтрин, лежащей на коленке. Сет, который вместе с Лукасом составлял компанию своей жене, прекрасно видел этот мухлеж, но не стал раскрывать их. Потому что ему нравилась трансформация блондинки, произошедшая за год. И Сет ни в коем случае не хотел мешать этому процессу.

Сейчас, глядя, как она весело смеется, позабыв обо всем на свете, видя, с каким детским хитрющим восторгом блестят ее глаза, когда ей удается в очередной раз обвести вокруг пальца Меган или Лукаса или его самого, он испытывал только радость и ощущение естественного хода вещей. Все так и должно было быть. Кэтрин принадлежала их дому, их семье. Она была одной из них. Он не представлял, какие усилия потребовались блондинке, чтобы влиться в столь противоречивую и разношерстную семью. Но у нее получилось. Она стала Карерас.

Кэтрин посмотрела на Сета, поймала его задумчивый взгляд, обращенный на нее и покраснела. Она прекрасно поняла ход его мыслей. Тот, что касался их с Тринити операции по обмену картами. Но так как Сет не собирался их выдавать, то Кэтрин с довольным видом заправила выбившуюся прядь светлых отросших за год волос за ухо, сосредоточенно посмотрела в свои карты, осторожно выдохнула и выложила на стол переданного ей Тринити червового короля.

– Откуда он у тебя взялся? – тут же взорвалась Меган. – Лукас, ты следил за ними?

– Я пытался, – ответил ей брат, прыская со смеху.

– Ты сама ей его раздала, – вмешалась Тринити. – Кэтрин ты можешь верить. Она никогда не жульничает.

– Это уже давно не аргумент, – покачала головой Меган, все же умеряя свой пыл. – Сет, ты видел что-нибудь?

Ее муж только развел руками:

– Чиста, как младенец, которого ты скоро мне подаришь!

Его слова опять заставили щеки Кэтрин залиться румянцем. Она спрятала лицо в картах, но не сдержалась и залилась превеселым смехом ребенка, чья шалость удалась. Кружевная шаль с ее плеч сползла на диван. Глаза горели радостным огнем. Перемены были разительны.

И только сама Кэтрин знала, чего ей стоила подобная трансформация. Если бы Карерасы были добрее, мягче, гостеприимнее, может, она бы до сих пор оставалась той боящейся каждого шороха прежней потерянной несчастной Кэтрин. Но Карерасы были другими. Даже притом, что одна половина их находилась на ее стороне, (и самое главное, Райан находилась на ее стороне), свое место пред лицом оставшихся Карерасов ей пришлось отвоевывать. Она поняла, что те никогда не примут ее просто так. Никогда не принесут на блюдечке с голубой каемочкой любовь и признание. И если она хочет остаться в этом доме (а Кэтрин поняла, что она хочет этого), то ей придется предъявить свои права на пребывание здесь. Придется закрыть глаза на недоброжелательность Диего, равнодушие Меган, подозрительность Сета, невменяемость Антонии и т.д, и заявить о себе. О себе такой, какая она есть. Заявить сквозь существующие враждебность и скепсис. Карерасы принимали в расчет только аргументы силы. Как только Кэтрин поняла и приняла сей факт, дело оставалось за малым: эту силу в себе пробудить.

И результаты самым удивительным образом пошли ей на пользу. Вместе с силой проснулось желание жить, желание быть счастливой, желание любить тех, кого любил Анхель. Быть частью его семьи. Быть смелой и храброй. Не смотря на то, что ее жизни четыре раза за прошедшие месяцы угрожала смертельная опасность. Кэтрин привыкла даже к этому. К постоянной необходимости быть начеку. И к непререкаемой вере в то, что в нужный момент Райан или Сет или Лукас или Диего окажутся рядом, чтобы спасти ее. Минувший год показал, что Райан была права. В доме Карерасов безопаснее, чем за его пределами. Несмотря на все случаи нападения Карерасы до сих пор были живы. В полном составе.

– Райан звонит! – Меган довольно резво для женщины на последнем месяце беременности поднялась со стула.

Сет буквально вцепился взглядом в ее приличных размеров живот, и успокоился, только убедившись, что у его ставшей в последнее время необычайно энергичной жены нет никаких последствий от этого стремительного действия наподобие колик или рези.

– Да, Райан, мы ждем тебя! Играем в карты! Кэтрин совсем испортилась!

– Это не так! – крикнула Тринити, стараясь, чтобы ее возглас был услышан Райан в телефоне.

И видимо, он был услышан, потому что в ответ из трубки донесся грудной смех Райан.

– Она уже на подъезде, – сказала Меган, захлопывая мобильник.

В этот момент в гостиной появилась Антония с Пакрусом на руках. Но терьер не возражал против того, что его несли как куклу. Лишь поскуливал и дрыгал лапами, когда начинал слишком сильно сползать вниз.

Кэтрин сославшись на усталость, а она и правда сегодня потратила слишком много энергии на все эти махинации с картами, уступила свое место Антонии. Сама же села рядом с Лукасом, закрыла глаза и со счастливой улыбкой на лице позволила себе небольшую передышку. Совсем скоро дыхание Кэтрин выровнялось, улыбка стала чуть мягче, пальцы сложенных на животе рук расцепились, позволяя ладоням раскрыться. Кэтрин погрузилась в сладкое состояние парящего безвременья. Карерасы буквально убаюкивали ее своими разговорами. Что может быть лучше, чем дремать под аккомпанемент беспечных веселых голосов дорогих тебе людей, которые как всегда сливались для нее в один голос. И вот Кэтрин уже видела его, входящего в библиотеку. Анхель останавливался в дверях, с нежностью смотрел на них всех, потом проходил вглубь, клал руку на спинку кресла, за которым сидела Меган, заглядывал в ее карты. Кэтрин он не видел. Или просто воспринимал ее присутствие как нечто само собой разумеющееся.