Через десять минут, видя, что та не собиралась выходить, Фрейзер постучал в дверь ее спальни. Он не знал, почему она не вернулась вместе с Эми, и чувствовал себя немного неловко, словно между девушками что-то произошло. Эми вела себя исключительно тихо с самого прихода.

Когда Селеста открыла дверь, он заметил, что та успела переодеться в пару джинсовых шорт и черную майку с V -образным вырезом. Не смотря на напряженный вид своей дочери, его сердце гордо забилось от осознания, что именно он создал такую красоту. Он протянул руку, чтобы ее обнять, и прошептал в ухо:

- Ты в порядке, тыковка?

- Папа, хватит! – нежно ответила Селеста, - Я уже не ребенок, знаешь ли!

- Я знаю, - ответил он, улыбаясь. Даже при том, что Селесте уже было тридцать три года, он довольно часто забывался и до сих пор видел перед собой девятилетнюю девчонку. Он усмехнулся, и, захватив ее в медвежьи объятия, стал слегка покачивать.

Она усмехнулась, когда он поставил ее на пол. Радуясь тому, что излишняя нервозность покинула ее лицо, Фрейзер потянул ее за руку, ведя к патио на заднем дворе, где еще курился гриль. Указав на тарелку полностью заваленную обгорелым мясом, он с ноткой юмора произнес:

- Я спас для тебя парочку!

Та, бросив взгляд на непригодную еду и подняв в притворном ужасе брови, спросила у отца:

- Папа, это ведь гриль. И, насколько мне известно, гриль - самый простой способ приготовления пищи, который только придумали люди со времен изобретения огня. И как тебе это удается?

- Ладно, ладно, - примирительно сказал он, - Я знаю, что ужасно готовлю. Ведь это ты у нас в семье знатный повар, а не я!

Приобняв его за шею, Селеста ласково прошептала:

- Папа я тебя обожаю, но лучше я пойду куда-нибудь пообедаю в другое место. И думаю, в будущем, тебе не стоит даже и помышлять о готовке.

Фрейзер улыбнулся, наблюдая за непроницаемым выражением лица дочери, пока та рассматривала Эми, возившуюся с мальчиками, полностью уйдя в себя. Вернувшись на бренную землю, та кратко улыбнулась, растрепав ладонью его седые волосы, и нисколько не тревожась, произнесла:

- Я собираюсь пойти прогуляться, - затем направилась к выходу из дома.

- Хорошо, тыковка! – ответил он, наблюдая за ее уходом.

Он взял сожженный бургер и, откусив довольно приличный кусок, принялся жевать, раздумывая о ней. Из всех его детей Селеста – единственная, о ком он волновался больше всех, со сложным характером и трудной судьбой. Без сомнений Фрейзер был чрезвычайно горд достижениями своей дочери. И когда она заявила о своем желании быть врачом, он был в восторге. Но когда она стала добровольно отправляться с гуманитарными миссиями в самые опасные уголки планеты, он был опустошен.

И винил Фрейзер в бесчисленных попытках Селесты убежать от себя и семьи, никого иного как ее бывшего – Ника. Тряхнув из стороны в сторону головой, он теперь, пожалуй, даже сожалел о том дне, когда она повстречала этого мальчика. Если быть честным, в Нике не было ничего скверного, за исключением отвратительной злобной ревности, которая только усилилась, когда Селеста пыталась порвать с ним.

Чистя гриль, Фрейзер, вдруг понял, кто был ей нужен. Ей надо было найти кого-то, вроде того, что нашел Джош. Ей надо было найти кого-то, кого она не смогла бы контролировать, того, кто был бы с нею наравне. Кого-то, кто видел бы в ней и внутреннюю, а не только внешнюю красоту. И тогда она потеряла бы голову от любви, подводя итог своим мыслям, решил он.

Не зная чем еще помочь Селесте, ее отец прикрыл крышкой гриль. Он восхищался тем, что делала его дочь. На протяжении многих лет они с Камиллой много раз бывали в горячих точках, где Селеста участвовала в программах Врачей без Границ, получая информацию из первых рук, насколько важным было ее присутствие там. Но со всем уважением к ее работе он все же хотел видеть свою девочку рядом с собой, здесь рядом с семьей.

Фрейзер улыбнулся, мысленно утешая себя тем, что по крайней мере они с Камиллой изо всех сил старались поддержать ее. За последние шесть лет они оказали содействие и успели поработать с несчетным количеством благотворительных акций, направленных на сбор средств для беженцев и пострадавших в тех регионах, где работала Селеста. Он поднял брови, и перестал жевать, обдумывая свою последнюю мысль. «Господи», - морщился мужчина, - «Шесть лет. Оказывается – так долго!». Он покачал головой и с любовью посмотрел на свою супругу, признавая, что хотя она не слишком распространялась о своих чувствах, Камилла ужасно волновалась всякий раз за дочь.

Тут Бад – их семейный сенбернар - дотронулся мокрым носом его опущенной руки, привлекая к себе внимание. Фрейзер, понимая что того интересует, отпустил тарелку. Бад понюхав ее содержимое, с явным пренебрежением фыркнул и, задрав нос, убежал прочь.

ГЛАВА 16

Как знала Селеста, ее сестре с каждым днем становилось все труднее скрывать тот факт, что дети и щенки чертовски действуют ей на нервы. И уже к середине недели каждый пытался успокоить Софи, бившуюся в агонии завершающего этапа своего уже пятого романа, и которая, казалось, поднимала голову от ноутбука только, чтобы в очередной раз пожаловаться на мальчиков и собак.

Так или иначе, но и те уловили ее враждебность и инстинктивно из кожи вон лезли, чтобы еще больше разозлить свою сумасшедшую злую тетку.

В свои двадцать семь Софи до сих пор жила в родительском доме. И как она говорила Селесте, не видела никакой надобности для переезда, поскольку здесь у нее были все необходимые удобства и кроме того круглосуточный мама и папа-сервис. А те, в свою очередь, позволяли своей младшей дочери использовать их на полную катушку.

Будучи определенно ночным существом, Софи с удовольствием потворствовала двум своим вредным привычкам: выпивке и курению. И так с матерью получилось договориться только на одну часть дня, когда она могла свободно баловаться обеими любимыми гадостями, то вечер в данном случае подошел просто идеально.

Хотя ее мать и радовалась, что сигарет было больше чем выпивки, это все же не останавливало ее от волнений по поводу образа жизни Софи.

Ближе к вечеру, когда все удалились по комнатам, Софи пригласила на пляж свою сестру пропустить по стаканчику. Селеста принесла с собой бутылку текилы, а Софи пачку сигарет и блокнот на случай неожиданного приступа вдохновения.

Бад прицепился вслед за ними.

Они расселись на песке, прикурили по сигарете и приняли на грудь несколько стопок мексиканской водки в полном молчании.

Софи налила в ладонь немного текилы для Бада, который фыркая, с удовольствием слизывал терпкие пьянящие капли.

- Я и не знала, что ты куришь?!

- А я и не курю, - ответила Селеста, прикуривая очередную никотиновую заразу, - Так иногда только балуюсь, - переложила сигарету в другую руку, - А я думала, ты ненавидишь текилу?!

Софи ухмыльнулась:

- Ага, но это было, когда я была вегетарианкой.

- Чего? – бровь Селесты изумленно изогнулась, и она посмотрела на сестру в полном замешательстве.

Софи налила в ладонь новую порцию спиртного и пояснила, пока собака с явным энтузиазмом хлебала языком:

- Ну, знаешь, очередной мой заскок.

Глядя на сестру, Селеста от души расхохоталась:

- Боже, какое счастье, что я пропустила этот твой очередной заскок, - сказала она, откидываясь назад.

Софи тоже улеглась на спину.

Глядя в звездное небо, они продолжили пить.

Спустя некоторое время, Софи неожиданно спросила:

- А что происходит между тобой и Эми?

Удивленно подняв голову Селеста, выпучив глаза, посмотрела на сестру. Понимая, что напряжение между ними, вероятно , очень заметно, она ответила:

- Ну… Может, знаешь, мы не слишком хорошо ладим.

Ее сестра села:

- Нет, - сказала она, подперев подбородок рукой, - Я говорю о сексуальном притяжении.

Селеста села, вытянувшись от нахлынувшего ужаса в струнку: