Кэт. Все это кажется ему вполне натуральным.

Хардкасл. Тут еще приложило руку дурное общество, да учитель танцев — француз.

Кэт. Вы ошибаетесь, батюшка. Учитель танцев — француз не смог бы обучить его этому смущенному виду… этой неловкости в речах, этой застенчивости в обращении…

Хардкасл. Чей вид? Чье обращение, дитя мое?

Кэт. Мистера Марло. Его mauvaise honte, его робость поразили меня с первого взгляда.

Хардкасл. В таком случае твой первый взгляд ввел тебя в заблуждение; я нахожу этого джентльмена столь бесстыдным, что мой взгляд еще не сталкивался ни с чем подобным!

Кэт. Надеюсь, вы шутите, сэр. Я некогда не видела более скромного человека.

Хардкасл. Неужто ты говоришь серьезно? С самого дня рождения не видал я столь хвастливого фанфарона, как этот молокосос. Задира Даусон — дитя перед ним.

Кэт. Удивительно! Он встретил меня учтивым поклоном, говорил прерывающимся от смущения голосом, уставившись в землю.

Хардкасл. Со мной он говорил крикливо, с заносчивым видом и с такой непозволительной бесцеремонностью, что у меня кровь в жилах застыла.

Кэт. Со мной он был скромен и почтителен в обращении, осуждал нынешние нравы, восторгался благоразумием девиц, которые никогда не смеются, надоел мне извинениями за то, что докучает мне, а затем вышел из комнаты с поклоном, заявив: «Мэдэм, я ни в коем случае не хочу вас задерживать».

Хардкасл. Со мной он говорил так, словно знал меня всю свою жизнь, задал двадцать вопросов, ни разу не дождавшись ответа, прерывал мои самые остроумные замечания глупейшими шутками и в то время, как я рассказывал ему лучший из моих анекдотов о герцоге Мальборо и принце Евгении, спросил, не мастер ли я приготовлять пунш. Да, Кэт, он спросил твоего отца, не готовит ли он пунш!

Кэт. Кто-то из нас несомненно ошибается.

Хардкасл. Если он таков, каким проявил себя, я твердо решил ни за что не давать ему своего согласия.

Кэт. А если он и впрямь такое унылое создание, каким мне показался, моего согласия он тоже никогда не получит.

Хардкасл. Итак, мы сошлись в одном — он будет отвергнут.

Кэт. Да, но с условием. Если вы не найдете его менее дерзким, а я — более самонадеянным, если он не покажется вам более почтительным, а мне более настойчивым… Не знаю… он довольно хорош собой для мужчины… Таких, конечно, у нас редко встретишь, даже когда все графство соберется на скачки.

Хардкасл. Если мы найдем, что он таков, как ты говоришь… Но это невозможно. Первое впечатление решило для меня этот вопрос. Я редко обманываюсь…

Кэт. И все же, несмотря на ваше первое впечатление, у него может оказаться много достоинств.

Хардкасл. Стоит мужчине понравиться девушке своею наружностью, как она начинает гадать и о прочих его свойствах… Для нее смазливое лицо заменяет здравый смысл, а стройная фигура — любую добродетель.

Кэт. Надеюсь, сэр, что наша беседа, начавшись с похвалы моему здравому смыслу, не окончится насмешкой над моим умом.

Хардкасл. Прости меня, Кэт. Но если этот юный мистер Бесстыдник сумеет найти способ примирить непримиримое, он может, пожалуй, понравиться нам обоим.

Кэт. А так как один из нас ошибается, то не лучше ль будет заняться дальнейшими открытиями?

Хардкасл. Не возражаю. Но прав-то я, можешь быть покойна.

Кэт. И можете быть покойны, что, я не столь уж неправа.

Уходят. Вбегает Тони с шкатулкой в руках.

Тони. Ага! Я достал их. Вот они. Ожерелья кузины Кон, ее серьги и все прочее. Не удастся матушке отнять у бедняжек их состояние. А-а, братец мой любезный, это вы?

Входит Хэстингс.

Хэстингс. Ну как, дорогой друг, удалось вам уговорить вашу матушку? Вероятно, вы ублажали ее, прикинувшись влюбленным в свою кузину и заявив, что согласны наконец помириться с ней? Наши лошади скоро отдохнут, и мы будем готовы к отъезду.

Тони. А вот вам кое-что на покрытие издержек в дороге. (Дает Хэстингсу шкатулку.) Драгоценности вашей возлюбленной. Возьмите их и будь проклят тот, кто посмеет отобрать у вас хоть одну из них.

Хэстингс. Но как вы получили их от вашей матушки?

Тони. Если не хотите, чтобы вам врали, не задавайте вопросов. Своя рука владыка. Если б у меня небыло ключей к каждому из ящиков матушкиной конторки, разве я мог бы так часто ходить в трактир? Честный человек имеет право тащить свое собственное добро когда ему угодно.

Хэстингс. Тысячи людей поступают так каждодневно. Но я должен сказать вам, что в эту самую минуту мисс Нэвилл пытается получить драгоценности от своей тетушки. Если ей удастся, это будет все же наиболее приличный способ их добыть.

Тони. Тогда держите их у себя, покуда не узнаете, чем это кончилось. Но мне-то хорошо известно, как оно будет — она скорее расстанется со своим последним здоровым зубом!

Хэстингс. И все же я опасаюсь последствий, ведь она разгневается, увидя, что лишилась их!

Тони. А вы не обращайте внимания на ее гнев, предоставьте это дело мне. Когда она гневается — это для меня все одно что шутиха взорвалась! О чорт! Они идут сюда. Бегите! Живо! Галопом!

Хэстингс уходит. Входят миссис Хардкасл и мисс Нэвилл.

Миссис Хардкасл. Право, Констэнс, ты меня удивляешь. Такой девочке, как ты, носить драгоценности! Еще придет время для драгоценностей, милочка, лет через двадцать, когда понадобится подновить твою красоту.

Мисс Нэвилл. Но то, что подновит красоту в сорок лет, несомненно усилит ее в двадцать, мэдэм.

Миссис Хардкасл. Твоя красота, дорогая, в этом не нуждается. Твой натуральный румянец затмит тысячу украшений. И кроме того, дитя мое, драгоценности нынче совсем не в моде. Разве ты не видишь, как половина наших знатных дам — милэди Килл-Дейлайт и миссис Крамп, и все остальные отвозят свои драгоценности в столицу, а привозят взамен лишь их копии из страза и марказита?

Мисс Нэвилл. Как знать, мэдэм, быть может, тому, чье имя мы не станем называть, я больше понравлюсь во всех своих украшениях?

Миссис Хардкасл. Посоветуйся со своим зеркалом, дорогая, и ты увидишь, нужны ли тебе еще какие-нибудь блестки подле таких глазок, как твои. Как ты находишь, Тони, дружочек? Надобны ли твоей кузине Кон какие-нибудь драгоценности, чтобы она казалась тебе еще красивее?

Тони. Потом, может статься, и будут надобны.

Мисс Нэвилл. Дорогая тетушка, если б вы знали, сколь вы меня этим обяжете.

Миссис Хардкасл. Горсточка старомодных камешков, круглых и плоских, без всякой грани! Ты будешь похожа в них на придворных царя Соломона из кукольного театра. Да и навряд ли я сумею так быстро найти их. Быть может, они и пропали, почем знать…

Тони (в сторону, к миссис Хардкасл). Зачем не сказать ей тотчас же, раз она так мечтает о них? Скажите ей, что они потерялись. Иначе вы ее не успокоите. Скажите, что они потерялись, и призовите меня в свидетели.

Миссис Хардкасл. (в сторону, к Тони). Ты знаешь, мой дорогой, что я берегу их только для тебя. И если я скажу, что их нет, ты будешь свидетелем? Хи-хи-хи!

Тони. Не бойтесь за меня. Да я скажу, что собственными глазами видел, как их вынимали из ящика.

Мисс Нэвилл. Мне бы хотелось взять их всего лишь на один день, мэдэм. Дозвольте только показать их, как сувенир, а потом их снова можно будет запереть.

Миссис Хардкасл. Скажу тебе откровенно, милая Констэнс, если б я могла найти их, ты бы их получила… Но их нет, уверяю тебя. Потерялись, видимо… Но мы не должны зря волноваться, где бы они ни оказались.

Мисс Нэвилл. Не могу этому поверить! Пустая отговорка, чтобы отказать мне. Они слишком ценны, чтобы хранить их так беспечно, я это знаю, а так как вы отвечаете за пропажу…


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: