Приходит, открывает рот - пустой. Ни одного зуба! Объясняет, что все зубы у него плохие, оставлять их было опасно и добрый частный доктор, к которому его направил зубник из больницы на плотине, любезно и бесплатно удалил ему все зубы. Вот и весь эпизод.

А объяснение этому мне дал араб-инженер, коллега. По секрету и только благодаря нашим дружеским отношениям. Оказывается, добрый дядя частный доктор - новичок в зубодёрганье, ему надо потренироваться, а зубник при плотине - его товарищ. Вот он и помогает ему набить руку.

Дружба, выручка, взаимопомощь по арабски.

Кино. Асуанская плотина - стройка историческая и, естественно, ход её запечатлялся СМИ, в частности, кино. Попал и я в объектив истории. Вот как это было.

Две бригады национальных бурильщиков, которых я обучал на рабочем месте, вот уже полтора года работали в тоннеле. Приехали киношники. Из Каира. Выслушали мой рассказ о подготовке отечественных кадров советскими специалистами, повосхищались нами и начали съёмку. То сюда меня поставят, то туда. То так повернись, то этак. Через полгода долгожданный фильм дошёл до Асуана (ТВ там не было, демонстрировали внашем клубе). Кинофильм на полчаса. Рассказывали о всех подробностях стройки. Но ни разу не показали ни единого советского специалиста. А я то ждал, а я позировал!

В личных беседах арабы-инженеры - наши дублёры доходчиво объяснили нам, что потомки должны знать своих героев труда, а не считать, что плотина была построена иностранцами. Что ж, наверное, логично, хотя каждому, кто видел и, тем более, участвовал в этой стройке, ясно, что построили её мы, советские люди. И национальные кадры гидростроителей Египта создавались тоже нами.

Проводы. Последняя моя смена была ночная. Жара ночью почти не ощущается. Работаем и усиленно пьём чай. Чай арабы пьют пятидесятиграммовыми стаканчиками. Чай сладкий, как патока, и крепкий, как чефир. Такой чай мусульманину, которым религия не позволяет употреблять алкоголь, вполне заменяет его.

Под утро меня в честь расставания угостили каким-то наркотиком из кальяна. Было забавно затягиваться через целую систему шлангов и горшков с водой. Ничего не почувствовал, но, как и всей компании, т.е. моей смене, стало очень весело и полностью исчез языковый барьер.

Последняя, сентиментальная, смена закончилась. Наше руководство дало мне сутки на сборы и прощание с остающимися соотечественниками. И вот, когда мои провожающие друзья уже погрузили в поезд Асуан-Каир наши вещи, на перроне появились мои техники, которых я за два года научил работать, уже простившиеся со мной вчера на смене. Прощаясь, они вручили мне рулончик со словами: "Посмотрите в поезде, а смысл поймёте очень скоро".

Поехали. Рулончик оказался картиной, написанной маслом моим учеником-техником Тагой. На ней была изображена арабская семья из шести человек, каждый член которой по своему в ужасе закрывался от взрывов, видных на заднем плане.

Этот отъезд состоялся 29 мая 1967 года. А 6 июня началась арабо-израильская война (её начал Египет). Эта война закончилась через неделю полным разгромом арабов, т.е. Тега предвидел последствия воинствующей истерии арабских антисемитов.

Эту картину я храню. Подпись "Тага" на ней есть. А стал ли Тага художником, не знаю. Может, я обладатель шедевра?

У Сфинкса Зимний отдых на природе в пустыне

Инструктор и стажеры на участке буровых работ на плотине

Плотина в разрезе (из проектной документации)

ГЛАВА VII ЕГИПЕТ. ВИЗИТЫ

Значение Высотной Асуанской плотины для Египта огромно. До ее постройки в сельском хозяйстве страны, расположенной, практически, в пустыне, использовалось всего три процента от общей территории. Кроме увеличения сельхозугодий за счет расширения поливочных площадей, Египет с завершением строительства смог полностью обеспечить свою страну электроэнергией и стал экспортировать ее в соседские арабские страны. С учетом важности этого строительства был учрежден пост министра плотины; мы часто оказывались свидетелями его визитов на стройку, так как он регулярно приезжал сюда для личного контроля хода строительства.

Наша страна, являясь партнером Египта в этой стройке, довольно часто присылала сюда различного уровня делегации. Были и первые лица, министры СССР, деятели литературы и искусства.

Памятен визит нашего Генсека Хрущева Н.С. Как водится, был организован митинг в честь советско-арабской дружбы. Никита Сергеевич в своем выступлении помянул союз рабочих и крестьян, а толпа арабов-рабочих, услышав слово «крестьяне», поняли его как «христиане», умилились тому, что Хрущев-то, оказывается, не коммунист, а верующий христианин…

И еще больше растрогались, когда Никита Сергеевич, сидя в процессе митинга на стуле на сорокоградусной жаре, заснул и с него несколько раз свалилась его знаменитая соломенная шляпа. Телохранитель поднимает шляпу с земли и бесцеремонно нахлобучивает ее ему на голову, а Хрущев опять носом клюнет – шляпа опять падает. И так раза три. Простой был, народный вождь.

Приезжал министр энергетики и электрификации СССР П.С. Непорожний. Кроме работы, проведал своего сына, который трудился с нами простым инженером, за что заслужил уважение всех коллег. Ведь обычно дети таких лиц где-то пристраиваются, а этот поехал, куда и простые смертные не всегда соглашались ехать.

Была у нас Фурцева Е.А. – министр культуры СССР. Визит самый обычный. Мы ее порадовали концертом силами нашей самодеятельности. Примечательно только то, что она, волею случая, сидела в зале сразу передо мной. Есть даже фотография. Горжусь, хотя и знаю, что Екатерина Алексеевна переродилась в заевшуюся барыню, могущую вызвать к себе на дачу балетную труппу Большого Театра в полном составе для увеселения своих гостей.

Еще у нас был Евгений Евтушенко. Молодой, но уже называл себя человеком мира, космополитом. Рассказывал, как где-то в Латинской Америке в гостинице, мальчик-лифтер благодарил его за хорошие стихи. На мой взгляд Евтушенко тут приврал, стер границы между желаемым и действительностью.

Заканчивая эту часть об Асуане, могу сказать, что из всех моих загранкомандировок самой тяжелой (по климату и физически) была эта. Но она оставила в памяти самые свежие воспоминания потому, что наш коллектив жил там работой. Без интриг, без подсидок коллег, без карьеристских проходимцев. Недаром существует пословица: «Что тяжело переживается, то приятно вспоминается».

Эпилог с отступлением. Прошло два года весьма тяжёлой командировки. Тем не менее, воспоминания о ней - только позитивные, так как мы делали дело, болели за него, гордились результатами. Да и сейчас я горд тем, что участвовал в строительстве объекта мирового масштаба и значения.

А сейчас - о последнем Асуанском эпизоде, правда, скорее печальном, чем забавном. Большой профсоюз - так зашифрованно всегда называется советская партийная организация за границей. За высокие показатели в работе мне при отъезде предложили рекомендации для поступления кандидатом в члены КПСС. О партии я знал, как и большая часть народа, по книгам и кино. Одним словом "Коммунисты, вперёд!". И мне хотелось качественно улучшить её собою. Поэтому рекомендации взял с гордостью, был польщён.

Приезжаю домой. Отдаю в горком рекомендации. А меня принимать не хотят. Причина - лимит на служащих исчерпан. А мои рекомендации - на рабочего. Борюсь, доказываю. Доказал, приняли, но остался осадок, ощущение, что с меня хотели за партийность что-то содрать. Вот так со старта зародилось сомнение в лозунге "Дело партии - дело народа".

Пробыл в рядах (самых задних) партии 23 года. Платил взносы и больше ничего. А когда остался без работы (было закрыто училище, где я директорствовал), то ни власти, ни партии оказался не нужен.

Август 91-го и далее подтвердили моё разочарование в святая святых. Вспоминать Африку можно ещё долго, но пока хватит.