В начале следующей весны по указанию Лэйка был построен загон с замаскированными выступающими крыльями для поимки лесных коз. Если бы колонистам удалось приручить коз и держать их стада возле пещер круглый год, это явилось бы для них колоссальным шагом вперед в покорении окружающей среды. Запасти достаточно травы, чтобы прокормить зимой стадо коз, несомненно, будет проблемой – но сначала, прежде чем беспокоиться о корме, следовало убедиться, смогут ли козы вообще пережить летние и зимние перепады жары и холода.

Этой весной они поймали десять коз. Из веток кустарника для них были построены укрытия от солнца, поскольку еще до окончания лета ветры сорвут с деревьев сухую почерневшую листву, и в загон был отведен небольшой ручеек воды. Но вся эта работа оказалась напрасной. Козы погибли от жары еще ранним летом, вместе с неродившимся молодняком. Когда наступила осень, колонисты поймали еще шесть коз. Они построили сарай и насколько возможно утеплили его, заготовили большой запас травы, росшей по берегам ручья, достаточный для того, чтобы продержаться всю зиму. Но холод оказался слишком сильным для коз, и вторая снежная буря их всех погубила. Следующей весной и осенью, с гораздо большими трудностями, колонисты провели эксперимент с несколькими парами единорогов. Результат оказался таким же. Эго означало только одно – им предстояло остаться расой охотников. Рагнарок не позволит им стать скотоводами.

Шли годы, похожие один на другой. Быстро старились Старики, как называли себя Лэйк и его сверстники, и подрастали Молодые. Среди Стариков уже не оставалось женщин, которые могли иметь детей, но за прошедшие годы родилось еще шестеро нормальных, здоровых детей. Как и первые двое, они не были так подвержены влиянию полуторной силы тяжести, как дети, родившиеся на Земле. Как заметил Лэйк, и среди Молодых наблюдались значительные различия. Те, которые были очень маленькими детьми в тот день, когда Джерны оставили их умирать, приспособились к условиям лучше детей, бывших на несколько лет старше.

Природа Рагнарока нанесла удар по самым маленьким с беспощадной жестокостью. Она подвергла их таким испытаниям на выживание, которые не имели прецедента на Земле. Она убивала их сотнями, но среди них оказались такие, чьи юные плоть, кровь и органы оказали сопротивление смерти, адаптировавшись в наивысшей степени. Время Стариков почти ушло, и вскоре будущее окажется в руках Молодых. Их было девяносто – девяносто непокоренных из тех, что когда-то были четырьмя тысячами Отверженных: первое поколение новой расы.

Лэйку казалось, что годы стали мелькать все быстрее, по мере того как число Стариков все быстрее сокращалось. На шестом году их пребывания на Рагнароке умер Андерс; сердце его остановилось однажды ночью, когда он терпеливо работал в своей импровизированной маленькой лаборатории, продолжая работу, начатую Чиарой в поисках лекарства от Адской Лихорадки. Барбер, пытаясь вывести сорт растений, которые могли бы расти в нижних уровнях пещер, был убит единорогом во время работы на опытном участке за пещерами. Однажды весенним днем, на восьмом году их пребывания, Крэг отправился, прихрамывая, взглянуть на новый минерал, обнаруженный охотником в миле от пещер. Внезапно полил холодный дождь, застудив его до костей, прежде чем он смог вернуться, и Крэг умер в тот же день от Адской Лихорадки.

В тот же год хищниками был убит Шредер. Он погиб, стоя спиной к дереву и держа в руке окровавленный нож. Именно так он хотел отойти в мир иной, как он сам однажды сказал Лэйку:

– Когда придет мое время, я бы предпочел, чтобы это произошло в схватке с хищниками. Они сражаются упорно, убивают быстро и после этого тебя не трогают. Они не разрывают тебя на куски после смерти, не топчут тебя и не злорадствуют над частями твоего тела, как это делают единороги.

С каждым годом весна наступала все раньше, осень приходила все позже, и наблюдения показывали, что оба солнца неуклонно сдвигаются в северную часть небосклона. Но зимы, хотя и стали короче, казалось, остались такими же холодными, как и всегда. Летом девятого года стояло такое пекло, что Лэйк понял, что им не вынести больше двух или трех лет усиливающейся жары.

Затем, летом десятого года, наклон осн Рагнарока перестал увеличиваться и соответственно прекратилось склонение солнц к северной части небосвода. Они находились на середине того, что Крэг окрестил когда-то Большим Летом, и могли переносить его – правда, лишь едва. Но колонистам не придется покидать пещеры. Оба солнца начали перемещаться в южную часть небосклона. Наблюдения за ними продолжались, и их результаты тщательно фиксировались. Приближалась Большая Осень, а за ней должна была последовать Большая Зима.

Большая Зима... ее угроза беспокоила Лэйка. Насколько к югу переместятся оба солнца – и как долго они там будут оставаться? Наступит ли такое время, когда плато будет погребено под сотнями футов снега, а пещеры закованы в ледниковый панцирь?

Но он не мог узнать об этом заранее, или просто догадаться. Об этом узнают только будущие поколения.

На двенадцатый год из Стариков остались только Лэйк и Уэст. К тому времени колонисты насчитывали восемьдесят три человека Молодых, восемь родившихся на Рагнароке детей Стариков и четверо родившихся на Рагнароке детей Молодых. Не считая самого Лэйка и Уэста, всего было девяносто пять колонистов.

Не слишком много для того, чтобы положить начало новой расе, которой предстоит встретить ледниковый период неизвестной протяженности и над которой всегда будет висеть угроза случайного возвращения Джернов.

Наступила зима пятнадцатого года, и Лэйк остался один, последний из Стариков. Седоволосый и выглядевший значительно старше своих лет, он по-прежнему оставался лидером колонистов. Но этой зимой он был только способен сидеть у огня и ощущать, как сила тяжести сдавливает его сердце. Задолго до прихода весны он понял, что настало время выбрать себе преемника.

Он надеялся дожить до того дня, когда его сын займет место отца – но Джиму было только тринадцать лет. Среди остальных возможных кандидатов был один, за которым Лэйк наблюдал с того самого дня, когда тот сказал Крэгу, что он найдет металлы, чтобы построить корабль и убить Джернов: Билл Гумбольт.

Билл Гумбольт был не самый старший среди тех, из кого могли получиться лидеры, но из них всех он был самым всесторонне развитым, самым мыслящим и до упрямого решительным. Билл напоминал Лэйку того неистового старика, который был его дедом, и если бы не шрамы, обезобразившие лицо Билла, он был бы очень похож на него. В тот вечер, когда Лэйк сообщил остальным колонистам, что хотел бы видеть своим преемником Билла Гумбольта, за стенами пещер бушевала сильная буря. Никто не стал возражать против этой кандидатуры, и без всяких церемоний и пышных речей Лэйк сложил с себя бремя пятнадцатилетнего лидерства.

После этого он покинул остальных колонистов и среди них своего сына и отправился в пещеру, где он обычно проводил свой ночлег. Его костер почти погас, остались лишь тлеющие уголья, но он слишком устал, чтобы разжечь его вновь. Лэйк лег на свое ложе и понял, без удивления и страха, что ему осталось гораздо меньше времени, чем он думал. Его время практически истекло.

Он лежал на спине и чувствовал, как его охватывает усталость, бороться с которой у него не было сил. Он сделал для других все, что мог, и сейчас утомительное путешествие было закончено.

В мыслях его всплыли воспоминания о том дне пятнадцатилетней давности. Рев бури превратился в гpoxoт двигателей крейсеров Джернов, исчезающих в сером небе. Четыре тысячи Отверженных стояли на холодном ветру и смотрели на улетающие корабли, их дети так еще и не поняли, что их приговорили к смерти. Каким-то образом среди них очутился и его собственный сын...

Он попытался приподняться. Его ждала работа – много работы...