Ободранная дверь распахнулась, и в облаке пара навстречу им с визгом вылетела женщина с окровавленным лицом и вслед за ней - здоровенный оборванец с криком:

   -Измордую проклятую! Будешь у меня знать...

   Баба успела выскочить на улицу и убежать, "джентльмен" остановлен успокоен парой-тройкой ударов спутниками Александра, это было делом минуты.

   Нижний этаж "Растерации" был разделен на три неравные части: маленькая эстрада, зал с грязными столиками и буфетной стойкой, и дальний угол с какими-то ломаными скамейками. Как впоследствии объяснили Сашке, это был самый дешевый бордель в городе, в дорогие публичные дома нижних чинов не пускали. Атмосфера этого милого заведения, несмотря на открытые окна, изначально была пропитана крепким, режущим в горло, запахом табака. В довершение всей обстановки, как необходимое украшение к ней, по стенам помещалось несколько старых портретов и картин, в когда-то позолоченных рамах. Портреты являли собою каких-то генералов в пудре и архиереев в мантиях, а картины изображали нечто из буколико-мифологических и священных сюжетов. И те и другие лоснились местами зеленым лаком, а местами совсем исчезали в густо насевшей на них пыли, грязи и мух. Бог знает где, как и когда и кем писаны такие картины и портреты, но известно только то, что найти их можно единственно в народных "ресторациях", и кажется, будто они уж так самою судьбой предназначены для того, чтобы украшать закоптелые стены низшей руки трактиров и харчевен.

   Высокий обширный зал, битком набит всяким народом, однако перед компанией матросов люди боязливо расступались. Свободного столика не нашлось, но чтоб угодить столь редким, и, судя по скривившейся физиономии буфетчика, опасным гостям половые быстренько выкинули на улицу парочку пропойц. Все это странное сборище сидело, лежало, ходило, толкалось на месте, двигалось, как движутся плотные людские толпы, двигалось в каком-то тумане, в каком-то отвратительно смрадном чаду, который густыми клубами носился в этой удушливой атмосфере и целыми слоями неподвижно стоял вверху, у потолка. Это был смешанный чад зловонного табачища, крепчайшей махорки и обильный пар людского дыхания, заражавший воздух уже от одного присутствия стольких человек, для которых была слишком тесна эта просторная зала. Свежего человека прошибало до зелени в глазах, до дурноты и головокружения. Смотришь, и в первую минуту ничего не различаешь. Слышен только глухой гул и говор нескольких сотен голосов, сквозь который то там, то сям раздается визг или плач, крепкий ухарский возглас и взрывы самого разнородного хохота, то вдруг пьяный или болезненный стон, то визгливая ругань, вой и вопли. Наш Александр моментально одурел от такого букета ощущений, и просто отдал Цыгану "призовые" последнего боя и тот начал распоряжаться, мигом подлетел буфетчик, забегали половые, на столе появились штофы с водкой и немудреная закуска. И практически сразу же явились и молодые особы женского пола, специфической наружности.

   -Выбирай любую, девки здоровые деревенские! Коли не нравится, иди сам к ним в угол, там на любой вкус, от трех копеек серебром, - матрос щупает красотку за округлый зад, - смотри кровь с молоком!

   -Чего деревня тут делает?

   -Барину на оброк, себе на приданное к свадьбе зарабатывает.

   -Не лужа, хватит и мужу! - задорно шлепает разбитыми губами девица, украшенная припудренным мукой синяком под глазом, пытаясь, устроится на коленях у Сашки, но тот спихивает ее к Цыгану, у которого и так уже повисла на шее одна такая "красавица". С большими трудом он подавляет "деда", уймись, триппер вещь неприятная, а сифилис и вовсе пока неизлечим. Внимание невольно приковывает певица на эстраде, словно яркое пятно розы на навозной куче.

   -Цыган это кто?

   -Княжна это, тут все ее так кличут. Злая стерва и дорогая, но умеет всякие барские штучки делать ртом, господа обучили ха-ха...

   -Что и в самом деле княжна?

   -Незаконная дочь князя Заболотова, помер он лет десять назад, и ее наследники в приют сдали, ну а оттуда дорога ихней сестре только сюда.

   Цыган опрокинул стопку водки и продолжил.

   -Что ее хочешь позвать? Сейчас сделаем, Верка!!! Поди сюда, грош на леденцы дам!

   От буфетной стойки на зов прибежала девочка лет восьми...

   -Мамка свободна? Вон кавалер для нее есть.

   -С ними? Да что вы дяденька, он же ейного "кота" седни прибил! Нет ни в жисть, умучит ведь опосля!

   Малолетняя сводница, получив мзду, мышкой исчезает, а у нашего героя появляется законный повод отказать всем местным жрицам любви. Спутники Сашки один за другим в обнимку со своими дульцинеями перебираются на второй этаж в "нумера". Последним отправился Цыган, в обнимку с двумя в дым пьяненькими девицами, когда они успели так набраться загадка, вроде только что были трезвыми. Что же делать нечего, если женщин нельзя, то надо хоть выпить, что ли. Порывшись в карманах, Александр нашел маленький листочек чистой бумаги, протер стакан и облупил яйцо на закуску, водка, а точнее сивуха оказалась на редкость мерзкой...

   Сослуживцы уже успели спуститься вниз в зал, выпить, закусить, обменяться подругами и снова отправится в обитель любви. Цыганков опять поволок своих девок наверх, только теперь уже у каждой по синяку под правым глазом. Красавица "княжна" прекратила петь, вероятно, работает ртом теперь где-то там, в "нумерах", на обшарпанных подмостках теперь кувыркается всякая пьянь...

   - Чух!...Чух!...Чух!... Ни молодок, ни старух! - Размахивая руками и валяя то кувырком, то вприсядку, пропитым голосом вытягивает местный бомж отвратного вида, тогда как многие из зрителей громко отбивали в ладоши такт, а сам буфетчик, схватившись за живот, надрывался от неудержимого смеху и дико взвизгивает по времена:

   -Ух-ти!.. Жарь его!.. Валяй!.. Поддавай пару!.. Лихо!..

   Наш Сашка все так и сидит с недопитой наполовину стопкой и печально смотрит по сторонам. Слева, за двумя составленными вместе столами, помещалась компания мастеровых в пестрядинных халатах, с испитыми лицами, на которых установился определенный серо-бледный колорит - верный признак спертого воздуха душной мастерской, тесного спанья артелью, непосильного труда и невоздержной жизни. Эту коллекцию небритых и длинноволосых, по большей части украшенных усами физиономий с наглыми взглядами, как бы говорившими: "Мы - не мы, и хозяин - не хозяин!" - угощал пивом такой же пестрядинный халат, вмещавший в себе какого-то спицеобразного подростка лет шестнадцати. Пацан этот, видимо, желал показать, что взрослый и чувствует свое достоинство - потому: капитал имеет и угощать может. Он то и дело старался представиться пьяным и потому громче всех орал, поминутно и без всякой нужды ругался, как бы самоуслаждаясь гармоническими звуками этой брани, поминутно размахивал своими истощенными, худыми, как щепки, руками, вообще ломался, "задавая форсу". Компания мастеровых поощряла его то объятиями, то словами, то, наконец, приятельской руганью и во всю глотку нестройно горланила похабную песню.

   Вот тоже без баб обошлись, философски отмечает Сашка, и вдруг краем глаза замечает справа какое-то движение. Вот она подошла, ранее оккупировавшие их столик девицы отогнали невезучую соратницу пинками и затрещинами. Небольшого роста, очень худощавая на вид девочка, лет ей может быть около тринадцати, но во всей ее маленькой, болезненной фигурке сказывается уже нечто старческое, немощное, нечто отжившее даже не живя. Какие-то ситцевые лохмотья, платье грязное, оборванное и штопанное-перештопанное, кое-как прикрывает ее худенькое тельце, сбоку вырван, очевидно в драке, значительный клок этого лохмотья и волочится по полу, а подол обтрепался до последней возможности и драными космами бьется по голым голеням, сверху у рукава - большая прореха и сквозь нее выставляется наружу бледное костлявое плечо, ворот разорван и расстегнут, так что позволяет видеть часть плоской, болезненно впалой детской груди, спутанные и бог весть когда не расчесанные темно-каштановые волосы липнут к влажному лбу и спадают слабо вьющимися недлинными космами на плечи, еще более выдавая худобу вытянутой шеи... А уж лицо - на него и взглянуть невозможно без сжимающего душу сострадания! Лицо это в очертаниях своих носит следы некоторой красоты, но какая голодная алчность светится в этих лихорадочно горящих запавших глазах, обведенных темными, синеватыми кругами - явный признак неестественного истощения. Девица бросает на стол с едой, нетерпеливые, алчные взоры, то и дело нервно поводя мускулами своих щек. Похоже, она была голодна, верно, потому, что сегодня ей не довелось ничего заработать себе на насущный кусок хлеба.