Нет, не быть России родиной слонов, не судьба, может, морские мины заграждения попробуем? И снова неугомонный штабс-капитан бросается в неравный бой с непобедимой техно-бюрократической рутиной, в этот раз ему удается кое-что отвоевать, наверху проявили интерес, сделан запрос в Петербург, изыскиваются средства для производства опытов. Удача, кажется он попал на застарелый ночной кошмар наших адмиралов! До сих пор не найдено средство предотвратить вторжение вражеской эскадры в севастопольскую бухту, батареи на учениях продемонстрировали полную беспомощность даже против парусного судна. Как раз накануне пустили старый купеческий бриг в качестве мишени, и ни одной дырки. Артиллеристы не виноваты, цель слишком быстро перемещается, примитивные прицельные приспособления и лафеты не позволяют вести вести меткий огонь. А такой прорыв, это по мнению местной военной науки, почти стопроцентная потеря города. Вот они и забегали, даже меланхоличный Меншиков начал опять строчить докладные царю, правда по старинке упирал на строительство новых береговых батарей, но и минам тоже светлейший внимание уделил. Александру остается только задуматься, как же он будет радиосвязь в будущем продвигать? Ведь точно так же не примут, пошлют подальше, ссылаясь, на то, что существование электромагнитных волн пока еще не доказано. Неужели придется повторить весь путь Генриха Герца, все его эксперименты? Это ведь долгие годы и многие тысячи рублей, да там у него одна призма из канифоли в полтонны весом была. Как ни заманчива перспектива стать российским "отцом радио", но лучше сначала что-то не столь радикальное предложить, вот телефон например. Для местной науки это не открытие проекты уже есть. Все равно предстоит оборона города, маневренной войны не будет, а значит вполне достаточно иметь проводную связь. Судя по данным из его Александра коллекции телефон в середине девятнадцатого века уже не является технической новинкой, но годных к практической работе устройств пока нет, похоже, предстоит Сашке стать российским Беллом и Эдисоном в одном лице. Неплохой выход, заодно и проблема обучения персонала легко решается, не придется всех на "морзянку" натаскивать, буквопечатающих аппаратов у нас немного, все уйдут на магистральную линию...

   Глава 6. Завтра будет война. А может нет?

   Солнечный свет ослепительными струями прорывается через густую листву деревьев. Жарко, единственное спасение только в налетающем с моря легком ветерке. Здесь, на окраине жизнь течет совсем по-другому, медленно и размеренно. Да город ли это вообще? В узких улочках сжатых высокими заборами-плетнями прячутся в тени яблонь и

слив белые домики, никаких табличек с номерами или фамилиями владельцев нет и в помине, здесь заблудится не трудно. Сонное спокойствие нарушает лишь позвякивающий колокольчик коровы, да ленивый лай собак, совсем как в деревне. Но внезапно в эту тихую симфонию захолустья вторгается чуждый звук, плетень покачивается и потрескивает, и над гребнем его появляется лопоухая и белобрысая голова мальчишки. Ловкие словно обезьянки дети быстро перебираются через стену, сплетенную из лозы и прутьев. Один, второй, третий, четвертый, трое беленьких, один черненький, точно выводок подросших котят. Но четвертому сегодня не везет, зацепился хвостом, пардон, подолом юбки за сучок. Да это, оказывается, девчонка! "Кавалеры" сразу же кидаются на выручку подруге, но проклятый забор держит крепко, не отпускает, любительница чужих яблок повисла между небом и землей. И уже через минуту им приходится без оглядки бежать самим, оставив товарку на произвол судьбы.

   -А попалась, наконец, зараза басурманская! - раздается торжествующий рев, и из-за угла пулей вылетает бородатый мужик в

   грязной кумачовой рубахе, удивительная резвость для такой медведоподобной туши, - Ужо, я тебя проучу, попомнишь у меня...

   Расправа, столь обычная в те старые добрые времена, когда жестоко пороли даже будущих царей. Зажатый в руке прут взлетает, сейчас последует свист и сочный шлепок, затем визг жертвы, но неожиданно орудие наказания словно растворяется в воздухе и богатырский замах пропадает впустую. Садовник недоуменно оглядывается, оказывается сбоку стоит, словно, из-под земли вырос, матрос в выцветшей голландке. Незнакомец покачивая головой разглядывает розгу, насмешливое выражение на его лице словно говорит, что "ты бы братец мог шпицрутен и поменьше найти". Секунда, и описав дугу орудие наказания исчезает за высоким, выше роста человека плетнем забора.

   Панфнутий Палыч с трудом соображает, вчера они с лакеем и дворником "приговорили" большое ведро яблочного вина, и сегодня с утра еще и водочкой опохмелились, где-то он этого наглого матросика раньше видел, но не все ли равно? Обида распирает буйную головушку и просит немедленного выхода.

   -Ты чего кислая шерсть, совсем нюх потерял?! - пополам с перегаром вырывается у него,- Да я у самой енеральши Поповой служу...

   Для ускоренного обретения утраченного обояния огромный кулак замирает в вершке от наглой физиономии флотского, сейчас он его проучит, сейчас, только... -Да я тебя-я -а-а-А-А...

   Опять пришлось применить "непопулярные средства" для "приведения диалога в конструктивное русло". Разговора не получилось, садово-огородный цербер поскуливая и вполголоса ругаясь, резвой рысцой удаляется прочь. Александр уже усвоил, что в этом мире кроме рабов и господ есть еще и третья категория, самая поганая - холуи, привилегированные рабы и слуги. Первый урок, как следует себя вести при встрече с этой публикой, буквально на днях преподнес ему Петрович.

   Ездили они в интендантство, получить спирт и другое имущество, только Сашка отвернулся на секунду, и тут за спиной шум. На начальника "наезжает" какой-то деятель в расшитом золотыми галунами мундире, не там они, оказывается, припарковали свою повозку. "Сенсей" внимательно и спокойно выслушивает грязные оскорбления, примерно минуты две, и затем просто бьет обидчика в ухо, коротким и точным ударом. Такой развязки его подчинённый никак не ожидал.

   -Нас же сейчас повяжут и в полицию потащат?

   -Не изволь беспокоиться, этот дурень просто лакей купчишки-откупщика. Если "их степенство" захочет получить за "обиду", то я и ему отвешу полной мерой, не жалко. А ты поди думал, что это генерал или вельможа какой? Так они не ругаются, а как правило норовят сами ударить.

   Подоспевший к разборке купец тогда связываться с ними не захотел, только скривил рожу и добавил своему ретивому слуге хорошего пинка...

   Вот и этот бородатый хулиган сваливает, но спокойно унести ноги ему не удается. В толстую спину со смачным хрустом врезается зеленое неспелое яблоко, скулеж превращается в истошный вопль, а рысца немедленно преходить в галоп, и оглашая матом сонную округу, бородач исчезает за углом улицы. Это еще что за чудо такое? Погода летная, что ли, фрукты и овощи сами летают? Оказывается, маленькая разбойница сумела высвободиться из плена, одежду малышей здесь, как и в далеком будущем, шьют на вырост, похоже она просто вывалилась из своего платья, крепко удерживаемого гвоздем забора. И вот кокетливо улыбается незнакомому матросу, натягивая короткую рубашонку на исцарапанные коленки, прямо сама невинность. Нет, он ошибся, когда дал с первого взгляда девчонке, пять лет, в этом возрасте дети еще неуклюжи словно маленькие медвежата, скорее всего, ей шесть или семь. А что мелкая, так такое сложение, что называется "ростом бог обидел". Воспоминания снова захлестнули Сашку словно потоп, его детство босоногое, кузина Оленька в тот первый год, когда они с Леной таскали ее за собой, а чуть подросла, так пришлось уже догонять, такая шустрая стала. Он снял нехитрую одежду с забора, простой ситцевый сарафанчик, такие же, только немного короче, носили и его двоюродные сестры, боже как давно это было.