- А может, и нет, - закончила Мелисса за него.

- Правильно.

- Вы продолжаете говорить «он может сделать это, он может сделать то". Все, что он может сделать... он будет делать это без вас. Женится, влюбится в женщину...

Гриффин снова поставил свою тарелку перед собой. Если они не закончат говорить, еда испортится. Хотя не важно. Мелиссе было важнее узнать о своем сыне, чем есть.

- Я не идиот, - сказал Гриффин, вытирая рот салфеткой. - Ему семнадцать. Мне двадцать девять. На Сатурне большая разница в возрасте довольно обычно. Двое парней, две женщины, свингеры, открытые отношения, трио... мы просто делаем вещи немного по-другому. Но я знаю, любые пары сталкиваются с риском расставания.

- Могу это подтвердить.

- Точно. Большинство отношений скорее заканчиваются, чем длятся вечно. Мой отец был женат целых пятнадцать лет и имел четырех детей, развелся и открестился от женщин на всю свою жизнь. Затем он встретил мою маму, которая была девятнадцатилетней моделью с обложки Vogue. Женился на модели, зная ее всего месяц, а затем спустя год появился я. Они были вместе тридцать лет и до сих пор счастливы, все еще влюблены, и до сих пор смущают меня. Черт побери, нужно запретить родителям так сильно показывать свою любовь друг другу перед детьми.

- Не могу поспорить с вашей логикой. Мой бывший муж и я одного возраста, ходили в один и тот же колледж, встречались два года перед тем, как пожениться... мы все сделали правильно, все "как положено", и мы оба видим, чем это закончилось.

- Из этого у вас получился Мик. Вам нечего жалеть.

- Я стараюсь себе это повторять.

- Слушайте, Мелисса... ничего, если я стану звать вас по имени?

- Лучше, чем миссис Димир.

- Можно называть вас «Мама»?

- Ни за что на свете.

- Вполне честно. Вот в чем все дело, Мелисса... Не могу сказать точно, но есть чертовски большая вероятность, что это ваш момент. На этой земле живет столько детей, таких же, как и ваш сын, которые не могут так жить. Они не могут дышать воздухом, который их окружает, и им приходится искать способ покинуть эту землю. Иногда это наркотики. Иногда это выпивка. Иногда это саморазрушение. Иногда они притворяются обычными, а потом вышибают себе мозги на полу в кухне. Я знаю, что говорю. У меня был друг гей в школе, который рассказал об этом своим родителям. Он пытался убить себя. Он пережил первую попытку. Но не пережил вторую.

Мелисса уставилась на Гриффина не в состоянии говорить. Она слышала предупреждение в его словах. Будучи медсестрой, она знала страшную правду, что большинство людей, пытающихся покончить с собой и не сумевших, будут делать это, пока им это не удастся.

- Смотрите..., - Гриффин потянулся через стол и взял ее за руку.

- У вас есть шанс прямо сейчас принять вашего сына. Я не говорю о "терпимости" к нему. Толерантность как пощечина. Вы можете терпеть шумных соседей. Но вы любите своего сына, вы его обожаете, вы его принимаете, вы подбадриваете его, и Вы не судите его за одну секунду. Вы скажете ему - Бог создал тебя таким, какой ты есть, потому что это ваша часть этой пьесы. А когда Мик выйдет на сцену, в его Момент, вы сможете встать и поаплодировать. Он любит меня, он без ума от меня. Но это не меняет того факта, что вы его мама. Это может быть ваш момент.

- Вы так думаете?

Гриффин сжал пальцы, и отпустил ее руку.

- Может быть. Возможно, нет. Но если это так, поверьте мне, вы не захотите его упустить. Потому если вы попадете в этот Момент, весь чертов мир встанет, чтобы аплодировать вам. И это чувство сохранится на всю оставшуюся жизнь.

- Я не упущу свой шанс, обещаю.

- Я верю вам.

- Но вы должны пообещать мне кое-что взамен.

- Что угодно.

- Вы не обидите моего сына. Вы не разобьете его сердце. Вы не сломаете его дух. Я знаю, что больше не являюсь важной частью его жизни. Так случилось и с Эрин, и теперь это происходит с Микаэлем. Первые несколько лет они не могут жить без тебя. Им стукнет шестнадцать, семнадцать, восемнадцать, и вдруг они не могут жить с вами. Все в порядке. Цикл жизни, я принимаю это. Я также знаю, если я скажу Микаэлю, что он не должен вас больше видеть, он вырвет меня из своей жизни полностью. Через пару недель начнется колледж, и он на полной стипендии. Ему даже больше не нужна я, чтобы кормить его или дать крышу над головой. Но я не хочу его потерять. Два дня назад, когда Микаэль обнял меня и сказал, что он скучал по мне, в первый раз за пять лет я почувствовала, что мой сын вернулся.

- Вы не потеряете своего сына. Вы и я за команду Микаэля, ладно? Я знаю, что он не на 100% счастлив. Я знал, что он по-прежнему видит кошмары, у него бывают плохие дни, по-прежнему есть воспоминания и страхи. Я знаю, что он был на лекарствах некоторое время и перестал принимать их из-за побочных эффектов. Прозак дал ему бессонницу. Лекзапро превратил в зомби. Я нервничаю, когда понимаю, что он должен обходиться без них.

- Рада, что я не единственная.

- Так что я собираюсь следить за ним. У меня есть самый крутой психотерапевт в мире. Он будет видеться с ней раз в месяц только, чтобы быть в безопасности. Я был чистым и трезвым в течение шести лет, и я по-прежнему хожу к ней. В этом плане я защищен.

- Вы посещаете психотерапевта?

- Не моя идея. Мои родители сказали, "ты должен пойти к ней, или мы от тебя откажемся». Они были правы. Она, как священник, понимаете. Можно рассказать ей все, что угодно, а она просто выслушает. Вас пугает то, что у меня есть врач?

- К сожалению. Мой бывший муж...

- Позвольте угадать. Думал, что похождения по таким врачам для девочек и лузеров.

- Наверное, это в точности его слова.

Гриффин наклонился вперед и положил руки на стол. В таком положении и так широкие плечи Гриффина казались еще шире, его и без того дерзкая улыбка сейчас выглядела еще более дерзкой, а его большие сильные руки еще крупнее.

- Один вопрос - я выгляжу как девочка или лузер?

На одну секунду Мелисса увидела Гриффина таким, каким видел его Микаэль - сильным, жестким, сексуальным, как сам ад, и чертовски комфортным в общении; его улыбка просто умоляла весь мир потягаться с ним острословии. Но мир мудро держал свой рот на замке.

- Я скажу «нет».

- Так и думал.

- Значит, терапия - это здорово. Что я могу сделать?

- Держите отца подальше от его жизни, с глаз долой.

- Гриффин откинулся снова. - Меня не волнует, если ваш бывший муж начнет вынюхивать, извиняясь, обещать, что он изменился. Это фигня, и вы это знаете.

- Поверьте мне, знаю.

- Выбросьте его из жизни Мика. Если он доставит вам какие-то неприятности, любые, сразу же звоните мне. Мику еще не восемнадцать, но мы закатим самую большую, черт подери, вечеринку в мировой истории в день его совершеннолетия только потому, что это будет означать - дорогой старый папаша, пошел нахрен из этого уравнения. Если он попытается вернуться, звоните мне, и я найду адвокатов.

- Я могу это сделать, - сказала она, благодарная, что у нее будет союзник в этой борьбе, кто-то на ее стороне. Отец Стернс сделал все, что мог для Микаэля, но что мог знать неженатый католический священник о таком ребенке, как ее сын с его сексуальными наклонностями?

- Что-то еще?

- Просто любите вашего сына. Не волнуйтесь, когда он заговорит обо мне. Сейчас я факт его жизни. Он и я будем тратить много времени вместе, будем ездить по миру... даже если это будет пугать вас, не подавайте виду. Просто скажите ему, чтобы он был в безопасности и хорошо повеселился. Сделайте так, чтобы Мику было безопасно быть в ладу с самим собой рядом с вами.

- Много времени вместе... мне стоит знать, как много времени?

- Он собирается оставаться со мной каждые выходные.

- О Боже...

- Он мог бы пойти в колледж в Калифорнии, как ваша дочь, - сказал Гриффин, одаривая ее суровым взглядом. - Могло бы быть хуже, чем Мик на другом конце страны. Он будет в городе со мной. И если вы захотите увидеть его на выходные, вы можете оставаться так долго, как Мик того захочет. И я уверен, что он захочет.