- Извини, - сказал он. - Я сожалею, Вера.

- Все нормально, - сказала я тихим голосом.

- Нет, не нормально, - сказал он. - Но ты здесь не причем. - Он сделал паузу. - Я найду, что сказать о своей компании в следующий раз. Ты не возражаешь, если мы просто поговорим, а?

- О чем? - спросила я.

- О тебе. Давайте поговорим о тебе, Вера Майлз.

- Это будет скучно.

- Ты зря так говоришь, у меня много вопросов.

Я расплылась в улыбке, а мое сердце стало биться чуть быстрее. – Ладно, но если я раскрою все мои секреты, то тебе станет скучно со мной.

- С тобой? Скучно? – хихикнул он по-дружески. - Это невозможно. Давай сыграем в игру «двадцать вопросов». Ты ведь знаешь эту игру?

- Да, - сказала я медленно. Но мне не очень хотелось играть с ним. Теперь, когда игра была полностью изменена, то это станет другой историей.

- Хорошо, я буду задавать тебе по вопросу в день. Мы здесь пробудем двадцать один день. И в последний день ты сможешь задать мне вопрос.

- Это не справедливо, - сказала я. Однако это означало, что он должен каждый день со мной видеться, чтобы задать вопрос. Я не могу сказать «нет» этому.

- А на мой взгляд честно, - просто сказал он. - Первый вопрос: было больно, когда тебе в язык вставили кольцо?

Я рассмеялась. - Что? Кольцо в мой язык?

- Да. Я спросил что-то неприличное? Похоже, это было больно.

Смешно, никто до этого меня об этом не спрашивал. Хотя, заметить серебряное кольцо на кончике языка было несложно.

- Да, это было больно, - сказала я. - Но меня не пугает немного боли.

- Я вижу, - сказал он. – Тебе идет.

- Правда? – Все, что я слышала от матери и сестры, так это то, что это делают только бродяги. Я знала, что Матео понравится.

- Да, - сказал он. - Когда я был моложе, то думал, что это круто. И хотел себе такое.

Я не могла представить Матео с пирсингом в языке или в любом другом месте.

- Должна сказать, что совсем не представляю тебя с кольцом в языке, - призналась я. - Это совсем не твой стиль.

- Когда я был моложе, то был совсем другим, - сказал он. - Я изменился.

Во второй раз он уже сказал: «когда я был моложе». Я подумала, что здесь ему многое навеяло воспоминания. - Ты не старый, Матео, - сказала я ему. - Тебе даже нет сорока.

- Но мне сорок исполнится раньше, чем тебе. Тебе будет только двадцать пять. - Он вздохнул. - Ты увидишь. Зачастую не успеваешь сделать всего, что бы хотел. Такова жизнь.

Его голос стал мрачным, от чего все вокруг мне показалось таким же. Это было поистине страшно, неважно, сколько мне было лет, я хорошо понимала, о чем он говорит.

Он откашлялся и продолжил уже громче. - Если не возражаешь, Вера, мне нужно сделать еще один телефонный звонок. Я увижу тебя сегодня вечером на вечеринке?

- Да, - сказала я тихо. Он повесил трубку, но я еще некоторое время смотрела на телефон прежде, чем положить его. Я желала увидеть его снова. И хотя он собирался сыграть со мной в двадцать вопросов - я и сама собиралась развязать ему язык.

- Я дам тебе десять евро, если ты сделаешь это.

Я поставила стакан и посмотрела на Эдуардо. - Ты серьезно?

- Конечно, - воскликнул он и похлопал по спине. - Так ведь, Ангел?!

Ангел, который вероятно говорил меньше всех по-английски, кивнул. У него было круглое лицо и копна вьющихся каштановых волос. Из-за очков в толстой оправе и его одежды, я не могла даже приблизительно сказать, сколько ему лет: был ли он молодой или передо мной «ботаник», которому за тридцать. Он работал в софтверной компании в Мадриде.

Я сорвала вишенку со своей отвертки (прим.пер. коктейль, водка с соком) и держала около губ. Взглянула на Эдуардо, который смотрел на меня с ехидной улыбкой.

Он и Ангел были одними из первых, кто появился на вечеринке. Я хотела прийти туда пораньше. Но я так увлекалась написанием длинных писем в Facebook Джошу и Джослин, что едва заметила, как все шли мимо меня в столовую. К тому времени, когда я пришла, все столики были заняты, и мне пришлось подсесть к Эдне - учительнице-пенсионерке из Манчестера, которая не очень-то обрадовалась такой компании. Она была здесь с мужем и еще с людьми, которых я видела в автобусе и которые бросали на меня неодобрительные взгляды.

К счастью, испанцы, которые сидели с нами, были настроены более дружелюбно. Тихая Кристина, которая почти не разговаривала и Иоланда, темнокожая женщина-хиппи. Она любила поговорить и покрасоваться своим английским, которому она научилась у своего наставника по йоге в Непале. Она болтала без остановки, не давая и слова вставить. Я сосредоточила все свое внимание на вине и еде, поглядывая на Матео, который сидел с Уэйном, Беатрис и симпатичной блондинкой, которую, кажется, звали Полли. Ему вроде было весело, он громко смеялся.

- Хорошо, сделай это, - Эдуардо начал подначивать меня. Он был симпатичный парень: лет так под тридцать, небольшого роста с идеальным золотым загаром и приятной улыбкой. Он был небольшим извращенцем. С другой стороны, я тоже.

- Ладно, - сказала я. Я положила вишенку в рот и соблазнительно прикусила. Эта часть была игрой на публику. Эдуардо заворожено наблюдал, как я посасывала ее, а Ангел, казалось, покраснел до самых корней волос. Затем я улыбнулась и проглотила ее. Время фокусов.

Я поместил стебель вишни в рот, и с ловкой концентрацией медленно работала своим языком, пытаясь связать его в узел. Сделать это сексуально было фактически невозможно, и я знала, что мое лицо было искажено.

Потребовалось несколько секунд дольше, чем мне хотелось бы, но, в конечном счете, я открыла рот и гордо показала язык со связанным в узел стеблем.

Эдуардо вытаращил глаза.

- Показывала кольцо? - услышала я голос Матео. Свежий запах океана защекотал мне ноздри, подошел Матео, всматриваясь в меня с любопытством. Я быстро спрятала язык и увидела, как его рот изогнулся в злой улыбке.

Ангел толкнул Эдуардо. - Дай ей денег.

Я перевела взгляд с Матео на Эдуардо, который, застонав, достал десять евро и бросил на стол. И подмигнул мне. - Оно того стоило. – Они с Ангелом развернулись и пошли к барной стойке, возле которой выстроилась очередь. Там сидели две женщины и откупоривали бутылки.

Матео сложил мускулистые руки на груди. Хотя на нем по-прежнему были темно-синие брюки, но теперь была белая льняная рубашка с расстёгнутыми верхними пуговицами, достаточно, чтобы можно было увидеть ухоженные волосы на груди. Что заставило меня трепетать. Парни, с которыми я была, были гладкие как младенцы. Матео был на все сто процентов мужчина.

Эти сто процентов мужчины уже заняты, напомнила я себе, прежде чем отвертка дала по мозгам.

- У тебя появилась работа? - спросил он ровным голосом.

- Что?

Он кивнул на десять евро, которые я все еще сжимала в руке.

- Ох, - сказала я, запихивая их в свою маленькую сумочку. Я улыбнулась. - Нет, я просто поспорила. Связать в узел стебель вишенки одним языком – это классика.

Он широко улыбнулся, показывая мне отполированные зубы. Я заметила, что один был кривой. Мне это нравилось. Это придавало ему особый шарм, не то, чтобы это ему было нужно. - Я не знал, - сказал Матео, затем перевел глаза с мох губ на тело. – Очень хорошо выглядишь.

В этом не было ничего такого, что говорило бы о сексуальном влечении, но мое тело, похоже, было не в курсе. Дрожь возбуждения прошла по всему позвоночнику, соски затвердели. Я проклинала себя за то, что одела не штаны, а платье макси - хоть и с цветами. Да, нелегко быть девочкой.

- Спасибо, - сказала я, стараясь не расплыться в идиотской улыбке. Я уже собиралась снова заговорить, когда к нам подошла Клаудия, от нее несло сигаретным дымом. Хуже чем от мужика.

С ней была Бэкка: выглядела она чуть старше меня с рыжими волосами и бледной, как снег, кожей, усеянной веснушками. Еще была Сэмми: маленькая, толстенькая австралийская девица в слишком узком платье, волосы у нее были светлые. Сэмми сидела рядом со мной на компьютерном терминале, когда я писала Джослин о программе (я была параноиком, чтобы упомянуть Матео) и она произвела впечатление болтушки, говоря со мной обо всех, кто проходил мимо. Она казалась пьяной сейчас, когда шла на высоких каблуках, и улыбалась всем, кто смотрел на нее.