Поиск
2. «Пусть с неба туманные слезы…»
Пусть с неба туманные слезы
На грудь железную капают,—
Сегодня больному паровозу
В депо починили лапу.
Свирепо воткнет гудки
В низко нависшие тучи.
Сегодня машиниста замучают
Клокочущие паровики.
Запертый шумит огонь,
Чугунная поет свирель,
Сегодня железный конь
Сорвется с натянутых рельс.
Громыхая, промчится мимо
Уснувших в ночи огней,
Кидая пригоршни дыма
На пестрый подол полей.
Стоит и фыркает в небо,
И сумерки жмутся у ног,
И дико свободы требует
Запертый в клетку гудок.
Миг… и, покорный сигналу,
Сдвинет трубу набекрень
И помчится по серым шпалам
Догонять уходящий день.
3. «Кинув вожжи в скучающий вечер…»
Кинув вожжи в скучающий вечер,
Бронированная лошадка мчится,
Взметнулись рельсам навстречу
Деревни большими птицами.
Поднял посиневшие руки
Вечер над селами взмытыми,
По рельсам чугунные стуки
Отбивают стальные копыта.
Бежит и клокочет пламя
В стальном нахлобученном ранце,
Пока не заржет гудками
Прямо в ухо испуганной станции.
И снова и снова помчится
Туда, где, вспорхнув на рассвете,
Солнце огненной птицей
Бронированную лошадку встретит.
4. «Утро тихо пришло с окраины…»
Утро тихо пришло с окраины
Лечь на бронь паровоза сердитого,
Подслушать, какие тайны
У трубы ветер выпытывал.
Расцвечен зарею восток,
Бежит паровоз и зябко
Кидает сердитый гудок
На церковь в буденовской шапке.
Гудка пересвист напевный
Петуху пересилить невмочь.
Бесшумно ушла из деревни
Убогая странница — ночь.
Лети, и бушуй, и осмелься
В час пробудившихся снов
Обнимать любимые рельсы
В аллее телеграфных столбов.
Смотри, как восток горит
Под тяжестью неба тяжелого,
И первым лучам зари
Подставь свою русую голову.
9. РУСЬ
Хаты слепо щурятся в закат,
Спят дороги в беспробудной лени…
Под иконой крашеный плакат
С Иисусом спорит о спасеньи.
Что же, Русь, раскрытые зрачки
Позастыли в бесконечной грусти?
Во саду ль твоем большевики
Поломали звончатые гусли?
Иль из серой, пасмурной избы
Новый, светлый Муромец не вышел?
Иль петух кровавый позабыл
Запалить твои сухие крыши?
Помню паленой соломы хруст,
Помню: красный по деревне бегал,
Разбудив дремавшую под снегом,
Засидевшуюся в девках Русь.
А потом испуганная лень
Вкралась вновь в задымленные хаты…
Видно, красный на родном селе
Засидевшуюся в девках не сосватал.
По сожженным пням издалека
Шел мужик всё так же помаленьку…
Те же хаты, та же деревенька
Так же слепо щурились в закат.
Белеют босые дорожки,
Сверкает солнце на крестах…
В твоих заплатанных окошках,
О Русь, всё та же слепота.
Но вспышки зарев кто-то спрятал
В свою родную полосу,
И пред горланящим плакатом
Смолкает бледный Иисус.
И верю, Русь, Октябрьской ночью
Стопой разбуженных дорог
Придет к свободе в лапоточках
Всё тот же русский мужичок.
И красной лентой разбежится
Огонь по кровлям серых хат…
И не закрестится в закат
Рука в щербленой рукавице.
Слышит Русь, на корточки присев,
Новых гуслей звончатый напев
И бредет дорожкой незнакомой,
Опоясана декретом Совнаркома.
Выезжает рысью на поля
Новый, светлый Муромец Илья,
Звонко цокают железные подковы…
К серым хатам светлый держит слово.
Звезды тихо сумерками льют
И молчат, заслушавшись Илью.
Новых дней кровавые поверья
Слышат хаты… Верят и не верят…
Так же слепо щурятся в закат
Окна серых утомленных хат,
Но рокочут звончатые гусли
Над тревожно слушающей Русью.
10–18. СТИХИ О РЕБЕ
«Осень в кучи листья собирает…»
Осень в кучи листья собирает
И кружит, кружит по одному…
Помню, о чистилище и рае
Говорил мне выцветший Талмуд.
Старый ребе говорил о мире.
Профиль старческий до боли был знаком…
А теперь мой ребе спекулирует
На базаре прелым табаком.
Старый ребе не уйдет из храма…
На тревожном боевом посту
Мне греметь тяжелыми стихами
Под конвоем озлобленных туч.
Тихо слушает седая синагога,
Как шагают по дорогам Октябри.
Вздохами с умолкшим богом
Старая устала говорить.
Знаю я — отец усердно молится,
Замолив сыновние грехи.
Мне ж сверкающие крики комсомольца
Перелить в свинцовые стихи.
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: