— Если бы не умер от скуки.

— У меня было достаточно волнений, так что на ближайшие тридцать — сорок лет вполне хватит. Женщины с медовой кожей и бессолевая диета. — Он коснулся своим стаканом ее бокала. — Я собираюсь наслаждаться жизнью.

— Андре!

Трейс обернулся, и в этот момент его наградили долгим, горячим поцелуем. Спустя некоторое время озарение снизошло на него. Он помнил только одну женщину, которая благоухала, как оранжерея, и целовалась, как вампир.

— Дезире! — Трейс ласково погладил ее обнаженную руку, когда она уселась к нему на колени. — По-прежнему в Касабланке?

— Конечно. — Она рассмеялась низким, грудным смехом, откинув назад копну длинных черных, как ночь, волос. — Я теперь совладелица клуба.

— А ты преуспела в жизни.

— Представь себе. — Ее кожа была подобна лепесткам магнолии, а сердце до краев наполнено ядом. Но, несмотря на это, Трейс испытывал к ней легкую симпатию. — Я вышла за Амира. Он нас не видит, а не то запросто перерезал тебе горло за то, что ты посмел дотронуться до меня.

— Я вижу, здесь все как и прежде.

— Вовсе нет. — Не обращая внимания на Джиллиан, Дезире кончиками пальцев погладила Трейса по щеке. — О, Андре, сколько недель я ждала, когда ты вернешься!

— Несколько часов в любом случае.

— Ты надолго сюда?

— На несколько дней. Показываю подруге прелести Северной Африки.

Дезире обернулась, с ног до головы окинула Джиллиан испепеляющим взглядом, а затем снова забыла о ней.

— Когда-то тебе было достаточно моих прелестей.

— Твоих прелестей было достаточно для целой армии. — Трейс поднял бокал, не сводя глаз с двери в дальнюю комнату. Он знал, что Дезире не преувеличивает насчет Амира. — У меня здесь кое-какое дело, all[6]. Ты по-прежнему хорошо подслушиваешь в замочную скважину?

— Только для тебя и за определенную плату.

— Флинн Фитцпатрик. Ученый. Ирландец, с маленькой дочерью. Сколько мне будет стоить узнать, в Касабланке ли они?

— Для такого старого, дорогого друга… пять тысяч франков.

Трейс ссадил ее с колен, а затем вытащил деньги.

— Здесь половина. Это задаток.

Она наклонилась и спрятала деньги в туфлю.

— Мне всегда так приятно встречаться с тобой, Андре.

— И мне, шери. — Он встал и коснулся губами ее руки. — Только не передавай Амиру привет от меня.

Расхохотавшись, Дезире удалилась в толпу, покачивая бедрами.

— У тебя потрясающие друзья, — заметила Джиллиан.

— Да. Я подумываю о том, чтобы как-нибудь собрать их всех вместе. Пошли.

Джиллиан торопливо выбралась из дымного клуба на свежий ночной воздух.

— О чем вы говорили?

— Просто вспоминали старые добрые времена.

Она вскинула бровь.

— Не сомневаюсь, это были потрясающие времена.

Трейс не выдержал и улыбнулся. У Дезире каменное сердце, но какое у нее воображение!

— Да, есть что вспомнить.

Джиллиан немного помолчала, борясь сама с собой. Но наконец она все-таки не выдержала.

— Эта женщина как раз в твоем вкусе? С формами?

Трейс знал о женщинах достаточно, чтобы понять, когда смех может оказаться опасным. Вместо этого он кашлянул:

— Скажем так, она моего типа.

— Не сомневаюсь, но думаю, если смыть с нее три слоя макияжа, она окажется не столь уж и привлекательной.

— Не стоит ревновать, милая. Мы просто старые знакомые.

— Ревновать? — Она постаралась изобразить, что это шутка, презирая себя за то, что пытается обмануть саму себя. — Едва ли я стану ревновать к каждой женщине, с которой ты… ты…

— Ну, давай, произнеси это.

Она стряхнула его руку, которой он по-дружески обнял ее за плечи.

— Забудь. За что ты ей заплатил?

— Она должна добыть для меня информацию.

— И как подобная женщина может добыть хоть какую-то информацию?

Трейс взглянул на нее, понял, что она говорит абсолютно серьезно, и только покачал головой.

— Дипломатия, — сказал он.

Джиллиан не могла уснуть. Силы, которых ей так не хватало всего несколько дней назад, теперь переполняли ее. Она оказалась в Африке, на континенте, о котором когда-то читала в книгах. К югу от них раскинулась пустыня Сахара. Она находилась на побережье Атлантики, но с этой стороны земного шара это был абсолютно другой океан. Здесь даже звезды, казалось, сияли по-другому.

Ее привлекала эта необычность. Еще в детстве она частенько мечтала о путешествиях в дальние страны, но все ограничивалось исключительно чтением. Ее решение переехать в Америку стало результатом желания увидеть и узнать что-то новое, стать другой женщиной, живущей собственной жизнью, какой она никогда бы не стала, если бы осталась в Ирландии вместе с отцом. И вот она отправилась в Америку, чтобы добиться своих целей, жить своей собственной жизнью. И вот теперь ее отец болен, а брат пропал.

Джиллиан накинула халат и открыла двери на балкон. Сколько раз она задавала себе вопрос, сложилось бы все иначе, если бы она осталась с отцом. Глупо и даже эгоистично думать так. И все же ноющее беспокойство не отпускало ее.

И вот теперь она в Африке с человеком, который в мгновение ока меняет свой образ. Все зависит от ее и его решимости снова все исправить.

Исправить. Джиллиан со вздохом оперлась на перила и окинула взглядом огни Касабланки. Он сказал, что не думает о том, чтобы все исправить, а лишь о своей работе. Но почему она в это не верила? Это так соответствовало стилю поведения этого человека. Но вот ее чувства к нему оказались абсолютно недоступны ее пониманию.

С момента их знакомства он притягивал и одновременно отталкивал ее. В его глазах порой возникало нечто такое, что наводило Джиллиан на мысль, что он способен проявлять доброту и сострадание. Именно так он смотрел на нее, именно таким казался ей на вершине Пирамиды магов. Мечтатель уживался в его душе с холодным реалистом. Казалось, невозможно соединить такие прямо противоположные стороны.

Все, что он делал, как себя вел, вызывало у нее чувство неловкости и тревогу. Она привыкла верить в правильно и неправильно, в добро и зло. И до того, как она повстречала этого человека, Джиллиан не задумывалась, что между этими двумя полюсами может скрываться множество разнообразных оттенков. И уж точно она и представить не могла, что ее может привлекать человек, живущий среди этих теней.

Но это был факт, не теория и не гипотеза, а именно факт, ее влекло к нему, она действительно доверяла ему. Джиллиан не могла отнести свои чувства в лабораторию, вскрыть их и провести анализ. Возможно, впервые в жизни она столкнулась с проблемой, которую нельзя было решить при помощи логики или экспериментов. И имя этой проблемы — Трейс О’Харли.

Она ревновала, и ревновала яростно, когда та женщина в клубе обнимала Трейса. Когда та что-то тихо и соблазнительно бормотала ему по-французски и касалась его своими руками, Джиллиан ужасно хотелось схватить ее за волосы и вырвать несколько покрытых лаком прядей. Это было так на нее не похоже. Или же она просто и не подозревала об этом.

Время от времени она ревновала Флинна, но как могла ревновать сестра брата, которого любили больше. И ее любовь к нему всегда была сильнее, чем зависть. В университете она чувствовала уколы зависти к девушкам с прямыми светлыми волосами и голубыми глазами. Но это было поверхностное чувство, лишенное страсти и глубины.

Ревность, которую она ощутила сегодня вечером, была сильной, и ее оказалось сложно контролировать. И это тоже было ей незнакомо. Она ревновала не к женщине с яркой внешностью и великолепным гибким телом, а к тому, как она обнимала Трейса и целовала его так, словно хотела съесть живьем.

И ему, похоже, это нравилось.

Джиллиан скрестила руки на груди и взглянула на редкие огни, все еще освещавшие город. Но еще сильнее ревности ее тревожило душевное смятение. И очевидно, и здесь всему виной Трейс О’Харли.

Она вздрогнула, услышав резкий скребущий звук спички о коробок, раздавшийся с соседнего балкона.