Чего, кстати, нельзя сказать о русских студентках, у которых палитра чувств и набор средств куда богаче. Русская студентка вряд ли скажет: «Идем ко мне, потрахаемся». Фу.

Русская позовет тебя помочь ей подготовиться к экзамену, потому что «ты хорошо шаришь в диагностике». Русская попросит тебя подвезти или проводить ее домой, потому что «неважно себя сегодня чувствует». По дороге начнет жаловаться на одиночество или, что самое ужасное, на бой-френда, с которым хочет расстаться.

И ты вдруг, сам этого не ожидая, превращаешься в психотерапевта. Выслушиваешь ее, бедняжку, сочувствуешь ей, задаешь наводящие вопросы. Потом с нетерпением ждешь следующего вторника, чтобы после занятий опять повезти ее в своей машине домой, по дороге выслушивая новые откровения: «Как же мне с ним расстаться? Подскажи, Марк…»

…С Викой мы давно расстались, и я чувствовал себя свободным. Женщины… Эта сладкая отрава, которую, пригубив однажды, будешь пить, пить, пока не упадешь…

Наташа лежала под пледом на широком мягком диване с температурой 37.8. Мы готовились к экзамену у нее в квартире, поэтому стол был завален учебниками.

Наташа была родом из Питера, отец ее рано умер, мать жила во Флориде с другим мужчиной. Когда-то Наташа занималась бальными танцами, у нее была великолепная фигура. И поразительной красоты глаза – большие, зовущие, печальные. И немного вздернутый носик. Она была очаровательна, когда смеялась, и прекрасна, когда плакала.

Я уже знал в мельчайших подробностях о ее последнем бой-френде, с которым она, наконец, рассталась. Он жил за счет своих богатеньких родителей, нигде не работал. К тому же был азартным игроком – день-деньской играл в покер онлайн. Когда выигрывал, был мил и весел, приглашал Наташу в рестораны и поездки на юга; а вот, проигрывая, становился «невыносимым психом» – много пил, пьяным водил машину, хамил всем подряд.

– Забудь его. Он тебе не нужен. Он игрок. Ты бы только всю жизнь мучилась с ним. Гарантирую: рано или поздно он окажется на улице без цента, сопьется, сядет в тюрьму, – предрекал я, чтобы Наташе было легче переносить боль разлуки.

Она встречалась с этим парнем почти год, успела познакомиться с его семьей и даже проконсультировалась у адвоката насчет брачного контракта.

– Я его так любила. Я хотела иметь от него ребенка… Он согласился вписать меня как совладелицу своего дома… Марк, ты вправду считаешь, что он мне не нужен?

– Абсолютно.

– Ах, за что мне это наказание?! Слава Богу, что я могу обо всем поделиться с тобой. Ты настоящий психотерапевт, Марк, умный, внимательный… Ладно, давай готовиться к экзамену, а то уже совсем поздно. Еще, как назло, у меня голова разболелась. И, кажется, температура поднялась.

Наташа подтянулась на диване повыше, решив подложить под спину подушку. Но ее движения были почему-то до того неуклюжи, что плед, прикрывавший ее ноги, съехал весь.

И взору психотерапевта открылась еще одна красненькая роковая полоска – красных трусиков, между Наташиных широко раздвинутых ног…

…– Вот так, все вы, мужчины, такие. Охотитесь за слабыми женщинами… А у тебя ничего, упругий и большой. Я в этом почему-то не сомневалась…

ххх

Это было замечательное время, время учебы. Я узнавал еще одну Америку – Америку студенческую. И становился настоящим специалистом.

Уже имелся опыт клинической работы, понимание моделей поведения пациентов. Не хватало теоретических знаний. Теперь же эти знания можно было получить и сразу применять их на практике. Многие знания облегчают жизнь.

Так, пациенты уже не были для меня сфинксами, с загадочными сумрачными глазами. Почти у каждого из них я открывал различные поведенческие и психологические нарушения.

Большинство наркоманов – социопаты, т. е. люди, которые относительно легко идут на нарушение общественных и нравственных норм. У них в душе практически нет борьбы между «можно» и «нельзя», «плохо» или «хорошо». У них нет нравственных барьеров, которые имеются у большинства «обычных» людей.

Однажды, помню, я подобрал с земли пустой пакетик от героина, найденный возле клиники. Положил его в карман куртки и решил с ним «погулять». Любопытства ради. Попробуйте и Вы, если хотите. Потом расскажете, как холодок пробегал по Вашей спине, когда мимо Вас проезжала машина полиции.

А наркоманы носят эти (не пустые!) пакеты круглые сутки. Прячут их в носках, за подкладкой куртки, под сиденьем в автомобиле. Они не испытывают страха. Мне порой кажется, что у наркомана нет страха в нашем понимании. Они не боятся сесть в тюрьму, потерять работу или очутиться на улице. Они боятся одного – остаться без наркотиков. Поэтому запугивать их потерей свободы или крыши над головой бесполезно.

Многие из них страдают психиатрическими нарушениями, которые «не видны», «замаскированы» многолетним употреблением наркотиков. Нередко случается такое, когда спокойный, флегматичный мужчина, много лет куривший траву, по каким-то причинам завязывает. И через пару недель превращается в настоящего психопатичного монстра. Теряет сон и покой, начинает избивать жену, хватается за нож… Психотропные таблетки, выписанные врачом, принимать, однако, не хочет – потому что он «не псих».

– Пусть лучше курит траву. Иначе все кончится тем, что он кого-нибудь зарежет, – советовал мне в таких случаях супервайзер. И был прав.

У меня постепенно выработался новый взгляд на людей. Теперь у каждого я замечал какое-нибудь психиатрическое нарушение. Все окружающие мне казались «ходячими диагнозами». Конечно же, и в себе самом я обнаруживал почти все болезни, кроме Альцгеймера.

Появилась какая-то фанатичная вера в силу психотерапии. Мы изучали разные психотерапевтические методики, основанные на психоанализе Фрейда. И мне тогда почудилось, что человека можно переделать, переконструировать. Нужно только подобрать подходящую методику лечения. Достаточно начертить чертеж переделки и потом по намеченному плану сделать человека счастливым.

Да, человеческая психика – субстанция очень гибкая и подвижная, ее можно гнуть, как проволоку, и мять, как пластилин. Поразительна наша приспособляемость к любым условиям! Но, при всей своей пластичности и гибкости, наша психика прочна, как гранит.

Увы, не поддается человек переделке. Не переделывается. Не хочет. И не может. Остается таким, каким был. А если все-таки изменяется, то очень медленно и совсем не так, как того хочет «инженер-конструктор».

Лечить мне хотелось всех, с утра и до ночи. Все вокруг, весь мир нуждался в срочном лечении молодого психотерапевта: пациенты в клинике, коллеги, студенты в университете, преподаватели, соседи, – все.

К счастью, я тогда был холост. Иначе моя жена сбежала бы от меня через неделю, не долечившись…

ххх

К моей учебе коллеги в клинике относились по-разному. Кто-то завидовал тому, что скоро получу диплом. Кто-то подсказывал, исправлял ошибки в моих письменных работах, а писать приходилось ой как много. Кто-то уже видел во мне конкурента на будущую вакансию, даже стали писать на меня какие-то доносы (русскоязычные коллеги в этом отношении особенно отличались, – ну понятно, из какой страны-то приехали!).

В клинике работали как обычные наркологи, имеющие только профессиональный сертификат, так и психотерапевты с высшим образованием. Грубо говоря, плебс и аристократы. К окончанию колледжа я замечал, как постепенно перемещаюсь в лагерь психотерапевтов-аристократов. Понимал, что все мои бессонные ночи, сумасшедшие нагрузки, стресс перед каждым экзаменом, долг в 50 тысяч долларов, на который уже «капали» проценты, – все это оправдается. И другого пути в жизни просто нет.

…Меня поддерживал и подбадривал директор, белый американец лет пятидесяти пяти. Он был очень толковым специалистом и грамотным администратором.

Иногда директор просил меня подбросить его после работы куда-нибудь на своей машине – его джип почему-то часто был на ремонте.