Петр Немировский

БОСИКОМ ПО НЬЮ-ЙОРКУ

Очерки

Не любить Нью-Йорк нельзя. Потому что в этом городе каждый может найти то, что ему нужно для счастья, – деньги, друзей, одиночество. Москвич или одессит, рижанин или житель Еревана – любой, рано или поздно откроет в Нью-Йорке место, поразительно похожее на его родной город. И встретит земляков. И почувствует здесь себя, как дома. Хотя время от времени ему напомнят, что он здесь гость. Нью-Йорк – место постоянных перемен. И самых неожиданных встреч. Люди здесь открыты, легко делятся своей болью.

Этот город нельзя понять, сидя в туристическом автобусе. Чтобы познать Нью-Йорк, нужно по нему пройти десятки миль, спуститься летом в час пик в подземку, в это пекло; поваляться на зеленой лужайке, на набережной Гудзона, в тени небоскребов; постоять зимой на промозглом ветру на Таймс-сквер в очереди за дешевыми билетами на бродвейское шоу. Нужно ходить и ходить, сменяя одну пару стоптанной обуви другой.

Разбирая свои журналистские архивы, я пришел к выводу, что некоторые очерки, если их собрать вместе, создают интересный и достаточно цельный образ Нью-Йорка.

Это – публицистика. Но описанные события – не из разряда повседневных, о которых забывают на следующее утро. Скорее, это короткие рассказы о людях, очутившихся в критических ситуациях, на крутых поворотах судьбы.

Представленные очерки размещены не в хронологической последовательности. В этом сборнике я использовал принцип разнообразия, в первую очередь, для того, чтобы российский читатель почувствовал, насколько разнообразна и противоречива жизнь Города Большого Яблока.

На страницах сборника вы встретите известных писателей, спортсменов, потомков титулованных дворян. А также никому не известных таксистов, панков, бродяг. Встретите и, надеюсь, не сможете их забыть. Как не забываю их я…

СОДЕРЖАНИЕ

ВЕК СКОРО КОНЧИТСЯ, НО РАНЬШЕ КОНЧУСЬ Я (Прощание с Иосифом Бродским)

ГЕРОИН ДЛЯ КРИШНЫ

ЧЕТЫРЕ ВЫСТРЕЛА НА РАССВЕТЕ (Убийство боксера Николая Канивца)

КНЯЗЬЯ И БАРОНЫ В ЖЕНСКОМ МОНАСТЫРЕ (Женский монастырь Ново-Дивеево)

МАРИОНЕТКИ (Художник и режиссер Валерий Бояхчян)

КОШМАР НА УЛИЦЕ СВЯТОГО МАРКА

БРОДЯГИ У ЧАШИ

«ЖЕЛТЫЙ КОРОЛЬ» (Писатель Владимир Лобас)

ЭРЕБУНИ НА ГУДЗОНЕ

ТЮРЕМНЫЙ ЭСКУЛАП (Тюремный врач Аркадий Сноль)

О БЕДНОМ ТАКСИСТЕ ЗАМОЛВИТЕ СЛОВО

ОСОБЕННОСТИ НАЦИОНАЛЬНОЙ ФЕНИ (Судебный переводчик Валерий Щукин)

КОВБОИ НАШЕГО ВРЕМЕНИ

АРЕСТУЙТЕ МОЕГО СЫНА

В НОЧЬ НА РОЖДЕСТВО В ДЖОРДАНВИЛЛЕ (Мужской Свято-Троицкий монастырь)

ВЕК СКОРО КОНЧИТСЯ, НО РАНЬШЕ КОНЧУСЬ Я

Прощание с Иосифом Бродским

«СПОКОЙНЫЙ» ДЕНЬ В БРУКЛИН-ХАЙТС

Район Бруклин-Хайтс – один из древних уголков города, если, конечно, рассматривать понятие древности в ретроспективе двухсот лет. Здесь находится множество исторических строений, немало интересных и красивых мест. Вот, к примеру, Бруклинский мост – символ Нью-Йорка, соединивший берега Бруклина и Манхэттена. А там – здание почты, построенное более ста пятидесяти лет назад; рядом – юридическая контора, основанная на деньги китайских купцов. Проходя по этим тихим и чистым (сравнительно с другими в городе) улицам, обращаешь внимание на церкви и костелы, которых здесь, бесспорно, больше, чем в других местах. Попав в Бруклин-Хайтс, даже не зная истории, ощущаешь его особость и обособленность.

Вероятно, поэтому в Бруклин-Хайтс селились известные писатели и художники, те, кто занимался настоящим искусством, избегая шумных богемных тусовок. На улице Кранберри жил Уолт Уитмен, на Ремсон – Генри Миллер, на Монтегю – Томас Вулф и многие другие: Трумэн Капоте, Дос Пассос, Артур Миллер. Здесь легко найти уединение на набережной Ист-ривер, вдалеке от визгливых улиц Манхэттена.

Наверное, это была не последняя причина, почему Иосиф Бродский решил поселиться именно здесь – на улице Пьеррпонт.

...В тот день шел снег. Колючую снежную крупу несло ветром вдоль улиц, мимо церквей, мимо ресторанов, мимо закрытых дверей особняков, мимо припаркованных автомобилей – к реке.

Возле самой набережной стоит дом, в котором Иосиф Бродский жил последнее время и где он умер. На входной двери его квартиры висел венок. И было непонятно, то ли венок остался после Рождественских праздников, то ли его прикрепили в знак траура по умершему. В остальном же ничто не свидетельствовало о том, что за этими дверьми, на втором этаже – уже навсегда умолкший поэт. На мой звонок никто не отозвался.

Может быть, стремление Иосифа Бродского к уединению, ко всему, что он называл «частностью бытия», сыграло не последнюю роль, почему его уход почти не был замечен окружающими, – теми, кто жил с ним на одной улице. Хотя почти все, кого я ни спрашивал, знали, что где-то рядом с ними проживал Нобелевский лауреат. И милая девушка Трэйси, открывая двери соседнего дома, кивала головой: «Конечно, знаю, Бродский – русский поэт, но никогда его не видела. Мне очень стыдно... По-моему, он жил где-то рядом». Другие отвечали приблизительно то же самое.

Храм Святой Анны стоит на соседней улице Монтегю. Чернокожий пастор пригласил войти внутрь. Было видно, что он искренне опечален случившимся: «Да, я знал Бродского, это великий поэт. Он жил недалеко отсюда и порою заходил к нам. Однако членом нашей общины он не был».

На той же улице расположен Brooklyn Height Bar – уютный ресторанчик, за столиками которого в момент моего появления сидело несколько посетителей. На стойке бара, рядом с меню, лежал последний номер газеты «Нью-Йорк таймс». Владелец ресторана поначалу был несколько озадачен визитом русского журналиста.

– Бродский? Он заходил к нам, по крайней мере, раз в неделю.

– И вы знали, что это был именно он?

– Нет, раньше я этого не знал. Заходил тихий, скромный человек в очках, обычно в обеденное время. Он заказывал ленч и садился во-он за тот столик. И только сегодня, когда я прочитал сообщение в «Нью-Йорк таймс» и увидел его фотографию, я понял, кто был нашим клиентом.

...А колючую поземку несло и несло по пустынным улицам Бруклин-Хайтc, и небо становилось тяжелее, и волны реки бились о бетон набережной, и чем-то это напоминало зимний петербургский день.

Он часто заглядывал в книжный магазин Walden-Вooks, что на той же улице Монтегю, поднимался на второй этаж, где расположена обширная секция художественной литературы.

– Вы ищете Бродского? – работник магазина быстро набрал на компьютере имя. – Конечно, у нас есть книги этого автора. Видел ли я его? Полгода назад мы заказали книги Джозефа Бродского, и там на обложке была его фотография. После этого я уже знал, кто к нам заходит.

Вечерело. На набережной – кроме неспешно фланирующего полицейского – ни души. У причала на волнах покачивались яхты. С противоположного берега, сквозь снежную пелену, пробивались огни манхэттенских небоскребов.

Полицейский, патрулирующий набережную, остановился рядом со мной.

– Все о’кей? – спросил он.

– Да.

– Сегодня на удивление спокойный день. Ничего, слава Богу, не случилось.

ПРОЩАНИЕ В ГРИНВИЧ-ВИЛЛАДЖ

Перед тем как переехать в Бруклин-Хайтс, Иосиф Бродский более десяти лет прожил в знаменитом районе Манхэттена – Гринвич-Вилладж. Здесь, на улице Мортон, он снимал квартиру. Сюда к нему в гости приходили друзья, здесь он встречался с теми, кого любил и с кем был близок. Немногие из его знакомых знали о том, что несколько лет назад поэт переехал. И когда поэта не стало, люди звонили по старому телефону и заходили сюда, на Мортон, отдать ему последнюю дань.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: