Ровен и спокоен брег, лениво дышит океан, лишь мельтешат блики на его поверхности. Чайки и альбатросы застыли на прибрежных темных валунах, и если бы не слабое дрожание их серых перьев и не редкие писки, их можно было бы принять за музейные чучела, посаженные на эти камни тысячи лет назад...

Вдали на мысе видны погрузочные краны порта Red Hook, где швартуются сухогрузы и откуда выходят океанские лайнеры. Величавые плавающие города тянутся вереницей, оставляя позади небоскребы Манхэттена, мост Верразано, порт, бухту, и уходят в какую-то великую, страшную даль...

Осипу этот вид напоминал Финский залив и почему-то крайний север, где он никогда не был, но, видимо, мысль о дикой природе, где цивилизация еще не срубила последних дров, и фотоальбомы его детства вызывали такие ассоциации. Тоню вид океанских лайнеров и застывших на камнях чаек, как она выражалась, просто завораживал.

Арсюша же, когда мама или папа протягивали руку вдаль, говоря ему: «Посмотри, какой красивый корабль!», менее всего задумывался о красоте и старался смотреть на вещи с практической точки: сначала спросил родителей, не смогут ли они ему такой корабль купить. И получив твердый отказ, а папа почему-то еще и рассмеялся, Арсюша не очень расстроился. Он уже был не так мал, догадывался, что размер такого корабля все-таки великоват для ванны в их квартире. Тогда он пожелал следующим летом отправиться на таком корабле в опасное путешествие. Он согласен взять с собой и маму, хоть она наверняка и там ограничит его доступ к компьютеру и телевизору.

Получив родительское согласие, Арсюша радостно схватил огромную надувную акулу и побежал в воду.

...Акулу нужно бросать в волну брюхом вниз, а потом наваливаться сверху на ее мягкую, податливую спину и хвататься крепко за плавник. Ногами нужно обхватывать ближе к хвосту, сжимая коленями ее черные бока. Очень важно при этом держать свой рот закрытым, потому что туда попадает соленюще-горькая вода. Рот, однако, раскрывается сам собой, с этим ничего не поделаешь. Но самое важное в технике акульей езды – не попасть под волну, не очутиться внизу. Нужно только прямо и вперед, туда, к гигантским кораблям.

Акула, такая покладистая на берегу, в воде становится неуправляемой. Поначалу она вроде бы покоряется под нажимом Арсюшиных коленок, а потом начинает сильно дергаться, норовит вырваться. Плавник ее то и дело выскальзывает из рук. Арсюше стоит неимоверных усилий удерживать эту вертлявую акулину.

Какое-то время он плывет верхом, но все-таки теряет контроль и оказывается внизу. Темная волна стеной нависает над Арсюшей, мир переворачивается, солнце вмиг падает с неба, и... Папина рука усмиряет разгоряченную акулу, легко схватив ее за нос, а другая рука папы поддерживает под мышкой уже падающего в бездну сына.

Папа снова сажает Арсюшу на акулу. Арсюша, дрожа от волнения или от удовольствия, но ни в коем случае не от страха, готов к новым приключениям. Но кричит: «А-а!!!» – потому что, по правде сказать, ему страшновато, они ведь уже так удалились от берега! Папе вода – аж выше пупа! А вдруг папа его сейчас здесь оставит?.. Не переставая кричать, Арсюша обхватывает одной рукой папину шею. Акула, что ни говори, все-таки менее надежна, чем папа. И, дрожащим лягушонком, Арсюша – прыг на отцовскую грудь.

– Ну, тогда держись за меня крепко! – переместив сына на спину, Осип входит глубже в воду, плывет.

Папа – не акула, определенно, с ним легче, хоть у него и нет плавников. Зато папа не трепыхается, не крутится, не стремится ко дну. Папа плывет ровно и спокойно. Он не скользкий, твердый, его удобно держать за волосы или за шею.

– Не дави так сильно, задушишь, – просит Осип.

Арсюша чуть ослабевает кольцо рук, обхвативших папину шею. Зубы его уже клацают безостановочно, взволнованное сердечко часто стучит.

Осип слышит это мелкое клацанье зубов над своим ухом; его сердце глубоко-глубоко в груди отзывается на частые и сильные удары сердечка сына. Их удары сливаются... Осипу почему-то становится страшно от этой близости. Простая и ясная мысль, что чья-то маленькая жизнь, этот хрупкий комочек зависит от него, становится невыразимо глубокой и сложной, охватить ее так сразу невозможно...

– Выходите! Он уже синий! – зовет Тоня с берега, но крик ее, скорее, угадывается во взмахах рук.

Мама не понимает и, похоже, никогда не поймет, что такое пираты. Она живет в мире постоянных перепадов температуры, резкой смены холода и жары и занята ерундой: поиском тени, накладыванием на тело отвратительно-липкого солнцезащитного крема, отмахиванием от мух. Мама часто смотрит на свои руки, как лег загар. Пьет на пляже воду и заставляет пить Арсения. Из маминых уст вылетают скучные слова: обезвоживание, перегрев, организм.

Но мама – красивая, и попа у мамы тоже красивая и маленькая, не такая массивная, как у мамы Томаса. Арсюша этим горд, он видит маму не только на пляже в купальнике, но и дома, когда она выходит после душа в маечке и трусиках. Недавно он был в гостях у Мойше, его мама – миссис Эстер, тоже принимала душ, и они с Мойше вдвоем прильнули к дверям, пытаясь подсмотреть сквозь щелку незакрытой двери, пока их не заметил и не отогнал оттуда мистер Джеффри...

Теплое мягкое полотенце окутывает промерзшее до последней косточки тело. Лед проник Арсюше повсюду – в живот, грудь, пальцы и зубы. Арсюшу кладут на подстилку. Маленький комочек в полотенце, сжавшись и свернувшись, как улитка, лежит, подрагивая; торчат его белые, тоже дрожащие, пятки.

Арсюша – в ледяной пустыне, в ящике со льдом! Ему понадобится, наверное, сто лет, чтобы отогреться. Стучат зубы. Он переохладился и обезвожился. Температурный баланс. Организм.

...Края его посиневших губ вдруг трогает теплая, едва заметная улыбка. Перед его глазами возникает сцена из мультфильма, когда Бэтмен, ринувшись с крыши небоскреба, лазерным пистолетом стреляет в Супер-киборга: ба-бах! Тот превращается в огненный шар, и взрывная волна – р-рах! – сметает все дома и переворачивает машины. На помощь Бэтмену прилетает Спайдермен. Нажимает кнопку, и Супер-киборг сражен. «Гуд джоб, мистер Спайдермен! Теперь мы должны уничтожить армию кибернетических гоблинов». «Йес, сэр». Они нажимают кнопки под плащами и – жш-шух! – оба реактивных героя устремляются вдогонку... Арсюше, который уже вскочил с подстилки и понесся ловить крабов.

ххх

Пляж Sea Gate – это демонстрация купальников, соломенных шляп, косынок на бедрах, солнцезащитных очков, последнего педикюра и маникюра. Это театр жестов: саморассматривание загара на вытянутых руках, проверка своих бедер на предмет их упругости, поглаживание своего живота и прощупывание мышц под тонким слоем жирка, прикосновение к шее на предмет натянутости кожи, массирование плеч в расчете... притянуть взгляд нескольких молодых загорелых спасателей на вышках, поскольку иных мужчин на пляже – утром в будние дни – практически нет. Мужья и бой-френды – работают.

Пляж Sea Gate – это бабье царство, гарем на океанском берегу. Женщины – болтливые приятельницы, благодушные компаньонки, приветливые соседки, но в то же время – и непримиримые конкурентки, ведущие бескровную войну, в которой никогда не окажется победительницы, лишь постоянно будет расти счет убитым и раненым.

Только чайки и альбатросы кружат над берегом, роняя пронзительные крики, в которых словно слышится: «Ты пер-р-рвая! Ты кр-расавица! Ты пр-росто пр-релесть!..».

…...........................................................................................................................

– Представляю себе, сколько купальников у этих дам! Наверное, многие из них имеют для купальников специальный шкаф, – сказал Осип, провожая взглядом одну пляжницу, битый час фланирующую туда-сюда вдоль берега. – Зимний гардероб у них, пожалуй, скудный: пара теплых курток, может, дубленка. Зимой здесь, говорят, очень ветрено и холодно – все-таки океан. Все сидят в домах, у электрокаминов и теплых батарей, греются. Кто тебя видит? Кому ты нужна? Зато летом – гуляй, душа...