— Что?.. — Стурм не поверил собственным ушам. — Ты хочешь идти одна? Но это же безумие! — И он крепко взял ее за руку: — Я не могу допустить…

Он сразу понял, что сделал ошибку. Эльхана не пошевелилась, лишь посмотрела на него повелительным взглядом, и ему пришлось разжать пальцы.

— У меня, как и у тебя, есть друзья, — сказала она. — Ты хранишь верность своим друзьям, а я — своим. Поэтому дальше нам не по пути…

Глаза Стурма наполнились такой болью, что голос эльфийки дрогнул. Не в силах продолжать, Эльхана заставила себя вспомнить о своем народе — о тех, кто от нее зависел. Это воспоминание придало ей решимости.

— Спасибо тебе за благородство и доброту, — сказала она. — Но мне лучше уйти, пока на улицах пусто.

Стурм смотрел на нее с недоумением и болью… Потом его лицо окаменело.

— Я счастлив был послужить тебе, госпожа Эльхана. Но тебе по-прежнему угрожает опасность. Позволь мне хотя бы проводить тебя до дому… далее я не стану тебя беспокоить.

— Нет, это невозможно, — ответила Эльхана, прилагая все силы, чтобы сохранить твердость. — Мое жилище неподалеку, и там меня ждут. Мы без труда выберемся из города. Прости, что я не приглашаю тебя с собой. Видишь ли… ни в чем нельзя быть уверенной, когда имеешь дело с людьми.

Карие глаза Стурма сверкнули. Они все еще стояли вплотную друг к другу, и Эльхана почувствовала, что он задрожал всем телом. И вновь решимость едва не покинула ее.

— Я знаю, где вы остановились, — сказала она помолчав. — В гостинице «Красный Дракон». Если я разыщу своих друзей, возможно, мы найдем возможность предложить вам помощь…

— Не добавляй себе лишних забот, госпожа, — голос Стурма был теперь так же холоден, как и ее собственный. — И не благодари меня: я сделал лишь то, что требовал от меня мой Кодекс. И не более. Прощай! — И с этими словами он зашагал было прочь, но вспомнил о чем-то и вернулся. Вытащив из поясного кармашка сверкающую бриллиантовую брошь, он протянул ее Эльхане на ладони. — Вот, возьми, — сказал он. Заглянул в ее темные глаза — и неожиданно заметил в них муку, которую она так старалась не выдать. И голос его смягчился, хотя он сам не понимал, в чем дело. — Спасибо, — сказал он, — что ты доверила мне эту драгоценность… хотя бы на несколько мгновений.

Какое-то время эльфийка молча смотрела на переливчатые камни… потом ее с новой силой заколотила дрожь. Она подняла взгляд на Стурма… в его глазах не было презрения, которое она ожидала в них встретить. Лишь жалость и сострадание. Люди воистину были непостижимы. Не выдержав его взгляда, Эльхана уронила голову и взяла его руку своими двумя. Потом заставила его сомкнуть пальцы на броши.

— Оставь ее у себя, — выговорила она тихо. — Когда тебе случится посмотреть на нее, вспоминай Эльхану Звездный Ветер… и знай, что на другом конце света она тоже думает о тебе.

Внезапные слезы отуманили взгляд рыцаря… Он склонил голову, не в силах вымолвить ни слова. Поцеловав драгоценность, он бережно убрал ее и протянул к Эльхане руки… но она отступила в глубину подворотни, старательно отводя глаза.

— Пожалуйста, уходи, — прошептала она. Какое-то время Стурм стоял в нерешительности. Но правила чести, запрещавшие ему пренебрегать приказами дамы, были слишком строги. Он повернулся и шагнул на улицу, напоминавшую ночной кошмар.

Эльхана долго провожала его глазами, чувствуя, как обретает прежнюю непроницаемую оболочку ее растревоженная душа.

— Прости меня, Стурм… — прошептала она. И сама себя перебила: — Нет, прощать меня не за что. Поблагодари меня, Стурм!

Закрыв глаза, она вызвала в памяти некий образ и отправила мысленное послание на окраину города, где ждали верные друзья, готовые унести ее из мира людей. Ответ, тоже мысленный, пришел немедля. Эльхана вздохнула и стала озабоченно вглядываться в дымное небо.

— Ну вот, — спокойно сказал Рейстлин, когда послеполуденную тишину взорвали звуки рогов. — Что я вам говорил?

Речной Ветер раздраженно покосился на мага, лихорадочно соображая, как же теперь быть. Танис велел ему защищать спутников от городской стражи. Но как защитить их от целых армий драконидов? А от драконов?.. Взгляд темных глаз Речного Ветра скользнул по лицам друзей… Тика вскочила на ноги, хватаясь за меч. Мужества и хладнокровия девушке было не занимать; вот бы ей чуть-чуть побольше сноровки. На ее руках белели шрамы: по неумелости она то и дело умудрялась сама себя ранить.

— А что случилось? — растерянно спросил Элистан.

— Повелитель Драконов напал на город, — ответил варвар, пытаясь собраться с мыслями.

Раздался металлический лязг: это поднялся на ноги увешанный оружием Карамон. Богатырь выглядел спокойным и невозмутимым; спасибо хоть на этом, подумалось Речному Ветру. Он терпеть не мог Рейстлина, но признавал, что маг и его брат-воин отлично дрались вдвоем, сочетая сталь с волшебством. Что же до Лораны, то она держалась решительно и с полным присутствием духа. Одна незадача — славная девчонка была эльфийкой. Речной Ветер еще не привык доверять нелюдям.

Танис велел им выбираться из города, если они не вернутся. Но разве мог Танис предвидеть подобный оборот дела? Если они и вырвутся за городские стены, на Равнинах их как раз встретят полчища драконидов…

И тут Речной Ветер наконец отчетливо понял, чьи глаза следили за ними дорогой. Он свирепо выругался на своем языке… Но как раз в это время первые стаи драконов спикировали на город, и Речной Ветер почувствовал, как обнимает его, прижимается к нему Золотая Луна. Он увидел ее улыбку — улыбку Дочери Вождя — и веру в ее глазах. Веру в Богов. И в него самого.

И миг паники, охватившей было его, миновал.

Здание гостиницы вздрогнуло и застонало. С улицы доносились крики людей, рев и завывание пламени.

— Надо спуститься вниз, на первый этаж, — сказал Речной Ветер. — Карамон! Возьми меч рыцаря и другое оружие. Если Танис и остальные еще… — он осекся: он хотел сказать «еще живы», но увидел лицо Лораны и поправился: — …еще сумеют бежать, они вернутся сюда. Мы должны их дождаться.

— Замечательное решение! — ядовито прошипел маг. — Особенно если учесть, что ничего другого нам и не остается!

Речной Ветер пропустил его слова мимо ушей.

— Элистан, веди женщин вниз, — сказал он. — Рейстлин и Карамон, на два слова… — И, оставшись с ними наедине, быстро проговорил: — Насколько я себе представляю, наш единственный шанс — это забаррикадироваться здесь в гостинице. На улицы соваться незачем: слишком опасно.

— И как долго, по-твоему, мы сможем продержаться? — спросил Карамон.

Речной Ветер покачал головой.

— Если повезет — несколько часов, — ответил он коротко.

Близнецы молча смотрели на него. Каждый вспоминал изуродованные немыслимыми муками тела, которые они видели в разрушенной столице кве-шу. И то, что они слышали о расправах в Утехе.

— Нас не должны взять живыми, — прошептал Рейстлин.

Речной Ветер глубоко вздохнул.

— Будем держаться, пока сможем, — сказал он с едва заметной дрожью в голосе. — Но когда станет ясно, что…

Он все-таки не смог договорить до конца, лишь положил руку на нож, думая о том, что ему предстояло в таком случае совершить.

— В этом не будет необходимости, — тихо сказал Рейстлин. — У меня есть при себе травы. Всего щепотку в стакан вина… Это легкая и скорая смерть.

— Точно? — спросил Речной Ветер.

— Уж положись на меня, — прошептал маг. — Я сведущ в этом искусстве… — Речной Ветер вздрогнул, и Рейстлин поправился: — В искусстве траволечения, я хотел сказать.

— Если я буду еще жив, — так же тихо продолжал варвар, — я сам дам ей… им… этот напиток. Но если меня убьют…

— Я понимаю. Положись на меня, — повторил маг.

— А что делать с Лораной? — деловито спросил Карамон. — Ты же знаешь эльфов и как они относятся к отнятию жизни!

— Положись на меня, — вновь повторил маг.

Варвар посмотрел на него, чувствуя, как вползает в сердце ужас. Рейстлин стоял перед ним совершенно спокойно, спрятав скрещенные руки в широкие рукава одеяния и натянув на голову капюшон. Речной Ветер покосился на свой кинжал, прикидывая иные возможности. Нет, сам он ЭТОГО сделать не сможет. Ни за что…